Несостоявшаяся свадьба - Нэнси Гэри

— Сэм, прости, но я стою перед трудным выбором.

— Выбор один — сберечь свои нервы. Ты не можешь взять на себя все страдания человечества. Чересчур много их выпадает на твою долю. Смерть твоей мачехи и последующее раскрытие тайн далось тебе слишком тяжело. Даже виновные отделались легче. Ты сменила работу, ты вдохнула свежий воздух — так дыши им!

— Не могу, — покачала головой Фрэнсис. — Он чем-то отравлен, хотя не знаю чем. Сэм, поддержи меня, пока я не докопаюсь до истины.

Она гладила, обнимала руками его худощавое, но крепкое тело, приникала губами к пальцам, изуродованным трагическим инцидентом, но таким знакомым и нежным. Она искала сочувствия и находила его в этом мужчине.

— Мы вас ждали. — Этими словами встретила Фрэнсис Кэтлин, фактически — член семьи, едва Фрэнсис коснулась столь памятным с детства бронзовым молотком входной двери дома Лоуренсов. Десятилетия безупречной и преданной службы на одном месте сделали ее таковой. И то, что она неизменно носила черную с белым воротничком форму, никак не отделяло ее от хозяев. Она имела здесь почти такие же права, как и тетушка Аделаида. — Вас ждут в библиотеке, — сказала Кэтлин.

Сквозь приоткрытую дверь Фрэнсис увидела бушующий в камине жаркий огонь. Летний день был пасмурным, но, вероятно, супруги, потерявшие накануне дочь, зябли и нуждались в тепле. Шторы, подхваченные черными бархатными лентами, не были задернуты. Туман, наползающий с моря, застилал вид на гавань. Билл стоял у камина почти в прострации, с погасшей трубкой в зубах, а тетушка Аделаида, утонувшая в глубоком кресле, держала перед собой обрамленную в траурную рамку фотографию дочери. Чуть привстав, она протянула Фрэнсис руку, изящную, с длинными пальцами пианистки и, казалось бы, помертвевшую и иссохшую за последние несколько часов.

— Что-нибудь выпьешь?

— Спасибо, нет.

— Так страшно, что мы после стольких лет разлуки увиделись при подобных обстоятельствах…

— Да… Мне так печально…

— Хоуп всегда смотрела на тебя… как на пример для подражания. Она бы гордилась, если бы могла стать похожей на тебя…

Губы у Аделаиды задергались, и она, стесняясь этого, прикрыла рот ладонью.

— Жаль, что мы с ней мало общались, — сказала Фрэнсис.

— И мне жаль, что я не постаралась свести ее ближе с тобой, — покаялась Аделаида. — Мы слишком мало обращали внимания на семейные связи…

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих дров в камине. Аделаида вдруг достала свое вышивание, но продолжила сидеть неподвижно, не сделав ни одного стежка.

— Я должна сказать, что вскрытие необходимо, — решилась на первый и самый трудный шаг Фрэнсис.

— О боже, — простонала Аделаида и еще раз повторила: — О боже. — И оглянулась на мужа.

— Зачем искать там, где и так все ясно? — мертвым голосом произнес Билл.

Фрэнсис не торопилась возражать. Ей следовало проявить максимум деликатности, но все же настоять на своем. Ведь результаты вскрытия могли иметь важные последствия.

— Вчерашний день поверг нас всех в шок, а что касается вас, то ваше горе неизмеримо. Однако не лучше ли будет, если мы все, и вы тоже, узнаем истину?

— Я не могу вынести… — вырвалось у Аделаиды.

— Это же абсурд! — прервал ее Билл. — В чем нуждается моя усопшая дочь, так это в покое и в уважении к ее памяти.

Аделаида издала протяжный, жалобный стон.

— Мне трудно найти подходящие слова, и меньше всего я хочу бередить вашу душевную рану, но сегодня утром меня в отеле посетил Джек. И он указал на некоторые странные детали, связанные со смертью Хоуп…

Фрэнсис осеклась, решив не говорить об узле на веревке и о пропавшем кольце. Это было бы слишком жестоко в данный момент.

— Я понимаю его, — сказал Билл. — Он собирался взять в жены мою дочь, а что получил… И, конечно, он ищет иные мотивы ее ухода из жизни. Мы тоже хотели бы… но зачем? Кстати, я уже обратился к весьма компетентному человеку, который неоднократно доказал, что ему можно довериться…

— Не надо, прошу вас, — заторопилась Фрэнсис. — Дайте полиции возможность провести положенное расследование. Процедура не займет много времени… и не отложит похороны.

Последовало тягостное молчание, в которое вопрос Аделаиды ворвался подобно выстрелу:

— А если это не самоубийство, то что?

Фрэнсис не успела ответить, так как отворилась дверь и вошла Фиона Кэбот. На ней был серый брючный костюм и черная шляпа, почти скрывающая лицо. Молча миновав Билла и Фрэнсис, она опустилась на колени перед сидящей Аделаидой и припала к ее коленям. Из-под шляпы донеслись сдавленные рыдания, а потом слова:

— Дорогая, что тебе и Биллу выпало пережить! Всю ночь напролет я думала только о вас. На утренней службе отец Уитни призвал всех помолиться за вас, и не было никого, кто бы не откликнулся… Любой из нас готов помочь вам, поддержать в беде. Бенни Тейлор предложила своего повара на поминки, а Риардоны рекомендуют своих друзей, владеющих похоронным бюро в Беверли, которые организуют все быстро и со скидкой. И мы собираемся основать благотворительный фонд в память Хоуп. Я думаю, она будет счастлива узнать об этом там, на небесах.

Реакции от убитых горем родителей невесты на весь этот поток благодеяний не последовало. Возможно, какая-то обида осталась в душе Билла и Аделаиды после известия о том, что Джим Кэбот под предлогом внезапного недомогания не почтил своим присутствием так и не состоявшуюся свадьбу своего единственного сына. Впрочем, его поступок еще, вероятно, не обсуждался местными сплетниками, заслоненный последующим, истинно трагическим событием.

— Разумеется, любой вклад не возместит нашу общую потерю, но команда Джека по игре в поло уже объявила о взносе в миллион долларов для начального капитала этого фонда. И Джим, и Джек примут самое горячее участие в таком деле.

Тут наконец Фиона подняла голову, уставилась в лицо Аделаиды и принялась нервно, словно четки, перебирать кончиками пальцев крупные жемчужины своего ожерелья.

— Правда, что Джек не верит в самоубийство Хоуп? — простодушно спросила Аделаида.

Фиона вновь уткнулась лицом в колени несчастной матери Хоуп.

— Бедный мальчик! — всхлипнула она. — Конечно, он тешит себя иллюзиями. Но не надо прислушиваться к его высказываниям. Сейчас он, естественно, не в себе.

— Он говорил с Фрэнсис, а отнюдь не с нами.

Тон Аделаиды стал тверже.

— Неужели? — Фиона соизволила обратить внимание на Фрэнсис. — С какой стати вам вмешиваться в подобные дела? Вы ведь, кажется, больше не работаете в прокуратуре?

— Я не вмешиваюсь в дела полиции, — уклончиво ответила Фрэнсис.

— Но хотя бы посодействуйте, чтобы полицейские не совершили ошибку. Вскрытие — еще одна дополнительная боль для отца, матери… и для Джека.

— Все-таки это необходимо сделать, и я тут ни при чем, — сказала Фрэнсис.

— А могли бы сказать свое слово. — Фиона обрела суровость. — Вы не знаете, какой ларчик Пандоры откроется и что выплывет наружу. Пожалейте родных Хоуп.

— Тем более я не хочу и не могу препятствовать расследованию.

Фрэнсис едва сдерживала нарастающее раздражение.

— Мы этого не допустим.

— Что? — воскликнула Фрэнсис. — Простите, но здесь вы бессильны.

Фиона, окинув Фрэнсис презрительным взглядом, вновь обратилась к Аделаиде:

— Пойми меня как мать. Любая тень, падающая на Хоуп, коснется и моего Джека. Она умерла, а Джеку жить. И нам всем тоже.

Фиона была весьма убедительна в своей речи.

— Билл тоже такого мнения, — тихо произнесла Аделаида.

— Я так и думала.

А у Фрэнсис в мозгу прозвенел тревожный сигнал. Какие секреты хотят сохранить эти женщины? Но когда она обратила недоуменный взгляд на Билла, тот ее выручил.

— Хватит болтовни, — сказал он, приняв нелегкое решение. — Есть правила, есть закон. Пусть будет вскрытие.

14

Церковь Святого Духа была пуста. Фрэнсис шла за спиной своей тетушки через безлюдное пространство и остановилась на пару шагов позади, когда та склонилась у алтаря.

Тонкий шарф, окутывавший голову Аделаиды, соскользнул на пол, но она не заметила этого, вся отдавшаяся своему горю.

Аделаида попросила Фрэнсис сопровождать ее в церковь после проведенного в печали и молчании завтрака. Фрэнсис охотно согласилась. Траурная атмосфера в доме сгустилась настолько, что любой выход из его стен был живительным. После того как Лоуренсы официально дали согласие на вскрытие тела своей дочери, ожидание результатов превратилось в невыносимую пытку. Фрэнсис нередко приходилось сталкиваться с подобным явлением — неопределенность хуже любого, даже самого страшного, но конкретного факта.

По дороге к церкви Аделаида взяла Фрэнсис под руку и заговорила робко и сбиваясь, но так, что у той невольно выступили на глазах слезы.