По прочтении сжечь - Роман Ким

- Шифровка Маршалла пришла сюда вполне своевременно, - сказал Шривер. Спустя шесть часов после налета японцев...

- Сволочи! - крикнул тонким голосом Пейдж. - Четыре тысячи убитых и раненых и погибший флот на их совести! Их надо...

- Только без истерики, - остановил его Донахью. - Надо разобраться как следует.

- Да, надо разобраться как следует, - сказал Уайт. - Виновата в первую очередь верхушка нашего армейского и флотского командования.

- Какие-то идиоты вбили себе в голову, что малая глубина Пёрл-Харбора исключает возможность торпедных атак, - сказал Шривер. - Но японцы доказали обратное. Наши линкоры пострадали больше всего от торпед.

- Одни идиоты успокаивали себя, - подхватил Пейдж, - а другие идиоты повторяли это.

- Слушайте вы, Пейдж, - вспыхнул Донахью.

Уайт крикнул:

- Молчи, Уолт! Шривер и Пейдж правы, абсолютно правы! Наши начальники проявили стратегическое недомыслие...

- Политическую и стратегическую слепоту! - крикнул Пейдж.

- Правильно! - сказал Уайт. - Материалов у нас было больше чем достаточно. Подумать только! Ведь мы изо дня в день читали архисекретные японские телеграммы, из которых было видно, что Япония готовится к нападению на нас. Даже самый беспросветный кретин мог понять, что готовится атака, и именно на базу тихоокеанского флота.

- А этого Старк и компания не понимали, - сказал Шривер. - У них был затуманен рассудок. И у вас тоже, Донахью. Не отмахивайтесь. А рассудок у наших шефов был затуманен потому, что они страстно хотели нападения Японии на некую страну. И эта страсть ослепляла их.

Донахью усмехнулся:

- А я распинался перед начальством за вас, Шривер, доказывал, что у вас стопроцентный американский образ мыслей. И добился того, что вас назначили сюда. Но с такими убеждениями, как у вас, неудобно быть в контрразведке.

Шривер отвесил поклон:

- Могу вас успокоить. Я уже подал рапорт, чтобы меня послали на театр военных действий. Сидеть здесь и с храбрым видом допрашивать японских парикмахеров и прачек я не намерен.

Матрос-шофер круто затормозил машину. На дороге стояли офицеры и солдаты в шлемах. Шривер предъявил служебное удостоверение, а Донахью, Уайт и Пендж - специальные пропуска на Гавайи, выданные им в Вашингтоне. Машина поехала дальше.

Уайт сказал:

- Наши шефы сами сбили себя с толку - ждали другого ветра.

- Но ведь были же сигналы, черт возьми! - крикнул Донахью. - Четвертого и пятого, два дня подряд. Бесспорные сигналы.

- Мы не знаем, в чем дело, - сказал Пейдж. - Надо будет разобраться в этом. Или мы перепутали, или японцы перепутали, или они подсунули нам дезу{9}.

- Чушь, - возразил Донахью. - Тогда надо признать, что вся "магия" была дезой.

Шривер мотнул головой:

- Нет, "магия", конечно, не была дезой. Такой вывод абсурден.

- В общем, неизвестно, в чем дело, - сказал Уайт. - Но ясно одно: наши стратеги смотрели в другую сторону и подставили Пёрл-Харбор под удар. И все это получилось потому, что они, так же как Трумэн, Тафт, Най и другие, ненавидят Россию и готовы терпеть нацистов.

- Это верно, - подтвердил Шривер. - Они напрягали зрение, чтобы разглядеть во мраке ночи очертания японских бомбардировщиков и авианосцев, подкрадывающихся к Владивостоку, и старались не думать о том, что японцы могут подкрасться в другом направлении...

- Ключ вопроса заключается в отношении к нацистам, - сказал Пейдж. Наши шефы считают, что гитлеровский рейх им ближе, чем красная Россия.

Донахью пожал плечами:

- Ну и в компанию я попал! Не флотские офицеры, а свихнувшиеся комнатные демагоги с Гринидж-виллидж.

- Не мы свихнулись, как такие; как вы, - отпарировал Шривер. - Мы рассуждаем, как нормальные, честные люди, для которых борьба с коричневой чумой - священная обязанность.

- Фюрер и дуче через несколько дней объявят нам войну, это неизбежно. Короче говоря, - Пейдж взмахнул рукой, - я сегодня же подам рапорт. Буду проситься в азиатский флот.

- Я тоже, - сказал Уайт. - "Магия" кончилась. Теперь надо воевать. Поедем на Гуам или Филиппины.

Он наклонился к Шриверу и тихо спросил:

- Что-нибудь выяснил! насчет Хаями Марико?

Шривер ответил шепотом:

- Я разговаривал с ее мамашей. Оказывается, за Марико приходил какой-то японец, кажется, студент. И больше она не возвращалась. Откровенно говоря, боюсь за нее. Не расправился ли с ней Акино.

Уайт схватил Шривера за руку:

- Надо скорей взять Акино!

- Ищем его. Вчера днем взяли генконсула Кита и его помощников. Они говорят, что не знают, кто такой Акино. Не понимаю Уолша. Он поверил этой истории с корейцем-аптекарем и решил, что действительно раскрыли советскую шпионскую организацию. И думал только об этом. Не замечал, что у него под носом орудуют настоящие шпионы. Спасибо Макколла, мы получили от него копию "магии" от третьего декабря - копию телеграммы здешнего генконсула об условных сигналах для подлодок.

- Условные сигналы насчет состояния гавани? - спросил Пейдж.

- Да. Я сразу же установил наблюдение за домами и яхтами в Раникай и Калама и обнаружил подозрительного немца - члена нацистской партии Кюна. При аресте у него нашли кодированные записи, и он признался во всем. И дочка его - хозяйка косметического салона - тоже японский агент. У Эф-Би-Ай, оказывается, уже давно имелись сведения о Кюне, но на него смотрели сквозь пальцы. Гувера интересуют не нацистские шпионы, а другие...

- Он тоже порядочная... - Пейдж не договорил.

Из домика у развилки дорог показались люди в штатском и приказали остановиться. Это были сотрудники Эф-Би-Ай и полицейские. Они проверяли очень тщательно - даже обыскали машину. Заявление Шривера о том, что он исполняет обязанности начальника флотской контрразведки на острове Оаху, не произвело никакого впечатления на подчиненных Гувера. Зато записочка с подписью Эдварда Тама, заместителя начальника Эф-Би-Ай, которую предъявил Донахью, возымела действие. Ему немедленно дали машину, и он умчался в город, сказав Уайту, что остановится в отеле "Сарфрайдер".

Полицейский инспектор позвонил куда-то и сообщил номер удостоверения Шривера и его приметы. Спустя полчаса прибыл уполномоченный отдела Эф-Би-Ай в Гонолулу - коренастый брюнет с хриплым голосом; от него разило виски. Он представился: специальный агент Федерального бюро расследований на Оаху Сидней Баллигант.

Подойдя к Шриверу, он сказал:

- Мы как раз ищем вас, капитан. К вам в школу привезли Кита и прочих. И Кюна с дочкой. - Он сипло захохотал. - Надо всех заставить сделать харакири.

- А Акино? - спросил Уайт.

Баллигант покосился на Уайта и буркнул:

- Не все сразу. Еще не поймали.

- А Хаями Марико, студентку?

- Нет.

Шривер скомандовал:

- Поехали!

Все сели в маленький грузовик и направились в город. Пейдж сказал:

- Донахью, наверное, будет допрашивать здешних начальников. Чтобы свалить на них всю вину.

- Расследование надо начать в Вашингтоне, - сказал Уайт. - И первыми надо допросить Маршалла и Старка. У них было достаточно времени, чтобы предупредить местное командование.

Шривер вытащил из заднего кармана брюк замусоленную записную книжечку.

- Нападение японцев вовсе не было неожиданным. Мы могли в значительной степени смягчить бедствие, если б приняли нужные меры. У меня тут кое-что записано.

4

Шривер стал пояснять свои записи.

Первый факт.

Седьмого декабря около четырех утра - за четыре часа до нападения тральщик "Кондор" обнаружил в двух милях от Пёрл-Харбора японскую подлодку. Началась охота, в ней приняли участие эсминец "Уорд" и патрульный бомбардировщик. В 6.53 командир эсминца известил о потоплении японской подлодки дежурного по району. Тот доложил об этом оперативному дежурному штаба флота. Но почему-то адмирал Киммел узнал о потоплении японской подлодки только за несколько минут до начала воздушной атаки.

Второй факт.

Седьмого декабря в 6.50 с авианосца "Энтерпрайз", находившегося в двухстах милях от Пёрл-Харбора, было замечено большое соединение самолетов, летевших в сторону Гавайев. Командир авианосца контр-адмирал Гонзалес не счел нужным проверить, что это за самолеты. Потому что Гонзалес - близкий друг Ингерсола и Тернера, - вероятно, знал от них о сигнале в виде сводки погоды и ждал нападения японцев, но только не на Америку. Он никак не мог допустить, что эти самолеты - японские. Пошли Гонзалес свои самолеты на перехват японских, и утро седьмого декабря в Пёрл-Харборе было бы совсем иным.

Третий факт. Самый вопиющий.

Накануне японского налета штаб противовоздушной обороны распорядился, чтобы все радарные установки к 7.00 прекратили работу, так как наблюдение за воздушной обстановкой в это воскресенье было поручено радарному пункту около аэродрома Моклеове.

Радиометристы были точны. Ровно в семь, и не минутой позже, они выключили свои станции, собрали планшеты, заперли в сейфы бумаги и отправились на воскресный отдых.