Шведские спички - Ро­бер Са­ба­тье

Ко­гда Оли­вье ощу­тил, что брит­ва уже под­рав­ни­ва­ет ему во­ло­сы на вис­ках, над уша­ми и сза­ди на шее (этот мо­мент был для не­го са­мым про­тив­ным), он стал ждать во­про­са «С мас­са­жем или без», что­бы от­ве­тить: «Без, но с брил­ли­ан­ти­ном». Это бы­ла его тще­слав­ная меч­та — за­по­лу­чить пло­скую, бле­стя­щую и уло­жен­ную лег­кой вол­ной при­чес­ку, ко­то­рая, ес­ли тро­нешь ее кон­чи­ком паль­ца, пру­жи­нит, буд­то кау­чу­ко­вая пла­сти­на. Па­рик­махер вы­да­вил на свои ла­до­ни ро­зо­вое же­ле и сма­зал маль­чи­ку во­ло­сы, пре­ж­де чем про­ло­жить безу­преч­ный про­бор и, на­ме­тив дву­мя паль­ца­ми ме­сто за­че­са, раз­де­лить ше­ве­лю­ру на­двое с по­мо­щью щет­ки весь­ма со­мни­тель­ной чис­то­ты. По­том мас­тер под­ста­вил за го­ло­вой Оли­вье зер­ка­ло, но тот так и не ус­пел при­смот­реть­ся. Он да­же за­был стрях­нуть с не­го во­ло­сы, по­пав­шие во вре­мя стриж­ки за ши­во­рот. Рас­пла­чи­ва­ясь с мас­те­ром и до­ба­вив ему чае­вые — сум­му Жан за­ра­нее ука­зал, — Оли­вье спро­сил, сколь­ко дней про­дер­жит­ся по­ма­да на го­ло­ве. Па­рик­махер не­до­умен­но по­жал пле­ча­ми и ни­че­го не от­ве­тил.

У Оли­вье не бы­ло де­нег, чтоб ку­пить се­бе ба­ноч­ку это­го сна­до­бья, но на­зав­тра Туд­журь­ян дал ему вы­год­ный со­вет: ку­пив у ап­те­ка­ря ад­ра­гант, Оли­вье су­ме­ет сам из­го­то­вить се­бе хоть це­лый гор­шок по­ма­ды. Не­ко­то­рое не­удоб­ст­во со­стоя­ло в том, что, ко­гда го­ло­ва вы­сы­ха­ла, ос­та­ва­лись за­мет­ные сле­ды бе­ло­го по­рош­ка и при­хо­ди­лось все вре­мя сма­чи­вать во­ло­сы. Ра­ме­ли со­об­щил ре­цепт: для при­да­ния им бле­ска к сме­си сле­ду­ет до­ба­вить од­ну лож­ку мас­ла и шесть ло­жек оде­ко­ло­на. Но Оли­вье пе­ре­пу­тал про­пор­ции, и его жир­ные во­ло­сы рас­про­стра­ня­ли силь­ный за­пах ара­хи­со­во­го мас­ла. Же­лая ута­ить от ку­зе­нов ре­зуль­та­ты этих до­сад­ных опы­тов, он так глу­бо­ко над­ви­гал на го­ло­ву бе­рет, что его внут­рен­няя ко­жа­ная кай­ма вы­ле­за­ла на­ру­жу и при­да­ва­ла маль­чи­ку жал­кий вид.

Си­дя у ок­на пе­ред зер­ка­лом, при­вя­зан­ным к шпин­га­ле­ту, Аль­бер­ти­на Хак то­же во­зи­лась со сво­ей при­чес­кой, на­кру­чи­вая во­ло­сы на­гре­ты­ми на ог­не же­лез­ны­ми щип­ца­ми и про­буя их жар на об­рыв­ках га­зет­ной бу­ма­ги, от­че­го раз­но­сил­ся за­пах го­ре­ло­го. Оли­вье с ин­те­ре­сом на­блю­дал за тем, с ка­кой лов­ко­стью она все это про­де­лы­ва­ла. Ко­гда Аль­бер­ти­на за­кон­чи­ла, она над­мен­но ска­за­ла:

— Зай­ди ко мне, не­ве­жа ты эта­кий! Я для те­бя ос­та­ви­ла две ола­дьи с яб­ло­ка­ми.

Аль­бер­ти­на при­дви­ну­ла маль­чи­ку та­рел­ку, по­сы­па­ла ос­тыв­шие ола­дьи са­хар­ным пес­ком и за­ме­ти­ла:

— Ко­гда на­хо­дят­ся у да­мы в гос­тях, не си­дят в бе­ре­те!

Оли­вье вспом­нил, что Прин­цес­са та­кое же точ­но за­ме­ча­ние сде­ла­ла Кра­сав­чи­ку Ма­ку. Он счел его обос­но­ван­ным, но при­тво­рил­ся, что у не­го на­сморк, и от­ве­тил:

— Хе… у ме­ня го­ло­ва мерз­нет…

Аль­бер­ти­на ос­корб­лен­но со­рва­ла с не­го бе­рет и уви­де­ла все это без­обра­зие… Во­ло­сы, лоб, уши бы­ли мас­ля­ные и пах­ли, как то­п­ле­ный жир. Она бы­ла по­ра­же­на. Оли­вье по­ста­рал­ся объ­яс­нить са­мым не­при­ну­ж­ден­ным то­ном:

— Это про­сто брил­ли­ан­тин…

Но ему при­шлось при­знать­ся, что тут по­шла в ход по­ма­да соб­ст­вен­но­го из­го­тов­ле­ния.

Аль­бер­ти­на по­ста­ви­ла греть во­ду, бро­си­ла в нее жел­тый по­ро­шок шам­пу­ня и зая­ви­ла, что сей­час вы­мо­ет ему го­ло­ву. При­сты­жен­ный Оли­вье на­гнул­ся над та­зом и по­зво­лил ей этим за­нять­ся. По­том она при­че­са­ла маль­чи­ка по-сво­ему, за­гла­див во­ло­сы на­зад и ска­зав, что так ему боль­ше идет.

По­сле все­го это­го Оли­вье еще с мок­рой го­ло­вой уп­ле­тал яб­лоч­ные ола­дьи, а Аль­бер­ти­на на­ста­ви­тель­но по­вто­ря­ла:

— А ос­тат­ки то­же слад­ки.

Оли­вье утер ла­до­нью рот, по­бла­го­да­рил, за­ве­рив, что в жиз­ни не ел столь вкус­но. То­гда ма­дам Хак по­гла­ди­ла его по ще­ке и ска­за­ла:

— Ну, раз­бой­ник, бе­ги! — и тут же до­ба­ви­ла: — Уби­рай­ся, хва­тит ду­ра­ка ва­лять, на­до­ел ты мне!

Он на­ме­рен­но за­был у нее свой бе­рет и при­сое­ди­нил­ся на ули­це к Лу­лу и Кап­де­ве­ру, ко­то­рые про­гу­ли­ва­лись с ви­дом со­общ­ни­ков. За­су­нув ру­ки в кар­ма­ны, на­кло­нив­шись впе­ред и ссу­ту­лив пле­чи, они на­ро­чи­то по­ка­зы­ва­ли, что у них на­зре­ва­ют серь­ез­ные за­мыс­лы. Оли­вье то­же за­су­нул ру­ки в кар­ма­ны, по­скри­пел там свои­ми баб­ка­ми и по­шел ря­дом, изо всех сил под­ра­жая при­яте­лям. Ре­бя­та сде­ла­ли два ту­ра во­круг квар­та­ла в пол­ном мол­ча­нии.

К кон­цу про­гул­ки они ос­та­но­ви­лись на ули­це Баш­ле пе­ред ба­ка­лей­ной лав­чон­кой с гряз­ны­ми ок­на­ми. Они со­зер­ца­ли весь­ма серь­ез­но и сте­пен­но, но с не­ко­то­рой хит­ре­цой ко­ро­боч­ки с ка­мам­бе­ром фир­мы Ле­пе­ти, би­тые яй­ца в круг­лом со­су­де, уже по­ча­тый паш­тет в гли­ня­ной мис­ке, го­лу­бой оверн­ский сыр со сле­зой, под кол­па­ком, сыр грюй­ер с глаз­ка­ми, яр­лыч­ки плав­ле­но­го сы­ра «Смею­щая­ся ко­ро­ва»: ко­ро­ва бы­ла с серь­гой, в ко­то­рой стоя­ла вто­рая, точ­но та­кая же ко­ро­ва, а в ее серь­ге — тре­тья, а за той… и так да­лее до бес­ко­неч­но­сти, таб­лет­ки шо­ко­ла­да Ме­нье, взды­маю­щие­ся вин­то­вой ле­ст­нич­кой, ко­роб­ки кон­сер­вов из тун­ца в на­ту­раль­ном со­усе, уло­жен­ные в шах­мат­ном по­ряд­ке, про­дол­го­ва­тые пач­ки лап­ши фирм «Ри­ву­ар», «Кар­ре» и «Во­зон-Вор­дю­раз», рас­став­лен­ные сол­да­ти­ка­ми, бу­тыл­ки ви­на, по­кры­тые пы­лью, чтоб они вы­гля­де­ли вы­дер­жан­ны­ми… Ре­бя­та про­шли ми­мо две­рей лав­ки с пе­ре­вод­ны­ми рек­лам­ны­ми кар­тин­ка­ми на стек­ло: рыб­ка для за­ку­сок из кон­сер­вов Амье (все­гда «са­мая от­лич­ная»), Пьер­ро с кон­фет­ных фан­ти­ков, ку­бик с оберт­ки су­хо­го буль­о­на; по­том по­до­шли ко вто­рой вит­ри­не — вот эта уж бы­ла бо­лее ин­те­рес­ной, со все­ми ее кну­ти­ка­ми и ко­ле­си­ка­ми из со­лод­ко­во­го кор­ня, ко­ро­боч­ка­ми с яр­ко-оран­же­вы­ми ла­ком­ст­ва­ми из ко­ко­со­во­го оре­ха, це­лым ле­сом ле­ден­цов, во­ткну­тых в де­ре­вян­ные под­став­ки, как то­поль­ки, с ее па­ке­ти­ка­ми же­ва­тель­ной ре­зин­ки, chew­ing gum (де­ти на­зы­ва­ли ее «сем-сем-гум»), ку­соч­ка­ми ну­ги, яб­лоч­ны­ми по­мад­ка­ми, бу­ты­лоч­ка­ми с со­ска­ми (толь­ко вме­сто мо­ло­ка они за­пол­ня­лись мел­ким дра­же), ме­шоч­ка­ми ва­ниль­ной са­хар­ной пуд­ры и сви­рель­ка­ми из слад­ко­го кор­ня…

Де­ти об­ли­зы­ва­лись и ти­хо мур­лы­ка­ли: мяу-мяу. По­том Лу­лу ти­хонь­ко на­жал руч­ку две­ри и не­гром­ко по­звал: «Эй! Эй!» Ры­жая де­воч­ка, же­ма­нясь, по­до­шла к две­ри.

— Ты что, од­на? — спро­сил Лу­лу. — Ста­щи-ка нам че­го-ни­будь вкус­нень­ко­го…

Она обер­ну­лась, по­смот­ре­ла в глубь лав­ки, по­том, за­су­нув ру­ку в ва­зу, вы­та­щи­ла горсть цвет­ных ле­ден­цов и про­тя­ну­ла их маль­чи­ку. Ре­бя­та пом­ча­лись к ули­це Ни­ко­ле, ос­та­но­ви­лись у оте­ля, в ко­то­ром жи­ли се­ве­ро­аф­ри­кан­ские ра­бо­чие (во­да и газ на всех эта­жах), и, раз­де­лив ме­ж­ду со­бой слад­кую до­бы­чу, при­ня­лись энер­гич­но пе­ре­ма­лы­вать зу­ба­ми твер­дые кон­фет­ки.

Лу­лу на ра­до­стях дал Оли­вье «ле­ща», то есть по­про­сту шлеп­нул его по за­ду. Оли­вье по­пы­тал­ся схва­тить Лу­лу од­ной ру­кой за ши­во­рот, а дру­гой за брю­ки, что­бы за­ста­вить бе­жать пе­ред со­бой на ма­нер «ска­чек за чес­но­ком», но ему это не уда­лось. То­гда он ткнул паль­цем в грудь Кап­де­ве­ру и ска­зал: «А у те­бя пят­но!» — и, ко­гда тот на­кло­нил го­ло­ву, по­ще­ко­тал ему кон­чик но­са. Все ста­ли ба­ло­вать­ся по обыч­ной «про­грам­ме», хва­тать друг дру­га, ра­зыг­ры­вать, пи­хать, го­нять­ся и шле­пать, при­го­ва­ри­вая на хо­ду: «Ты кош­ка, те­бе во­дить».

Оли­вье ве­се­лил­ся до упа­ду. Ря­дом с друзь­я­ми он за­бы­вал обо всех сво­их не­сча­сть­ях. Они стя­ну­ли рас­кра­шен­ный звез­доч­ка­ми мя­чик у ма­лень­кой На­на, ко­то­рая иг­ра­ла, бро­сая его об стен­ку и вы­пол­няя все тре­бую­щие­ся «ко­лен­ца» — часть пер­вая, лег­кий удар, силь­ный удар, ма­лень­кая спи­раль, боль­шая спи­раль, под од­ну нож­ку, под дру­гую нож­ку, мол­ча, без шу­ток… — и ста­ли го­нять мя­чик из рук в ру­ки, а по­том за­пус­ти­ли его вниз по ули­це, за­ста­вив дев­чон­ку бе­жать вслед, гро­зить ку­лач­ком и прон­зи­тель­но кри­чать: «Бан­да кре­ти­нов!»

На ули­це Лам­бер дру­гие дев­чон­ки пры­га­ли че­рез ска­кал­ку и на­пе­ва­ли:

Па­ле-Рой­яль — пре­крас­ный квар­тал.Де­вуш­ки там на вы­да­нье все.«Я же­нюсь на вас», — од­на­ж­ды ска­залМи­лой Ивон­не… мсье Оли­вье!

И вдруг Кап­де­вер за­во­пил: