Капризная вдова - Валери Кинг

Исполнив долг вежливости, Арабелла покинула гостиную, вызвав у всех, включая и лорда Эннерсли, невольный вздох облегчения. Когда она выходила, гость взглянул на миссис Литон. Они обменялись понимающими взглядами, и матрона улыбнулась. Эннерсли впервые посмотрел на нее по-мужски, оценивающе, и остался доволен увиденным.

Она была еще свежа и цвела безыскусной сельской красотой. Ее лицо, светившееся добротой и радушием, сразу вызывало симпатию. Эннерсли отметил и ее прекрасный вкус в одежде – на ней было платье из фиолетового батиста, отделанное черными французскими кружевами. С платьем прекрасно гармонировало жемчужное ожерелье, украшавшее молочно-белую шею. Пожалуй, изысканностью вкуса миссис Литон могла поспорить с самой леди Рамсден, но, к удовольствию лорда Эннерсли, для хозяйки дома это было естественным, и в отличие от его сестры она этим не кичилась.

Разглядывая лицо миссис Литон, он сразу заметил, как дочери на нее похожи. Помимо высоких, дугой выгнутых бровей, которыми мать наградила каждую из своих дочек, Генриетте досталась ее приветливая улыбка, Бетси – прекрасный точеный нос, Энджел – густые светлые волосы и изумительные голубые глаза, а Шарлотте – озорной огонек во взгляде, придававший ее, как правило, невозмутимому лицу необыкновенное очарование. Эннерсли нахмурился: одна Арабелла не взяла от матери ничего, кроме светлых волос. Случайно его взгляд упал на портрет покойного мистера Литона, висевший как раз напротив, над арфой. Какой суровый взгляд, теперь понятно, в кого пошла Арабелла! Похоже, отец семейства был лишен добродушия, зато его жена обладала им в избытке. Эннерсли перевел взгляд на вдову. Интересно, была ли она счастлива в семейной жизни? Ему показалось, что нет. Во всяком случае, не так, как заслуживала.

Последними, держась за руки, появились Шарлотта с Генриеттой, судя по их склоненным друг к другу темно-русым головкам, до того, как войти, они что-то обсуждали.

Поцеловав мать, обе подошли к лорду Эннерсли. Шарлотта поздоровалась вежливо, но сухо – скорее от природной робости, нежели из равнодушия. Она быстро отошла, тогда как Генриетта присела на канапе и стала расспрашивать раненого о самочувствии.

Он приветливо отвечал, внимательно вглядываясь в собеседницу. На ней был изящный утренний туалет – темно-синее муслиновое платье, присборенное у выреза, из украшений – только небольшой серебряный медальон. Волосы она уложила на голове короной, оставив на затылке несколько локонов, свободно ниспадавших на спину, а на лбу – несколько восхитительных завитков. Лорд Эннерсли с удовольствием отметил, что во всем ее облике чувствовалось спокойное достоинство. Подумать только, еще вчера эта женщина стояла возле него в грязной канаве и, дрожа от холода и страха, боролась за жизнь его сына! Неприятное воспоминание заставило его вздрогнуть.

– Вам нехорошо? – участливо воскликнула она, беря его руку в свою. – Могу я чем-нибудь помочь? Может быть, принести еще чаю?

С щемящим сердцем он покачал головой.

– Перелом – пустяк по сравнению с несчастьем, которого я чудом избежал вчера, – сдавленно ответил он, отводя от нее взгляд. – Я взглянул на вас и словно заново пережил наше ужасное приключение. У меня мороз пошел по коже при мысли, что я едва не потерял своего мальчика! Если бы не ваша отвага и выдержка, он бы наверняка погиб.

Заметив, что молодая женщина вспыхнула, лорд Эннерсли понимающе похлопал ее по руке.

– Теперь я перед вами в долгу, Генриетта.

– Что вы, сэр, я не сделала ничего особенного! О какой отваге может идти речь, если у меня душа ушла в пятки от страха! – Она умолкла и несколько мгновений просидела, не проронив ни слова, сцепив руки на коленях. Потом спросила, разговаривал ли он с сыном.

– Да, сегодня утром. Я не смог сдержать слез, он попросил прощения за свою выходку, а потом мы опять поссорились, словно и не было злополучного происшествия на дороге! – Лорд Эннерсли угрюмо вздохнул и отпил из чашки. – Боюсь, сыну надоели мои нотации, но что делать, как заставить его бросить беспутную жизнь? – Тут он осекся, поняв, что перешел границы приличий. – Впрочем, я, кажется, заболтался. Просто еще раз примите мою благодарность за вашу неоценимую помощь!

И он с отеческой нежностью пожал ей руку, гадая, как такая славная юная леди, которой явно не занимать здравого смысла, могла выйти за безнадежного шалопая Фредерика Харта. Лорд Эннерсли уже готов был спросить ее об этом, как на пороге гостиной вновь возникла Арабелла – взволнованная, с пятнами румянца на щеках.

Одернув платье и поправив прическу, она объявила:

– К нам приехал мистер Хантспил! Едва она произнесла эту фразу, как послышался скрип пружин – это с канапе поднялся лорд Эннерсли. Бетси уже успела ему рассказать о затруднительном положении семейства Литон и о том, что мистер Хантспил по каким-то причинам отказывает обитательницам имения в поддержке. Так это или нет, но при первом их разговоре с новым владельцем усадьбы посторонним лучше не присутствовать.

Миссис Литон, правда, попросила его остаться, говоря, что он не может помешать ее встрече с долгожданным родственником покойного мужа, но лорд Эннерсли отверг приглашение, выразив желание немного полежать. Он действительно еще не вполне оправился от пережитого недавно и чувствовал пока некоторую слабость.

Миссис Литон тотчас заботливо взяла его под руку и повела к лестнице.

– Разумеется, вам нужно отдохнуть! Теперь-то я понимаю, что вы спустились посидеть с нами только из вежливости, – защебетала она.

Он хотел возразить, что уходит исключительно из уважения к новому владельцу усадьбы, но осекся. Его затопила волна благодарности к этой чудесной, добросердечной женщине, поэтому он только кротко кивнул, а она принялась уговаривать его точно соблюдать все предписания доктора Бингема.

– Опытнейший хирург, он все знает о недугах, даже о самых серьезных. И хотя по виду здоровья вам не занимать, я убеждена, что вы выздоровеете быстрее, если по совету доктора будете поменьше двигаться. Всего-то и нужно поберечься денек-другой!

И она улыбнулась, подняв на него удивительные голубые глаза. Когда лорд Эннерсли заглянул в их бездну, ему показалось, что пол уходит у него из-под ног и он куда-то летит. Он очнулся, когда снова услышал ее голос – миссис Литон напоследок еще раз посоветовала ему беречь руку. Поблагодарив ее, виконт на неверных ногах начал подниматься по лестнице. Странное ощущение полета не покидало его, словно сердце наконец освободилось от многолетней тяжести.

16

Все семейство высыпало в прихожую, с волнением ожидая, когда мистер Хантспил перешагнет порог своих новых владений. Генриетта с матерью и Шарлоттой остановились сбоку от входа, а Арабелла, которой явно стоило большого труда сохранять самообладание, встала напротив, нервно сцепив руки перед собой. Она не сводила с двери глаз и даже подалась вперед, словно от того, что она вот-вот увидит, зависела вся ее жизнь. Теперь Генриетта не сомневалась, что Хантспил и есть тот человек, с которым обручилась средняя сестра.