Вор в роли Богарта - Лоуренс Блок

— По маркам.

— По маркам? Ах, ну да, конечно, анатрурийцы, с которыми мы работали, рассказывали о марках. Причем придавали им такое значение, словно от печатного станка в Будапеште зависели легитимность и само существование их государства… Не уверен, что кто-либо из них видел эти загадочные марки. Вы сами-то филателист? Насколько я понимаю, они очень редки.

Я рассказал ему об иллюстрациях в каталоге Скотта.

— Понятно, — заметил он. — Итак, ваша приятельница — анатрурийка и, по всей видимости, считает себя верноподданной Влада Первого и Последнего?.. Однако этого недостаточно, чтобы объяснить ваше… э-э… участие во всем этом деле.

— Она исчезла.

— Ах, вон оно что… Окончательно и бесповоротно?

— Исчезла без следа.

— Ну а какая связь с «Боккаччо»? Это была ее идея, навестить эту квартиру?

— Нет.

— Кстати, какую именно квартиру? Кто там живет?

— Квартире «8-Би», и я понятия не имею, кто там живет. Но он тоже анатруриец, это несомненно.

— Откуда такая уверенность?

— У него тоже есть фотография Влада.

— Вы серьезно?.. Да, вижу, что серьезно. Точно такая же фотография? В той же позе, и…

— Нет, другая. Там он один и на нем военная форма.

— О, все монархи почему-то обожают военную форму, — заметил он, — особенно когда у них нет страны и армии, которая может носить эту форму. Так, значит, вы побывали в той квартире? Иначе вы бы снимок не увидели, верно?

— Да.

— И ушли оттуда с тем, за чем приходили?

— Нет. Мне помешали, — ответил я и рассказал, как прятался в шкафу и как, выйдя оттуда, обнаружил, что портфельчик исчез.

— Так получается, вы все еще сидели в ловушке, когда Кэппи ушел от меня? Надо сказать, что пробыл он тут совсем недолго. Я рассчитывал, что он посидит хотя бы часок, но он зашел и вышел где-то минут через десять. Справедливости ради следует заметить, я не слишком уговаривал его остаться. Его присутствие вызвало всякие воспоминания, далеко не все — самые приятные. Надо сказать, что и подарок тоже. Мышь… Я всегда считал, что это лучшая из работ Лечкова. Может, потому, что она — моя. Я имею в виду, моя кличка. А теперь и сама эта резная фигурка принадлежит мне, и я рад, конечно, рад. Но надо сказать, теперь мне все меньше хочется обладать вещами. А что случилось с Кэппи?

Этот вопрос застал меня врасплох, но отвечать на него рано или поздно все равно пришлось бы. Я знал, что он обязательно спросит меня об этом, и уже решил для себя, каким будет ответ.

— Он мертв, — ответил я. — Его убили.

Глава 14

— Этот человек по имени Кэндлмас, — сказал Чарльз Уикс. — Совершенно очевидно, что это он убил Кэппи, не так ли? Но к чему оставлять тело в своей квартире?

Мы сидели на кухне за овальным столом светлого дерева и снова пили кофе. Раз уж я рассказал ему о Хобермане, почему бы не выложить и все остальное?

— Разве только, — продолжил Уикс свою мысль, — он считал, что тело никогда не найдут.

— Ну, проглядеть такое трудно, — заметил я. — Судя по тому, что лежал он, как я слышал, ровно посередине комнаты.

— И заливал кровью ковер.

— Верно.

— И нацарапал сокращенный вариант своего имени на атташе-кейсе.

— Да.

— Интересно, что именно на вашем атташе-кейсе. Хотя лично для него в тот момент было, думаю, все равно на чем писать. Наверное, то была единственная вещь, подвернувшаяся ему под руку. Но меня больше занимает другое. Что заставило убийцу действовать столь импульсивно?

— Не понял?

— Ну представьте, что я Кэндлмас, — предложил он. — А вы — Кэппи Хоберман, и я собираюсь вас убить. Вряд ли я в таком случае стану выхватывать нож и набрасываться на вас прямо посреди собственной гостиной. Но совсем другое дело, если никакого убийства не планировалось. Допустим, мотив к убийству возник неожиданно, внезапно, а заодно подвернулось и средство его осуществить. Допустим, что и время тоже играет очень существенную роль. Удобно или неудобно, ловко или неловко, но ждать я просто не могу.

— Но Хоберман побывал здесь, — сказал я.

— Да, пробыл минут десять, максимум пятнадцать.

— И уйдя, направился, по всей видимости, прямиком на Семьдесят шестую. Ведь именно туда я должен был доставить портфель, вот он и хотел оказаться там к моему приходу.

— Но еще до вашего прихода Кэндлмас с ним разделался. Возможно для того, чтобы не делиться с ним добычей, хотя самой добычи в его распоряжении еще не было. — Он взмахнул рукой, словно отметая это предположение. — Нет, ломать головы над мотивом нам пока ни к чему. Ясно одно: он возник внезапно и требовал быстрых действий, и Кэндлмасу пришлось сделать то, что он куда охотнее сделал бы в другом месте и в другое время. И он вонзил нож в человека в собственной квартире, да к тому же еще зная, что вы можете вернуться с минуты на минуту.

— И оставил его там.

— Да, оставил, дав возможность нацарапать одно-единственное последнее слово, столь же загадочное, как след поселения колонистов на острове Роанок. Знаете, наверное, они полностью исчезли, и единственным свидетельством того, что некогда остров был обитаем, стало слово «Кроатоан», вырезанное на стволе дерева. Никто до сих пор так и не смог понять, что оно означает и куда подевались все эти люди. Так и здесь. Что хотел сказать Кэппи этим самым «Кэфоб» или «Кэпхоб» и почему Кэндлмас дал ему возможность написать это слово?

— Ну а если его убил не Кэндлмас, а кто-то другой?.. И все равно непонятно, как это он ушел и позволил жертве оставить предсмертную записку.

— Да, непонятно, — согласился он. — И если бы это был Кэндлмас, то у него возникли бы проблемы.

— Еще бы! Главная проблема лежала на ковре, прямо посреди гостиной!

— Именно. И какой же у него был бы выход?

— Избавиться от тела.

— Но каким образом? Ведь Кэппи все еще был мужчиной крупным. Может, вы хотите сказать, что этот Кэндлмас был силачом-гигантом, способным перекинуть Кэппи через плечо и снести вниз?

— Нет, едва ли. Он человек среднего роста и довольно субтильный.

— Не чемпион по поднятию тяжестей?

— Нет.

— Так что он должен был сделать? Что бы вы сделали на его месте?

— Я?

— Да, да, вы. Допустим, у вас на руках оказался труп. Это ведь не пятно на стенке, его краской не замажешь. Как бы вы избавились от него?

— Вообще-то, — сказал я, — у меня была однажды подобная ситуация.

— Вот как?..

— Да, в моей лавке, — торопливо добавил я. — И лично я был тут абсолютно ни при чем, но все равно пришлось избавляться от тела. И я взял напрокат инвалидное кресло…

— Чертовски умно! — с восхищением заметил Уикс. — Однако среди ночи инвалидное кресло вряд ли раздобудешь, да к тому же еще спускать его с четвертого этажа не слишком удобно.

— Да уж.

— Ладно, проехали. Тогда вам бы пришлось сделать несколько ходок. Не слишком приятная тема для разговора, — заметил он, — но что поделаешь, другого варианта ведь нет, верно? Труп расчленяется на удобоваримые, так сказать, части, и вы по одной сносите их вниз, а уж затем избавляетесь, как подскажет смекалка.

— Ага, руку туда, ногу сюда. Но капитан Хоберман был вполне целым, когда туда ворвалась полиция. В противном случае они бы непременно раззвонили об этом.

— Ваш мистер Кэндлмас никогда бы не решился на такую операцию, — мягко заметил он. — Тут ведь инструмент нужен, нет? А он вряд ли есть, если не занимаешься такими вещами регулярно. Ему понадобились бы пила или топор либо и то и другое вместе. У сельского жителя такие инструменты всегда под рукой, но у обитателя нью-йоркской квартиры — сомневаюсь.

— Так, значит, посреди ночи он отправляется на поиски топорика для разрубания мяса?

— Именно. Вряд ли в такой час можно отыскать открытую лавку или магазин скобяных изделий. Но вот ресторан — совсем другое дело… Допустим, у него имелся знакомый шеф-повар, который мог одолжить ему все эти предметы, не задавая лишних вопросов. Или же у него, Кэндлмаса, был специальный резак, пригодный для этой цели, и он отправляется на поиски плотных пластиковых пакетов и скотча, чтобы их заклеить. И вот он выходит из квартиры, а бедняга Кэппи лежит, раскинувшись на ковре, а вы торчите в шкафу на восьмом этаже и…

— И являются полицейские, находят управляющего, потом посылают за слесарем, который бы отпер им дверь..

— Да, кстати, а как вообще там оказалась полиция? Анонимный звонок?

— Так, во всяком случае, сказал Рэй Киршман. Кто-то услышал шум.

— Гм… Итак, Кэндлмас является домой и видит, что в квартире у него посторонние, или же видит людей на лестничной площадке, поджидающих слесаря. И что он, по-вашему, делает?

— Снимает все, что можно снять, со своей банковской карты, — ответил я, — и прыгает на корабль, отплывающий в Австралию, где намеревается начать новую жизнь. Потому как с тех пор о нем никто ничего не слышал.