Закон Клеменцо, или Делай бизнес быстро, приятно и легко - Александр Парфенович Аксёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив расхваливать сетки, он без антракта перешел ко второй части своего сольного выступления:
– Ну и, конечно, дуршлаги – варенье варить, баранину и все что угодно. – Погромыхав в пакете дуршлагами, вытащил оттуда самый длинный и, держа в руке три разноцветные сетки и высоко подняв над головой дуршлаг, в позе слепой Фемиды замер, ожидая встречную положительную речь Зинаиды Дмитриевны.
– Знаете ли, голубчик, – начала ответное выступление продавщица, – все это никому не нужно сейчас, в преддверии новогодних праздников. Вы, юноша, летаете в облаках. Дуршлаги, они будут пользоваться спросом в июне-июле, когда ягоды для варенья пойдут, да и то вряд ли – у всех они уже есть. Но в июне привезите пару штук, попробую со своими пакетами продать. А насчет сеток, даже не знаю, как вам объяснить… Скажу просто: не нужны они людям, голубчик. Люди устали от совкового продукта, они сделали уже новый шаг в новое, западное – если хотите, буржуазное, – в светлое будущее. Смотрите, всего пару лет назад мы пакеты мыли да сушили, чтобы потом их повторно использовать. А сегодня? Их стало много. Посмотрите: яркие, красивые, крепкие и стоят недорого.
Алекс уговаривал ее долго, но так ничего и не добился. Она не хотела покупать, и все.
– Куда же мне с ними деться-то, Зинаида Дмитриевна? Может, подскажете, кому их продать-то?
Зинаида посмотрела на него хитрым взглядом, поманила движением указательного пальца к себе поближе и почти шепотом сказала:
– Не бывает безвыходных ситуаций, бывают бездарные люди. Эту формулу когда-то, давным-давно, когда мне было столько же, сколько и тебе, я унаследовала от моего учителя и старшего товарища – Петрова Алексея Мироновича, председателя горисполкома нашего Воронежского, а он, в свою очередь, от своего учителя. Помни это, сынок, может, эта формула и тебе поможет! – с лукавым ленинским прищуром закончила Зинаида Дмитриевна и, повернувшись в сторонку, продолжила торговлю пакетами.
– Да я-то знаю, что выход всегда есть, вот где он в данном случае, не могу понять. Но слова вашего учителя, конечно, шикарные, ничего не скажешь: «Безвыходных ситуаций не бывает, бывают бездарные люди». Ладно, буду искать выход, удачи вам, Зинаида Дмитриевна.
Он понял одну простую вещь: его товар – полное фуфло, дуршлаги на новогодний стол не поставишь, это точно. Ну а сеточки… Под конец она согласилась взять под реализацию всего пять сеток по пятьдесят рэ за штуку, а после реализации должна была передать Алексу 250 рублей, которых едва хватило бы разве что на поездку от рынка до института, и то если долго торговаться с таксистом.
Алекс оставил пять сеток и пошел от Зинаиды прочь с формулой «от Алексея Мироновича».
«Да-а, – подумал он, – Клеменцо тут бессилен. Надо же, баба Зина непоколебима. Может, Мироныч поможет своим девизом».
Хотя что тут нового? Ничего. Он и сам это все прекрасно знал. Конечно же, нет безвыходных ситуаций. Но вот вторая часть прямо заставляет задуматься – бывают бездарные люди. Это уже жестковато. Но это и верно: либо ты находишь выход, либо ты бездарная личность.
Алекс смотрел на людей, покупающих пластиковые пакеты у бабы Зины, и думал: вот на что надо было менять люстры – на пакеты. Глупцы, их вообще не трогает тема экологии, уйдут эти пакеты со временем, а вот сетки – самая правильная вещь… Они же вернутся в обиход – как символ прошедшего времени, как экологичный продукт, как удобная тара для перевозки продуктов, как в кинофильме «Гостья из будущего».
Но это уже никого не волновало. Алекс стоял в закуточке, метрах в пяти от Зинаиды, и смотрел, как бойко раскупали ее пакеты. Да что там смотреть – он сам такие всегда брал, приходя на рынок: купил три-четыре и пошел дальше.
Все плохо, подумал Александр. Плохо и беспросветно. И действительно, кому они нужны, его дуршлаги и сеточки? Что делать? Конечно, обратиться сейчас к Мишке означало признать его пессимистическую правоту, но все же можно скинуть ему сообщение на пейджер и, заняв у друга пару сотен долларов, сделать все покупки для Нового года с запасом. Или найти иное решение. Первое было предельно простое и ясное: занял, купил, все устроил, ну а долг, долг никуда не пропадет. Уже через пару недель пройдет новогодняя эйфория, и народ опять начнет покупать люстры, или тюль, или еще что-то. Еще через месяц вернется из отпуска Борис Михайлович из Питера, и можно будет еще товара ему подвезти в магазин на Невском. Так что жизнь наладится, и ничего в этом плохого нету.
Тем более что Мишка, вполне от души, сам предлагал ему двести долларов, понимая, что Алекс на мели.
Это, конечно, было во-вторых, как всегда считал Александр, ну а во-первых…
«Во-первых» была иная история. Вот он, Александр Аксенов, стоит на углу огромного рынка, гудящего, как пчелиный улей, где, как сумасшедшие шмели, несутся покупатели всего продуктового: начиная от грецких орехов, сушеных бананов и пакетов с нарезанными на кусочки замороженными ананасами, заканчивая говядиной и крольчатиной. И стоит здесь он, Алекс. У него в руках товар, который никому не нужен: его не хотят взять на перепродажу бабки, да и самому ему он достался бонусом, а вернее, в нагрузку, от поездки в Донецк. За все про все Алекс отдал две свои люстры, это как раз те же двести долларов по продажной цене, что ему предлагал в долг Мишка. То есть, если бы он сумел продать свои люстры на Украине по сто долларов за штуку, как обычно и бывало, то получил бы за них двести долларов. А он, не сумев их продать, под конец сделал бартер со своим соседом, которому зарплату выдали дуршлагами. В итоге у него оказалась большая куча дуршлагов и не менее внушительная куча сеток. Но при этом с коэффициентом четыре. То есть в Донецке эти дуршлаги стоили бы сто долларов, а продай их Алекс у себя на родине, то получились бы все четыреста. Конечно же, дуршлаги еще надо уметь продавать, но то, что навар выйдет в четырехкратном размере, это уж точно.
Если не вдаваться в детали, количество, цены и объемы этого всего, чего Алекс очень не любил делать, то получалось, что, взяв сегодня всего пятую часть от дуршлагов и сеток, он должен выручить хотя бы сто долларов, тогда его бизнес
