Вулкан жив - Ник Кайм

Через несколько часов медленного опустошения города харторцы начали образовывать два лагеря: из тех, кто добровольно сражался вместе с ксеносами, и тех, кто сражался против них. Сотрудники Муниторума едва справлялись с потоком, в котором для каждого требовалось определить виновность или невиновность, и между двумя лагерями, словно в неком подобии чистилища, скапливались целые толпы, ожидавшие более тщательной оценки. Звучали мольбы о снисхождении и предложения взяток, но они игнорировались под бдительным взглядом надзирателей, и всех, одного за другим, вносили в списки и загоняли в корабли.

Было тесно. Среди такого огромного количества людей, разборных паддоков Муниторума, танков и транспортников двигаться и дышать можно было лишь с трудом. Обработка занимала слишком много времени, но новые люди продолжали поступать в кодификационную машину Департаменто. Сотни превращались в тысячи. Начали появляться заторы. Возникали волнения, пресекавшиеся бдительными дисциплинарными надзирателями. Порядок держался. Едва.

В толчее имперских слуг присутствовали и члены ордена летописцев. Они вносили данные в списки, делали пикты, писали. Одни изображали происходящее на холстах, которые потом конфискуют, другие брали интервью у освобожденных — с кем удавалось заговорить; эти записи тоже подвергнутся цензуре. Ни одно изображение крестового похода и ни один отчет не попадали в остальную часть Империума, не получив утверждения. Задачей летописцев было передать величие, значимость этого момента. Не более того.

Вулкан разглядел среди них Сериф, предусмотрительно прятавшуюся от толпы за отрядом Утрихских фузилеров.

Проследив за взглядом примарха, Нумеон спросил:

— Повелитель, это разве не ваш биограф?

— Наша последняя встреча закончилась не очень хорошо. Еще одно следствие общения с Керзом, как бы ни было стыдно мне это признавать. Я исправлю свою ошибку.

Вулкан направился к лагерю Муниторума. Несмотря на тесноту, на пути у него никого не оказывалось.

— Проследи, чтобы легион был готов к отправке к моему возвращению, — сказал он советнику, который отсалютовал за его спиной. — У меня нет ни малейшего желания оставаться здесь дольше, чем необходимо.

— Так точно, повелитель, — ответил Нумеон, после чего добавил потише: — Тут с вами никто спорить не будет.

Нумеон перевел взгляд со своего примарха на край лагеря, где отряд Повелителей Ночи наблюдал за происходящим. Они благоразумно расположили свои транспортники в стороне от поля сбора Саламандр и прибыли в символически малом составе, которому только предстояло присоединиться к остальным. Лорда Керза нигде не было видно.

Легионеры Восьмого бродили среди офицеров Муниторум, немедленно освобождавших вокруг каждого воина большое пространство. Это тоже было благоразумно. Шлемы-черепа скрывали лица легионеров, но Нумеону было очевидно, что Повелители Ночи развлекались, пугая людей. Время от времени какой-нибудь легионер подходил без надобности близко к пути, которым следовал очередной клерк или писарь, вынуждая несчастного маневрировать, дабы избежать нападок или необходимости отчитываться под грозным взглядом из-за ретинальных линз. Остальные, не принимавшие участия в этих «играх», тихо переговаривались, ехидно комментируя забаву.

— Они пытаются нас спровоцировать, — сказал Варрун, неслышно возникший рядом с Нумеоном вместе с прочими Погребальными стражами.

— Как наш примарх? — спросил Атанарий, вздернув мужественный подбородок при виде Восьмого. — Что он обо всем этом думает?

Нумеон ответил честно:

— То же, что и мы. Приведение Хараатана к Согласию оставило горький осадок.

— А они им наслаждаются, — заметил Ганн, едва сдерживая рык.

— Уж я сотру ухмылки с их лиц, — сказал Леодракк, а его брат, Скатар'вар, медленно кивнул и что-то одобрительно пробормотал.

— И я, — добавил Варрун. — Посмотрим в дуэльных клетках, чего они стоят как воины.

Только Игатарон ничего не сказал, молча разглядывая Повелителей Ночи.

— Они по-прежнему наши братья по оружию, — напомнил им Нумеон. — Наши союзники. Их знамя не так уж сильно отличается от нашего.

— Но цветом темнее, — прорычал Ганн. — Все мы видели убитых в Хар-танне.

Нумеон показал на людей-мятежников, медленно загоняемых в паддоки Муниторума.

— Однако здесь мы видим вполне живое население Хартора. Сложно игнорировать этот факт.

Никто не ответил, но жар гнева, направленного на Восьмой легион, чувствовался явно.

Впрочем, Повелители Ночи были здесь не только для развлечения. Они держали в кольце третий лагерь, значительно уступавший по размерам остальным. Он был тюрьмой с керамитовым ограждением и охраной из как минимум трех библиариев. В ней находились ксеносы-тираны, поработившие этот мир.

Хартор был крупнейшим из городов Хараатана, его столицей. И именно в нем ксеносы решили устроить свое логово, когда Империум вернулся, неся пламя и возмездие. Шабаш из двенадцати ведьм подчинил себе волю его жителей, в очередной раз доказав опасность связей с чужаками. Ксенографы классифицировали их как эльдар. Эти создания, длиннорукие и длинноногие, миндалевидноглазые, пышущие надменной злобой, были хорошо знакомы Восемнадцатому. Они мало отличались от существ, с которыми легион сражался на Ибсене, или пиратов, веками свирепствовавших на Ноктюрне, пока не появился Вулкан. Погребальные стражи были терранцами по происхождению и не сталкивались с ужасами, творившимися на родном мире их примарха, но тем не менее разделяли его гнев на ксеносов.

Жители Хараатана почитали ведьмовских отродий как богов, и они заплатят за это идолопоклонство.

— Как ксеносам удалось подчинить себе население целой планеты? — задумался вслух Нумеон.

— Психический саботаж, — ответил Варрун. — Излюбленный ведьмами фокус, позволяющий управлять слабыми умами. Сколько загубленных таким образом миров мы видели?

Заявление ветерана было встречено одобрительным ворчанием со стороны прочих Погребальных стражей.

— Мне вспоминается один случай, совсем недавний, — проронил Ганн.

— Племена Ибсена были жертвами, а не слугами, — поправил его Нумеон.

— Но как отличить первых от вторых среди этих несчастных созданий? — спросил Варрун, поглаживая пепельную бороду, словно размышляя над этой загадкой.

Солдаты Армии и служащие Муниторума заполняли лагеря, уверенно распределяя жителей Хартора. Саламандр и Повелителей Ночи разделило целое море людей в песчано-коричневом камуфляже и серой униформе Департаменто. Впрочем, легионеры, по грудь возвышавшиеся над толпой, оставались друг другу видны.

Нумеон решил, что увидел и услышал достаточно.

— Отправляйтесь к кораблям и завершайте сбор. К возвращению примарха все должно быть готово.

Погребальные стражи уже уходили, когда в третьем лагере, где держали ксеносов, начались какие-то волнения. Не успел он полностью обернуться, как на периферии зрения возникла вспышка, столь яркая на фоне заходящего солнца, что Повелители Ночи показались черно-белыми. Вдруг они пришли в движение. Кто-то закричал и упал, и голос этот был слишком низким и искаженным воксом, чтобы принадлежать смертному.

Тут же последовала вторая вспышка. Молния. Но в небе ни облака.

— Псайкеры! — крикнул Леодракк.

Вспыхнуло дульное пламя, и по полю сбора и лагерю одновременно разнеслось низкое стаккато болтера. Град масс-реактивных снарядов прошил толпу, разбрызгивая кровь, дробя кости и разрывая плоть.

Полыхнуло второе оружие, направленное в ту же жертву, что первое. Затем третье и четвертое.

Но многочисленные водизийские солдаты и клерки Муниторума, погибавшие под выстрелами, для Повелителей Ночи были лишь побочным ущербом в попытках захватить настоящую цель, которую Нумеон наконец увидел.

Эльдар оказались на свободе.

Каким-то образом им удалось выскользнуть из психической петли, накинутой им на шею библиариями Восьмого легиона, и бежать.

Толпа немедленно ответила на внезапно начавшееся побоище паникой. Через считанные секунды в тесных, замкнутых лагерях началась давка.

Хар-танцы побежали, перепрыгивая через заграждения, которые должны были направить их к новой жизни, но ждали их только пули: дисциплинарные надзиратели криком приказали открыть огонь. Некоторые сражались, вцепляясь в новых притеснителей зубами и голыми руками. В ход пошли дубинки и электрошоковые булавы. Другие плакали, понимая, что ужасы еще не закончились. Многих ударившаяся в паническое бегство толпа начала топтать; среди жертв оказывались и имперские служащие. Один клерк, не осознавший вовремя, что происходит, исчез в нахлынувшей волне кричащих хар-танцев. Какого-то солдата случайно толкнули и раздавили о корпус корабля. Артриальная кровь брызнула вверх по серому борту.