За что сажали при Сталине. Невинны ли «жертвы репрессий»? - Игорь Пыхалов

«Бедность и отсутствие жилья (вместе с женой Нахаев снимал угол в 4 квадратных метра у крестьянина в селе Жулебино) подтолкнули его к своеобразной форме протеста против власти».[228]

Увы, Военная коллегия Верховного суда СССР не посчитала «бедность и отсутствие жилья» уважительными причинами для мятежа, приговорив Нахаева к расстрелу.[229]

Глава 2

Шпионы разных стран

В глухую ночь,

В холодный мрак Посланцем белых банд

Переходил границу враг —

Шпион и диверсант.

Имелись ли в Советском Союзе вражеские агенты? На первый взгляд ответ очевиден — государств, где таковых нет, просто не существует. Даже в нынешней России периодически кого-то арестовывают за шпионаж. Чего уж ждать от времён, когда хозяев Кремля страшились во всём мире?

Однако у профессиональных обличителей тоталитарного прошлого своя логика. Её главный постулат: все осуждённые при Сталине осуждены безвинно и незаконно. А если так, то ни шпионов, ни диверсантов в сталинском СССР не было и быть не могло.

Когда в произведениях Куприна или Пикуля встречается упоминание о массовом японском шпионаже в годы русско-японской войны, у читателей это не вызывает каких-либо сомнений. Однако стоит завести речь о сталинской эпохе, как здравый смысл куда-то улетучивается. Любые слова о том, что тот или иной персонаж был японским или, к примеру, польским шпионом, вызывают глумливое хихиканье, воспринимаются как нечто абсурдное и в принципе невозможное, всё равно, что обнаружить вошь в шевелюре потомственного интеллигента.

И в самом деле, откуда в Советском Союзе взяться шпиону? Это в царской России шпионаж мог иметь место. Но стоило утвердиться власти большевиков — и та же японская агентура вымерла естественным путем, как тараканы на морозе. Несмотря на то, что для Страны восходящего Солнца СССР оставался потенциальным противником.

Впрочем, если верить либеральной публике, избавившись от коммунизма, Россия по-прежнему сохраняет загадочный иммунитет к иностранному шпионажу. В нынешней РФ тоже в принципе не может быть шпионов. А те, кто кажутся таковыми, на самом деле правозащитники, борцы за экологию или, на худой конец, честные западные бизнесмены.

Вырисовывается совершенно фантастическая картина. В середине 1930-х гг., почуяв приближение новой мировой войны, резко активизируются разведки великих и малых держав. Повсюду снуют эмиссары спецслужб, вербуется агентура, спешно сколачиваются «пятые колонны». И лишь Советский Союз остаётся заповедным оазисом, территорией, на которую не ступает нога иностранного шпиона. Ни одна разведка мира даже не пытается вербовать выезжающих в нашу страну коммунистов-политэмигрантов. А уж о «коренных» советских гражданах и говорить не приходится — самые недовольные из них и в кошмарном сне не изменят Родине.

Иной точки зрения придерживался Сталин, заявивший в уже цитированном мною докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б):

«Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?

Не ясно ли, что пока существует капиталистическое окружение, будут существовать у нас вредители, шпионы, диверсанты и убийцы, засылаемые в наши тылы агентами иностранных государств?».[230]

Судя по опубликованным в последнее время документам, вождь советского народа оказался совершенно прав.

Германия

Ещё в 1924 году, отбывая срок в крепости Ландсберг после неудавшегося «пивного путча», Гитлер сформулировал для своих сторонников чёткую программу, важной и неотъемлемой частью которой стала идея будущего похода на Восток:

«Приняв решение раздобыть новые земли в Европе, мы могли получить их, в общем и целом, только за счёт России. В этом случае мы должны были, препоясавши чресла, двинуться по той же дороге, по которой некогда шли рыцари наших орденов. Немецкий меч должен был бы завоевать землю немецкому плугу и тем обеспечить хлеб насущный немецкой нации».[231]

«Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное германское стремление на юг и на запад Европы, и определённо указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвём с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе.

Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».[232]

А как же иначе? Ведь эти земли, столь необходимые германской нации, населяют недочеловеки-русские, истребившие свою элиту:

«Сама судьба указует нам перстом. Выдав Россию в руки большевизма, судьба лишила русский народ той интеллигенции, на которой до сих пор держалось её государственное существование, и которая одна только служила залогом известной прочности государства. Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам — превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы. Именно так были созданы многие могущественные государства на земле. Не раз в истории мы видели, как народы более низкой культуры, во главе которых в качестве организаторов стояли германцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила за счёт именно германского ядра в её высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца».[233]

Всё это не просто отвлечённые мечты, а непосредственное руководство к действию. Именно так воспринималась книга Гитлера чиновниками Третьего Рейха. Приведу наглядный пример. После подписания 23 августа 1939 года договора о ненападении, более известного как «пакт Молотова-Риббентропа», в обмен на поставки сырья СССР получил из Германии разнообразное оборудование, а также военную технику. В числе прочего для нашего флота были заказаны шесть орудийных башен 380-мм калибра, изготовить которые взялся концерн Круппа.

К 22 июня 1941 года башни ещё не были готовы. С немецкой педантичностью Крупп поинтересовался, как будут урегулированы претензии заказчика по окончании военных действий. Сомнения оружейного магната разрешил капитан Шоттки из министерства экономики. Выразив удивление, что представитель фирмы Круппа не знает соответствующего отрывка из «Майн Кампф», Шоттки объяснил, что после войны не будет ни советского, ни российского правительства, поскольку русское государство прекратит своё существование, а его территория будет разделена и превращена в колонии. Таким образом, за невыполненный контракт можно не беспокоиться.[234]

Придя к власти, фюрер немедленно приступил к воплощению своих идей в жизнь. С прямого попустительства западных демократий запреты и ограничения, наложенные на Германию Версальским договором 1919 года, были отброшены. Началось формирование современных вооружённых сил. Не была обойдена вниманием и разведка.

Признание харьковского агента

Вот несколько эпизодов из воспоминаний художника Николая Обрыньбы, ушедшего в 1941 году добровольцем в народное ополчение и попавшего в окружение под Вязьмой. Находясь в немецком плену, ему неоднократно приходилось выслушивать своеобразные «чистосердечные признания» со стороны гитлеровских холуёв:

«Переводчик разговорился:

— Мы еще к вам в институт ходили танцевать с вашими девчатами, у вас вечера были, особенно маскарады, шикарные. Восемь лет в Харькове учился и шпионом был.

У меня вырвалось:

— Жаль, не знал в Харькове, кто ты есть!

Он посмотрел пристально:

— А то что?

Во рту стало сухо, совсем не к месту мои сожаления, сказал:

— Просто никогда не видел шпионов».[235]

«— Откуда ты?

— Из Москвы, из художественного института.

— А я из Свердловска, был студентом второго курса медицинского института. Два года работал шпионом на немцев, должны они меня лейтенантом послать в армию, да документы, что я шпионом был, затерялись. Пока найдут, сюда направили, начальником батальонной полиции».[236]