Рождение Юпитера - Максим Хорсун

Продолжая хихикать, тиран Майя рухнул ничком на платформу, от чего конструкция содрогнулась.

Шелли все еще ничего не понимал, когда воздух слева и справа от него пришел в движение. Нечто невидимое и, несомненно, смертоносное пронеслось вдоль платформы.

Бум! – обиженно отозвалась стена за их спинами, и всех накрыло облаком ледяной пыли.

Бум! – в воздух взметнулись клочья рыжего пуха, и Шелли понял, что в эти неприглядные лохмотья превратился вместе со своим плащом старший инженер «Экскалибура».

Похожий на блистающего жука флаер бил по платформе из шоковых орудий, абсолютно не страшась повредить эфирное коническое устройство. Разил из четырех щелевидных гнезд, что раскрылись в последнее мгновение, нарушив зеркальную поверхность блистера. Пилот быстро, но без лишней суеты ловил рамкой электронного прицела фигурки вражеских солдат, – закованных в полный доспех десантников из прайда Козо, – и жал на гашетку. В кабине флаера звучала эзотерическая музыка, витал пряный аромат жженой «колючки».

Люди стали метаться по платформе, тщетно надеясь избежать расправы. Пилот сосредоточенно водил прицелом, жалея только о том, что размеры флаера не позволяли установить турель со скорострельным излучателем. Шелли увидел, как шлем одного из бойцов Козо плющится, словно жестяная банка под каблуком сапога. Как загадочный конус скрывается за вихрящейся завесой ледяных частиц. Как отчаянно, резкими перекатами, Брут пытается добраться до лестницы, и как падает второй солдат.

– Алексис! Алексис!!! – Лежавший на пузе Огр Мейда был в ужасе. Он бил по платформе руками и ногами, словно ребенок, которому сообщили о предстоящем визите к врачу.

А в это время иерарх Козо уже стоял на одном колене, тупой конец шокового копья он воткнул в решетку пола, а многогранник наконечника навел на летательный аппарат. Ухнул заряд, и на блистере агрессора появилась вмятина. Флаер качнул пилонами.

Бум! – выплеснула энергию пара его орудий, и третий солдат Козо, переломив перила, полетел на дно шахты.

– Шелли, сделай же что-нибудь! – вновь обозвался Мейда. Он уже не кричал, он глухо стонал, хватая ртом воздух, подобно вынутой из аквариума рыбе.

Но что мог сделать Шелли? В свое время он не овладел ручным оружием – поленился. Он не готовился к участию в ритуальных битвах Партии, подобно большинству благородных отпрысков. Да, в космические войнушки играл, – ему были интересны ракетные и лазерные дуэли на расстоянии мегаметров. Но чтобы целиться в кого-то из ядомета или шокового копья – никогда и ни за что!

Силуэт Алексиса Козо скрылся за плотной завесой из ледяной пыли. Плутонианский флаер снова качнулся, и Шелли понял, что старый воин опять попал в цель.

Шелли нащупал металлическое древко. Подхватил копье, уже не нужное погибшему солдату. Насколько он мог судить, оружие было заряжено и, более того, приведено в боеготовность.

Неумело навел наконечник на флаер и нашел дрожащими пальцами верньер активатора. Одновременно с Шелли вскинул копье несгибаемый Алексис Козо.

Раздался звонкий хлопок. Фонарь летательного аппарата раскололся на мириады осколков. Орудия флаера еще раз врезали по платформе… но это была уже агония. Блистающий «жук» поднялся над платформой, – им явно больше не управляли.

Шелли ощутил неожиданный азарт. Он вскочил на ноги, вскинул копье и принялся прицельно расстреливать окутанные фиолетовым маревом антигравы. Мимоходом заметил, что Козо упал лицом вниз, и что между лопаток у него курится внушительная воронка. Вертя большим пальцем верньер активатора, Шелли решил, будто воинственного иерарха сразил заряд, отразившийся от стены за их спинами, а точнее – от какой-то кристальной дорожки.

Ему было некогда об этом думать, – он добивал флаер.

Наконец, фиолетовое свечение одного из антигравов погасло. Флаер сейчас же потерял устойчивость, завертелся, словно юла, а затем нырнул вниз, чудом не сбив при этом засыпанную ледяным крошевом платформу. Прогремел взрыв, вдоль стен пронеслась ударная волна.

Шелли опустился на колени. Если бы не копье, на которое можно было опереться, то лежать бы ему лицом вниз в полуобморочном состоянии… А так он напомнил самому себе сошедшего с барельефа утомленного битвой героя времен Империи Лун Юпитерекса.

Огр Мейда на четвереньках подполз к телу Козо.

– Эх, Алексис… – выдохнул он с неподдельной горечью. – Я все видел, Шелли! – Белые после пережитого ужаса губы Инспектора были перекошены, в глазах пылало полоумное пламя. – Имей в виду – я все видел!

– Как мы с Козо сбили флаер? – не понял Шелли. Он мысленно продолжал жать на активатор: чувство реальности возвратилось к нему не в полной мере.

– Видел, как ты выстрелил Алексису в спину! – крикнул Мейда.

Шелли тряхнул головой. Он запутался в происходящем окончательно. Действительно ли нерадивый дед верит в свои слова или же попросту заигрался во врага семьи?

Сделав несколько сложных телодвижений, Мейда сумел подняться на ноги.

– Я сообщу, кому надо! – пообещал он, стыдливо прикрывая ладонью мокрое пятно внизу туники. – Негодный мальчишка! Грубиян и убийца!

Шелли опустил руки и огляделся. Солдаты из прайда Козо погибли. Брут лежал на ступенях, и было непонятно, жив он или увы… А вот массивная туша тирана Майи пришла в движение. Розовые глаза со снисходительным любопытством осмотрели Шелли.

– Ну и не повезло же тебе, благородный!

8

– Ты знаешь, что такое диюдарх?

Климентина не сразу поняла суть вопроса. Она глядела на остывающие в камине угли; угли были багровыми, как древние созвездия. Глаза застилала туманная поволока, продолжать беседу с дотошным дознавателем не было ни сил, ни желания.

– Не пей больше вина, Климентина.

Сабит Хенцели забрал кубок из ее вялой ладони.

– Диюдарх? – сонно пробормотала Климентина.

– Ты расслышала правильно.

В каминном зале не было никого, кроме них. Даже расторопные рабы Баттиста – и те покинули трапезную, после того как убрали со стола посуду.

– Я не знаю ничего о… диюдархе.

– Но ты уже слышала это слово?

Ничто не могло ускользнуть от внимания дознавателя Сопряжения. Ни слово, ни жест, ни даже взмах ресниц.

Диюдарх… Климентина провела по лицу ладонями, ощущая, как к онемевшим щекам возвращается чувствительность. Она помнила это отвратительное слово.

«Здесь… ночь… всегда… ночь… время диюдархов…»

Так сказал Ай-Оу во время последнего сеанса связи.

О, Ай-Оу! В какую историю ты угодил?