Когда на часах полночь - Виктория Вольская

– А меня ты сюда привел целоваться или не только? – смеясь, спрашивает Кристина.

– Честно?

Она кивает в ответ.

– Иди сюда.

Сажусь на скамейку, а Кристина встает передо мной. Раздвигаю ноги шире, чтобы она могла подойти ближе.

– Поцелуй меня, – прошу я.

Кристина оглядывается по сторонам, проверяет наше уединение. Глажу ладонями округлую попку, замираю. Кристина проводит пальчиком по щеке, прикрываю глаза, чтобы прошлась и по прикрытым векам. Мне приятны ее изучающие ласки. Проводит подушечкой пальца по губам, расслабляя их. Наклоняется и целует меня. Наш поцелуй сдержанный, долгий. Я бы пищал от восторга, если бы не одно «но». Кристина напряжена в моих руках. Глупенькая. Мне ж не шестнадцать уже. Я не хочу ее брать здесь, на старой обшарпанной лавке, я просто хочу поделиться с ней личным… Это место – часть моего прошлого, тут я был беззаботным и веселым пацаном. Не только ж девчонок я сюда водил, с друзьями часто тут тусовались, курили сигареты, тренькали на гитаре, здесь я был собой.

Прекращаю поцелуй, щекой упираюсь в живот девушки, обнимаю талию обеими руками, она в ответ медленно гладит меня по голове. Мне так кайфово и спокойно сейчас. Давно так не было. Да вообще никогда.

Глава 6

– Крис, ты чего так рано встала, – обнимаю со спины девушку, которая сидит у зеркала и второй час усердно рисует «новое лицо». – Я замерз без тебя, – целую в мочку ушка, утыкаюсь носом в шею.

Она недовольно отклоняется, сердится. Пытается вывести линию вверх, но под моим любопытным и пытливым взглядом рука соскальзывает и стрелочка «убегает» не туда.

– Сереж, ну я ж просила, – хнычет девушка, смывая не в первый раз черный карандаш уже с красного глаза.

– Извини, – шепчу, сжимая ее в своих объятиях еще сильнее.

– Дай мне еще полчасика, – умоляюще смотрит на меня через зеркало.

Я рассчитывал на теплоту и ласку с утра. Облом. Морщу нос, строю недовольную рожицу, за что слегка получаю карандашом по лбу.

– Ох уж эта красота, – вздыхаю я, – я завтрак тогда пойду делать.

И, правда, лучше уйти, а то не отстану, затискаю, зацелую и в постель утащу, как вчера и позавчера тоже.

Всю последнюю неделю мы словно молодожены: забыв обо всем на свете, выбираемся из постели только для того, чтобы подкрепиться. И я, черт возьми, уже привык, что моя кошечка с утра мурлычет мне на ушко, нежно царапая мне живот маленькими ноготочками, прогоняет мой сон, доводя до тахикардии своими губками. И перед сном ластится, словно мы целый день и не трахались, как кролики. Чуть севшим голосом, она просит «еще» и я, сорвавшись и не соображая ни о чем, вколачиваюсь в нее до тех пор, пока охрипшими стонами она не доводит меня до кульминации, а потом, уставшая, но удовлетворенная, засыпает на моем плече. И я вырубаюсь, не в силах даже сходить в душ.

Включаю свет на кухне, улыбаюсь во весь рот, несмотря на то, что за окном ливень. Открываю створку окна, впуская свежий воздух в квартиру. Прохладно. Уже как пятый день бушует непогода, серость вокруг немного удручает, но у меня есть отличное лекарство от хандры – Кристина. После «перевоплощения» она расслабилась, успокоилась и отпустила себя. И я бессовестно пользуюсь этим. Я кайфую, наблюдая за тем, как из ранимой девочки она превращается в роковую соблазнительницу. Эти ее стрелочки на глазах и пухленькие губки пробуждают во мне порно сценарии такого содержания, что самому бывает не по себе. Включаю чайник на плите, достаю последние запасы еды из холодильника. Сегодня все же придется выйти из квартиры, а так не хочется в такую погоду. Жарю яичницу, разливаю по кружкам кипяток. Сегодня – растворимый кофе, чай закончился вчера.

– Крис, завтрак готов, – кричу из кухни, делая для нее из обычной салфетки подобие цветка. Получилась хрень какая-то, но я уверен, что она улыбнется, когда увидит его. А это самое главное. Кладу свое творчество рядом с кружкой.

– Еще пять минут, – слышу в ответ.

Не факт, что пять минут. Накрываю ее тарелку крышкой, чтобы не остыло. Когда же она уже научится эти стрелочки рисовать, устал завтракать в одиночестве. От еды отвлекает звонок телефона. Федоров.

– Слушаю, – еще жуя, отвечаю я.

– Жду тебя через час в кабинете, – коротко и по делу говорит дядя.

– Понял. Буду.

Доедая находу, спешу в спальню. Кристина удивленно смотрит на то, как торопливо я одеваюсь.

– Крис, я уеду ненадолго к Федорову, – целую ее в висок, оценивающе смотрю на свежий макияж, сегодня определенно лучше. – Красавица.

При хорошем раскладе до Следственного комитета я доберусь за минут пятьдесят. Федоров не терпит опозданий.

– Про завтрак не забудь, –кричу я уже в дверях.

* * *

– Я не понимаю для чего тебе снова смотреть на все это, – недовольно бубнит Федоров, его рабочий телефон постоянно трезвонит, но он игнорирует его. Сбрасывает. Секретаршу он отпустил, чтобы наша встреча прошла без лишних глаз.

Мы сидим в его кабинете, закрывшись на ключ. У нас всего лишь час. На столе я разложил многочисленные фотографии девушек. Пересматривая их, читаю материалы дела. Федоров отвернулся, чтобы снова не смотреть на этот ужас.

– Алену не застрелили, она умерла от удара головой об острый предмет, – напоминаю себе, я об этом уже читал раньше, но не придал должного значения. В прошлый раз все мое внимание было акцентировано лишь на шраме.

– Возможно, она сопротивлялась и ударилась головой об угол тумбы, что стояла у кровати, – выдвигает предположение полковник, указывая на еще одно фото, – вот эта, Талышева Марина, была задушена, и вот эта тоже, – показывает еще на одну фотографию, – а у этой вообще сердце отказало во время… ну, ты понял…

– Я читал, у нее был порок сердца.

Из головы никак не выходят слова Лютова, и я пытаюсь найти хоть одну зацепку. Да, не все девушки были застрелены, но все погибшие имели на груди треугольник – это их объединяло, как ни крути. Вчитываюсь в каждое слово в заключениях о смерти.

– На это я не обратил внимания тогда, – шепчу, еще раз пересматриваю множество документов.

– Что? – нервно спрашивает дядя Сережа.

– Алена не была изнасилована.

– Дай сюда документы, – Федоров внимательно перечитывает заключение патологоанатома. – Сереж, ты с какой целью сейчас все это ворошишь?

– Хочу убедиться, что именно они ее убили.

– Каким образом?

– Не знаю. Но я чувствую, что упустил важную деталь.

Федоров сканирует меня пытливым взглядом, и