Русский капитан - Владислав Шурыгин

Его выдало простреленное лёгкое.

Обыскивая одного из убитых боевиков рядом с раненым чеченом, Шпенёв услышал свистящий клёкот выдоха и, с криком: «Здесь живой!» — тотчас растянулся на асфальте, прикрывшись как щитом мёртвым телом.

Поняв, что он обнаружен, боевик из последних сил приподнялся над асфальтом.

— Аллаху Акбар! — услышал я, падая на асфальт, хриплый выкрик, и краем глаза ещё успел разглядеть поднятую для броска руку. Но на половине замаха сразу несколько пуль распяли чечена не асфальте. Одна из них видимо перебила руку с гранатой, потому что тяжёлая чугунная ребристая картофелина упала прямо у уже мёртвой головы боевика.

Оглушительно громко щёлкнул, сработавший запал.

«И раз, и два…» — тут же механически начал я отсчитывать секунды до взрыва, вжимаясь в асфальт под боком здорового мёртвого боевика, чья рыжая борода, пахнущая какой-то не то восточной пряностью не то дорогим одеколоном почти уткнулась мне в лицо.«…Повезёт не повезёт?»

…«Лимонка» страшная штука. Как косой выкашивает всё вокруг себя на добрых тридцать метров, а достать может и на ста.

…Через долю секунды после счёта «три» по ушам страшно ахнул взрыв. Я мгновенно оглох и оказался придавленным мёртвым чеченом, которого взрывная волна перебросила на меня.

Нам повезло. Все уцелели. Только осколком был ранен в ногу вечный напарник Шпинёва «Хунта», да я до вечера не мог избавиться от противного звона в ушах…

…Когда мы уже заканчивали обыск убитых, со стороны Сунжи донеслась частая стрельба, которую вскоре перекрыл мощный взрыв. Вернувшись в пятиэтажку, мы узнали, что взять мост сходу там так и не удалось. Как только наши вышли к мосту, чечены открыли плотный огонь и почти сразу взорвали мост.

У Снегова нас ждал сюрприз. В углу испуганно и зло таращился на нас связанный боевик.

— Откуда «чеч»? — удивился я.

— Из разведки, которая пошла дом наш проверять. — Усмехнулся Снегов — Двоих Надеждин со своими сразу прирезал. А этого скрутили и предложили на выбор — на ноже оказаться или своим сигнал подать, что путь свободен. Брателло выбрал жизнь. Новое поколение выбирает «пепси».

Молодец Надеждин! Растёт!

Ну, показывай трофеи…

С рассветом к нам подтянулась боевая техника и тылы батальона. Справа и слева к берегу Сунжи вышли соседи.

После подхода тылов мы понесли комбату трофеи и собранные у убитых документы. Правда, тащили мы не все. У одного из боевиков, видимо командира группы, на поясе болтался настоящий, наверное ещё с революции, «маузер» в деревянной кобуре. Пистолет явно побывал в руках кубачинских мастеров. Весь в золотой и серебряной насечке с рукояткой из дорого дерева инкрустированного золотой финифтью он был настоящим произведением искусства. «Маузер» забрал себе Снегов. Конечно, это было не совсем по уставу, но как ни крути — именно он командовал засадой. И потому, по негласному правилу войны, лучший трофей был его. У меня в кармане лежала затейливо расшитая арабской вязью головная повязка одного из боевиков и каменные чётки с арабскими буквами на каждом камешке. Конечно, кое-что осело и у других бойцов. В роте стразу прибавилось «разгрузников», ножей, перчаток. Шпенёв, отжав кровь, запихал в вещьмешок тёплую камуфлированную куртку.

— Потом отстираю, заштопаю. Отличный куртяк! Не то, что наши ватники… — буркнул он почти оправдываясь, столкнувшись со мной глазами.

Но и без «маузера» пятнадцать автоматов, четыре «пэкаэма», три «снайперки», четыре «граника» и целая гора боеприпасов, которые тащили на себе «чечи» — впечатляли и тянули не на один орден для роты…

— Хорошую стаю забили. Опытные волчары были. — сказал комбат, отложив в сторону пропитанное липкой высыхающей кровью удостоверение одного из боевиков. — По документам, из полка специального назначения «Борз». Крутые были «чечи». Надо вашу женщину к награде представлять! Отличную информацию дала. Как думаешь, Андрей?

— Получается, что так. — Развёл руками Снегов. — Только вот непонятно, кого они в засаде ждали до того, как их Никитенко пугнул.

— Андрей, да ты никак ревнуешь? — усмехнулся сухости Снегова Шишов. — Твоё — комбат кивнул на груду трофейного оружия — при тебе останется. Ты их забил. Тебе и слава! А тётка эта молодец. Информацию точную сдала. Пригласи её ко мне…

Но в батальоне Монетки уже не было. Оказалось, что под утро, когда начался бой, она упросила Ломова отпустить её домой.

— Как стрельбу услышала так стала проситься. Сказала сын дома один. Плакала… — оправдывался Ломов. — Ну не буду же я её силой держать. Сказала, что обязательно днём вернётся.

Но днём Монетка так у нас и не появилась…

Вечером на фланге у нас поставили «морпехов» только-только переброшенных сюда с Севера.

Их комбат невысокий смуглолицый не то казах не то башкир пришёл к нам уточнить вопросы по взаимодействию. С ним пришло ещё двое офицеров и человек пять бойцов охраны. Мы с любопытством разглядывали их новые камуфляжи. На фоне нашей одноцветной линялой, драной, грязной «мабуты», самодельных «разгрузок» и старых обтрёпанных «броников» «морпехи» в своих новых камуфляжах и штатных «разгрузниках» выглядели настоящими красавчиками.

— Солдаты у вас ничего. Внушительные! — не выдержал, похвалил выправку «морпехов» Снегов. — Бойцы!

— У нас не солдаты. У нас матросы… — почти механически и видимо уже привычно поправил ротного комбат «морпех». — А бойцы из них пока никакие. Половина народа просто с кораблей снято.

— Не понял? — удивился Снегов. — Это как это, с кораблей?

— Да очень даже просто. Ещё месяц назад во все бригаде не то, что батальона, ни одной роты хотя бы наполовину укомплектованной не было. А тут срочный приказ готовить усиленный батальон в Чечню. Начальство быстро выход нашло. Флот всё равно у стенки стоит. Вот и доукомплектовывали бригаду матросиками с кораблей. Точно как в сорок первом году. С кораблей — в окопы!

— Так они у вас хоть стрелять-то умеют? — Уже иронично посмотрел на, стоявшую у входа, охрану Снегов.

— Обижаешь! — осклабился «морпех». — Мы за этот месяц их поднатаскали. Все упражнения отстреляли. Гранаты откидали. Механиков водителей обкатали. Конечно, они не Рэмбо, но и не пушечное мясо. К тому же гонор у ребят есть, форс. Морская пехота! С тактикой вот только слабовато. Офицеров с боевым опытом почти не осталось. В батальоне я один кто войну видел. Шесть лет назад Афган чуток зацепил. Остальные офицеры молодёжь. Их самих учить ещё и учить.

— Ну, здесь чечены вас быстро научат. — Хмыкнул Снегов.

— Ладно! — Недовольный колкостью ротного, обрезал разговор «морпех» — Как к вашему комбату пройти? Надо обговорить взаимодействие…

После ухода «морпехов» Снегов сердито достал из кармана «разгрузника» мятую пачку сигарет. Выбил из неё одну, чиркнул зажигалкой, поймал белым краем сигареты рыжий язычок огня. Молча глубоко затянулся. Медленно выдохнул из ноздрей дым.

— Чудны дела твои, господи! — Наконец устало и опустошённо сказал он куда-то в пустоту. — До чего наша славная армия докатилась за четыре года демократии! Целым округом полк на войну собираем — собрать не можем. Матросов с кораблей автоматами вооружаем и в пехоту суём! Дореформировались. Такую страну просираем…

…Комбат «морпехов» сказал правду. Гонору у них хватало. На следующую ночь батальон «морпехов», одним броском переправился через Сунжу. Не смотря на ударивший ночью мороз, «морпехи» просто перешли реку в брод по натянутым леерам, которые за собой перетащила переправившаяся туда разведка. И с рассветом они уже чистили окопы на правом берегу. Сонные боевики, никак не ожидавшие от русских такой прыти, в панике отступили вглубь квартала, бросив хорошо оборудованные позиции по берегу. Во время этого броска «морпехи» не потеряли ни одного человека.

Но на этом везение «морпехов» кончилось. На следующий день одна их рота, по непонятной причине вдруг двинулась вперёд и влетела в засаду, была окружена. С огромным трудом морпехи смогли пробиться обратно. В бою потеряли десять человек убитыми двенадцать ранеными и пятерых пропавшими без вести. А на следующий день к нам опять пришла Монетка…

Но это была уже совершенно другая женщина.

Когда солдаты привели её к нам, я даже не сразу узнал её. Думал привели какую-то старуху. Вместо моложавой, бойкой бабы передо мной стояла пожилая бомжиха. Её одежда превратилась в грязное рваное тряпьё, и сама она в синяках, с всклокоченными, нечёсаными волосами была какой-то полусумасшедшей, опустившейся.

— Нинель Георгиевна, что случилось? — бросился к ней Надеждин.

Она пусто, невидяще посмотрела на него, что-то шепча про себя сухими в запёкшейся крови и грязи губами.

— Что с вами? — он осторожно тронул её за плечо. — Эй, вы слышите меня?