Чародей и сын - Кристофер Сташеф

— Ты украл мое место.

Магнус остановился как вкопанный.

— Уходи прочь отсюда! — процедил сквозь зубы его двойник. — Мало тебе того, что ты владеешь моим лицом и моим телом? Тебе понадобилось украсть и мой злосчастный рок?

К Магнусу вернулся дар речи.

— Я ничего не крал.

— Ты забрал мою судьбу! Та, которая должна была взять меня, взяла себе тебя!

— Да как же ты не видишь! — прозвучал вдруг голос чуть поодаль. Магнус опустил голову и был потрясен: рядом с двойником стоял его братишка Грегори и в отчаянии взывал: — Разве ты не видел, как она насмеялась над ним? Как он унижался перед ней, как она одела его в эти потешные лохмотья, как хитростью отобрала у него меч?

— Какая разница? — прорычал двойник. — Она подарила ему радость, подарила восторг! Более того, намного более — она подарила ему забытье, и он перестал думать о том, каким бы он мог стать, да не стал, и он сумел легко уйти от руин своей жизни!

— Твоя жизнь — не руины, и ты ни в чем не виноват!

— Не виноват в том, что сам не добился славы? Не виноват в том, что не занял подобающего мне положения? Не виноват в том, что не нашел любви? Во всем этом я не виноват?

— Ты — Альбертус, — прошептал Магнус. — А этот мальчик — не мой брат Грегори, а твой брат Видор!

— Именно так, — процедил сквозь зубы двойник. — Возвращайся в свой мир, найди там свое место, а мое оставь мне!

Видор умоляюще посмотрел на Альбертуса.

— Мне бы не хотелось, чтобы он пострадал, но и твои страдания и унижения для меня нестерпимы. Разве ты не видишь того, чего и он не видит? Разве не понимаешь, как это позорно, чтобы наследник лорда опускался до роли лакея? Неужто у тебя нет гордости?

Магнус, к собственному изумлению, обнаружил, что гордости у него нет. Нечего было дивиться тому, что ее не было и у Альбертуса.

— Ты не заберешь его у меня. — Это сказала царица эльфов, встав между Магнусом и Альбертусом так, что загородила собой Видора. И опять все на свете исчезло для Магнуса, кроме ее глаз и лица. — Я уже говорила тебе, что тебя удерживает рядом со мною только твое желание. Ты по-прежнему хочешь этого? — Она шагнула ближе, полуприкрыла глаза. — О, если ты испытываешь сомнения, поцелуй меня в губы. Но если ты коснешься моих губ, тебе не миновать моего тела — бедер, груди, ног. Я вся буду твоя, и тогда ты можешь сказать, что возлежал с госпожой фэйри.

Она стояла совсем близко, и ее губы были приоткрыты. Вот они коснулись губ Магнуса…

Раздался крик боли и отчаяния — и что-то налетело на Магнуса, сбило с ног, и он покатился по траве. Магнус взревел от злости, вскочил на ноги и увидел себя самого, слившегося в страстном поцелуе с царицей эльфов, обвившего ее руками. Его бедра прижимались к ее бедрам, тела двигались под музыку, слышную только им двоим…

…А потом музыка стала слышна всем, потому что эльфийские музыканты снова заиграли — заиграли в ритм движениям обнимающейся парочки. Эльфы разбились на пары и стали повторять их движения.

— Ей все равно, — прошептал Магнус, и его гнев сменился горьким отчаянием. — Ей все равно, чьи губы целовать, чье тело ласкать — его или мое!

— Может быть, и так, — прозвучал голос. Магнус опустил голову и увидел Грегори… нет, конечно, это был Видор. — Но не забывай, она проделала долгий и непростой путь, чтобы разыскать тебя.

— А теперь ей безразлично — ведь с нею рядом он, — проворчал Магнус. — Но ведь иначе и быть не могло! — воскликнул он вдруг. — Его она не могла покорить, он был вне ее власти! Его защищало Холодное Железо и заклинания вашего отца!

— Скорее нашей матери, — уточнил Видор. — И он был неуязвим для народа фэйри и знал, что они всегда примут его любезно. — Он с грустью посмотрел на брата. — Но когда он понял, что ты занял его место здесь, что царица фэйри больше не сгорает от желания покорить его, его охватило отчаяние. Для него закрылся путь к последнему утешению, какое он мог бы отыскать в этом мире.

— И поэтому он взломал дверь, а прежде его приглашали, но он мог устоять перед искушением, — сделал вывод Магнус.

В следующее мгновение он бросился к паре, обуреваемой страстью, и прокричал:

— Но я тоже жажду этого! Где теперь я обрету забвение?

Альбертус оторвался от губ эльфийской царицы, одарил Магнуса холодным, бесчувственным взглядом. Не сразу его голос оформился в речь — сначала послышался звериный стон. Магнус задрожал от страха, услышав строки древнего заклинания:

— Откуда ты взялся, откуда? Ты погибели хочешь моей? Я места тебе своего не отдам, мое оно, слышишь? Прочь ступай, уходи к своему месту и времени! Прочь, изыди!

Магнуса подхватил смерч, завертел и понес прочь. Крик отчаяния сорвался с его губ. Он кричал о том, что в его мире нет царицы фэйри. Но Космос поглотил его слова, потому что сила сознания его двойника, Альбертуса, вращала смерч пространства — времени все быстрее. Звезды превратились в светящиеся полосы, уши у Магнуса закладывало от рева разрядов статики…

А потом рев начал стихать, сменился шипением и утих, вращение замедлилось… У Магнуса кружилась голова, его мутило, и он судорожно ухватился за возникшую под ним поверхность, а в следующий миг осознал, что его пальцы сжимают травинки, и увидел, как светящиеся полоски превращаются в точки…

То был свет звезд Грамерая.

Дрожа, он опасливо поднял руки — и не улетел, остался на земле. Чувство радости, облегчения охватило его при мысли о том, что он вернулся на родную планету. С этим чувством боролось другое — печаль от разлуки с волшебным царством. Магнус опустил глаза…

И увидел свою одежду.

Она лежала на земле, сваленная в кучу. Посреди платья поблескивали в лунном свете меч и кинжал. Все понятно. Если Альбертус изгнал его, чужака, из Тир Хлиса, он должен был вышвырнуть из этого мира и его одежду, и его оружие.

А это означало…

Магнус в ужасе обнаружил, что совершенно гол. Ясно. Плащ из тонкой ткани, бархатные сапожки — эти вещи остались там, где положено. Теперь все это носил Альбертус, занявший место Магнуса рядом с царицей эльфов…

Магнус даже не знал, радоваться этому или нет.

Он поежился от ночной прохлады и решил поскорее облачиться в одежды, приличествующие обычному миру.

Натянув штаны, Магнус обнаружил, что он не один.

Медленно обернувшись, он увидел, что под деревом Эйлдон, закрыв глаза, скрестив ноги и расправив плечи, сидит его младший брат.

Неожиданно Магнусу открылось многое. Он напялил дублет и тихо проговорил:

— Очнись, Грегори. Открой глаза, братишка. Со мной все хорошо. Я вернулся домой.

Веки у мальчика затрепетали, он открыл глаза и немного изумленно уставился на Магнуса. Но вот он приподнялся и прикоснулся к руке старшего брата.

— Тебя отпустили!

— Да. — Магнус ласково похлопал по руке Грегори. — Ты спас меня, братишка. Я свободен. — Наверное, по прошествии лет он и вправду мог бы этому порадоваться. — Ты вытащил меня, провел по дороге обратно. Но откуда ты знал, куда я ушел?

— Я искал тебя своим сознанием — я это делаю каждую ночь, — ответил Грегори.

Магнус кивнул. Он давно знал о том, что Грегори ни за что не уснет, пока не удостоверится, где находится каждый из членов семейства. Без сомнения, причина этого крылась в младенчестве Грегори, когда мать, отца, братьев и сестру похитили и забросили в Тир Хлис.

— Я искал тебя, — объяснил Грегори, — и не мог найти.

— Не мог же ты не спать столько времени!

— Времени прошло не так уж много, — заверил его младший брат. — И знаешь, забытье дало мне почти такой же отдых, какой дал бы сон.

— И как же ты выследил меня?

— Я знал, что ты побывал в этих краях. Вот и переместился сюда, а потом ходил по берегу реки, трогал землю, камни, и в конце концов отыскал твои следы.

Магнус вытаращил глаза. Он не догадывался о том, что Грегори, как и он сам, владеет психометрией — способностью «читать» следы чувств, запечатлевшихся в неодушевленных предметах.

— Так ты услышал эхо моих чувств? О, братишка! Ведь тебе пришлось пережить все мои страдания!

— Я вытерпел их. — Но мальчик был так бледен, что можно было не сомневаться: пережитое потрясло его не на шутку. — Но мне стало очень грустно и жалко тебя из-за того, как больно ранено твое сердце, и еще я в ужасе узнал… — Он запнулся и отвел глаза.

— В ужасе узнал, что даже я, твой старший брат, могу ощущать отчаяние поражения? — негромко спросил Магнус. — Что даже мне может казаться, что моя жизнь бесцельна? — Он в отчаянии искал слова утешения, но смог сказать только: — Такое порой случается с каждым, братишка. Да, я старший, я привык командовать и достигать своей цели, но это не значит, что я застрахован от тоски и разочарований.

Сказал — и сам ужаснулся тому, что это правда.

— Я не знал, — пробормотал Грегори.