Путь к звездам. Из истории советской космонавтики - Анатолий Александров

— Пока да, но свыше трех месяцев пролетело впустую.

— Не огорчайся, без неудач в новом деле не обойдешься.

Почти два месяца, до конца октября, пролетели для Главного конструктора, как один день. Королев не смог отлучиться из Москвы, чтобы поприсутствовать на испытаниях ракеты Р-16, нового изделия Янгеля. Своей работы набралось невпроворот. Его ближайшим замам, Мишину и Бушуеву, порой казалось, что «великий оптимист» уже окончательно пережил майскую неудачу, когда «живность» погибла вместе с кораблем в плотных слоях атмосферы. Тогда система ориентации не обеспечила нужного направления тормозного импульса и не смогла правильно сориентировать корабль. Он оказался в положении, чуть ли не противоположном расчетному. Тормозной двигатель сработал не на торможение, а на дополнительный разгон. Вместо спуска к Земле корабль, разогнавшись, вышел на более высокую орбиту.

Анализ телеметрических данных показал, что неисправность возникла не в тормозном двигателе, а в приводе чувствительного инфракрасного датчика. Он не сумел определить тепловой горизонт Земли и удержать его в «поле своего зрения», хотя тормозная двигательная установка отработала так, как ей было задано по программе.

Но и из майской неудачи Главный конструктор сделал парадоксальный вывод: произошел, дескать, первый опыт маневрирования в космосе — переход с одной орбиты на другую. Своему заместителю Бушуеву, Сергей Павлович так и сказал: «Нам, Константин Давыдович, надо овладеть техникой маневрирования. Это имеет большое значение для будущего. А спускаться на Землю наши корабли будут, как миленькие, когда надо и куда надо. В следующий раз посадим обязательно».

Сразу после возвращения с космодрома 25 августа Феоктистов созвал совещание разработчиков по системам управления и возвращения человека с орбиты. В течение трех часов удалось согласовать основные решения: по упрощению катапультируемого кресла, по дублированию системы управления спускаемого аппарата, по упрощению системы аварийного спасения пилота. Записав каждое из решений на отдельный лист, Константин Петрович в начале десятого вечера позвонил Главному конструктору и попросился на прием к Королеву.

Суть конструкторских предложений связывалась с отказом от установки системы управления на участке спуска и с упрощением схемы приземления и аварийного спасения. В случае аварии носителя предлагалось с высоты выше четырех километров спасение обеспечивать за счет выключения двигателей ракеты, отделения спускаемого аппарата и приземления по штатной схеме. А в случае аварии до четырех километров — катапультировать космонавта. Константин Петрович обратил внимание Главного конструктора на тот факт, что в случае утверждения этих предложений доработки окажутся минимальными, и ОКБ сможет выйти на пилотируемый полет буквально через несколько месяцев. Королев заявил, что ему надо подумать над важными предложениями пару дней, и в конце августа он действительно согласился с ними.

Вслед за триумфальным полетом Белки и Стрелки последовало новое страшное разочарование. На той же стартовой позиции, с которой в августе стартовала королевская «семерка» с собачками, произошел пожар на янгелевской Р-16.

Ближе к полуночи 24 октября Королеву на квартиру позвонил Сербин. Он коротко объяснил «главному ракетчику» страны причину позднего беспокойства:

— На Байконуре, Сергей Павлович, с изделием Янгеля произошла катастрофа. Есть человеческие жертвы. Президиум ЦК принял решение о создании высокой правительственной комиссии для расследования причин. Видимо, ее возглавит товарищ Брежнев. Кого из своих ведущих специалистов вы рекомендуете включить в ее состав?

Королев поставил встречный вопрос:

— Иван Дмитриевич, нужен специалист по какой-то конкретной системе или широкого профиля?

— Думаю, что широкого профиля.

— Тогда предлагаю кандидатуру директора НИИ-88 Тюлина. Георгий Александрович работал со мной в Германии. Не раз входил в состав комиссий по летно-конструкторским испытаниям ракет.

Комиссия ЦК партии, возглавляемая Брежневым, в которую вошел и Тюлин, 25 октября вылетела на Байконур и на месте расследовала причины происшедшей катастрофы с межконтинентальной ракетой Р-16 конструкции Янгеля.

Пусковая площадка произвела на членов правительственной комиссии тягостное впечатление. Ничего подобного этому за все время работы в оборонной отрасли ни Сербину, ни Тюлину видеть не доводилось. Помимо самой ракеты, практически полностью уничтоженной, было разрушено и полигонное оборудование, обеспечивающее наземные запуски при летных испытаниях. Но требовалось отбросить эмоции и досконально выяснить исходные причины трагедии, в которой погибло семьдесят четыре военных и гражданских специалиста. Еще пятьдесят три человека получили тяжелые ранения и ожоги.

Картину происшедшего 24 октября, по возвращении из Байконура, Тюлин воспроизвел Королеву в деталях, хорошо понятных Главному конструктору.

— Какова судьба Главного маршала Неделина, Георгий Александрович? — спросил Королев, выслушав Тюлина.

— Из погибших никого опознать не удалось, в том числе и Главкома ракетных войск, Сергей Павлович. Вместе с ним погибли и знакомые тебе крупные специалисты — Коноплев, Фирсов, заместители Михаила Кузьмича — Берлин и Концевой.

Когда причины трагедии на Байконуре у Янгеля были досконально изучены, Сергей Павлович созвал в ОКБ совещание в расширенном составе. Присутствовали все члены Совета главных. Открывая его, Королев сказал:

— В нашей технике без промахов не обойтись. Все делаем впервые. Но виноват перед народом за все отдельные промахи всегда один человек — Главный конструктор. А остальные виновны лишь перед ним, доверившим им дело, поверившим в них и потому всегда обязанным защищать их перед начальством. Применительно к Янгелю можно сказать, что, использовав новые компоненты топлива и окислителя, Михаил Кузьмич пошел на большой риск, который в данном случае не оправдался. Это суровое предупреждение и для нас. Майская неудача с «Востоком» не должна повториться, Виктор Иванович.

Прямое обращение Сергея Павловича к Кузнецову значило многое. Главный конструктор готовил новую экспедицию «живности» на орбиту. Ему очень хотелось быстрее закрепить августовское достижение, добиться наконец безупречности работы всех систем жизнеобеспечения, в том числе и системы ориентации. Первоначальные наветы на тормозную двигательную установку не подтвердились. Исаев не раз доказал на стендах, что на его детище вполне можно положиться, оно обеспечит стабильное возвращение спускаемого аппарата на Землю.

Кузнецов тоже ему доказывал:

— Три последних комплекса, Сергей Павлович, командные приборы борта прошли без замечаний. Причина сбоя при первом испытании установлена — это деформация контактной пары при монтаже. Дефект явно просмотрели.

Между тем все крепче затягивался «финансовый узел». Денег зримо нехватало. Королев понимал, что создание ракетных войск решительно опустошает казну страны. На этом направлении приходилось торопиться. Военные базы НАТО, без всякой маскировки, стремительно приближались к нашим границам. А потому очевидная спешка Янгеля с ракетой Р-16 была вполне оправданна. Срочно требовалась войсковая межконтинентальная ракета, чтобы достойно ответить на очевидные вызовы сильного противника.

Главный конструктор не мог удовлетворить просьбы Ивановского продлить серию «Востоков». Ему все чаще приходилось напоминать настойчивому подчиненному тривиальную истину:

— Мы работаем, Олег Генрихович, на народные деньги, а их мало. Поэтому, наши затраты должны быть хорошо сбалансированы. Я понимаю, что без новых моделей ничего не создашь. Но подумай — надо ли нам иметь такое большое их количество? Ты в состоянии мне доказать, что серия из десяти кораблей действительно нужна? Нам надо научиться считать затраты на эксперименты и на летные изделия!

После успешного возвращения на Землю Белки и Стрелки Воскресенский, шутя, сказал Главному конструктору:

— А все-таки, Сергей Павлович, Бог есть!

Королев измерил зама недоверчивым взглядом и, поняв шутку, ответил в том же духе:

— Если, Леонид Александрович, Бог и есть, то в данном случае он был на нашей стороне.

Приближался декабрь. И с каждым месяцем приближался, по расчетам Главного конструктора, старт человека. В глубине души он уже наметил для себя дату, но никогда открыто ни с кем не делился своими планами. А в повседневных делах Сергей Павлович по-прежнему жестко требовал повышенной четкости от всех своих служб, и конструкторских и производственных. Он старался избежать очевидных рисков и надежно обезопасить космического первенца от застратосферных подвохов, неизвестных пока что человеческому организму.