Зебра - Александр Жарден

Камилле пришлось вытерпеть пение псалмов и еще одну мессу, прежде чем она смогла добраться до своей кельи. Ее лихорадило, и она не пошла в трапезную к обеду. Уединившись в келье, попробовала углубиться в чтение Библии, чтобы убить время, отделявшее ее от желанной встречи, но глаза бегали по строчкам, а смысл их до сознания не доходил. В какой-то момент она подумала, как все удивительно: «Мне сорок один год, у меня двое детей, работа, и во мне горит огонь сильней, чем в девчонке, впервые познавшей, что такое любовь»; и, думая об этом, она еще более пылко любила Зебру.

Когда церковный колокол пробил двенадцать раз, Камилла открыла ставни и посмотрела в сад, точно героиня Стендаля. Сердце запрыгало в груди, когда она различила в темноте призрачный силуэт, двигавшийся между деревьями. Через несколько минут у ее окна показалась лестница. Камилла не могла уже совладать со своим порывом; но лестница упала на землю, а тень человека растаяла в ночи. Она ждала еще добрых два часа, не вернется ли ее пылкий любовник. Не раз шум ветвей заставлял ее вздрогнуть – напрасно. Сморенная усталостью, Камилла в конце концов уснула, облокотившись на подоконник.

Ранним утром под дверь подсунули записку:

Любимая, – писал Гаспар, – у меня нет уже сил приладить лестницу. Приходите в полночь ко мне в келью. Мое окно – третье слева на втором этаже мужского крыла. Лестница хранится в будке брата-огородника.

Поздним вечером, в половине двенадцатого, Камилла вышла из кельи на цыпочках. Ее пробирала дрожь при мысли, что она встретит страдающего бессонницей плешивого монаха, слоняющегося по темным коридорам.

Когда она подошла к изгороди, за которой тянулись грядки, отыскать будку не составило труда, но лестницы там не было! Камилла искала ее целых десять минут и наконец нашла: она была прислонена к ремонтируемой часовенке у самого входа в монастырский сад.

Взяв лестницу, Камилла направилась к мужскому крылу монастыря, залитому холодным, безжизненным светом ущербной луны. Волнение ее достигло предела: а что, если ей встретится какой-нибудь монах, как объяснить ему, зачем она здесь, да еще с лестницей! И что вообще можно объяснить суровому духовнику в монашеской рясе!

«Нам с мужем нравится заниматься любовью в монастырях. Такая уж у нас причуда, понимаете?..»

Дрожа от страха, Камилла заметила слабо освещенное окно. «Он ждет меня», – сказала она себе и еще больше разволновалась. Приставила лестницу к стене и начала взбираться с перекладины на перекладину, сдерживая дыхание, а в сознании ее метались мысли о прошлом; она уже готова была ухватиться за створку, как вдруг открылось соседнее окно. В темноте прозвучал голос:

– Что вы делаете, несчастная?

Камилла похолодела от ужаса, чуть было не потеряла равновесие и не упала с лестницы, но удержалась, повернула голову и в полутьме различила Зебру.

Тут она поняла, что ошиблась окном. В спешке забыла отсчитать третье слева, а сразу сосредоточилась на том окне, из которого сочился свет ночника.

Чтобы исправить ошибку, Камилла уцепилась за железный крюк, на котором крепился ставень окна Гаспара в открытом положении, и, рискуя каждый миг полететь вниз, рванула лестницу на себя и передвинула влево. Зебра протянул ей руку. И она сумела забраться в окно, но лестница от толчка упала на грядки.

Ни жива ни мертва от страха, Камилла бросилась к Зебре и застыла в его объятиях. Он обнял ее, задыхаясь от волнения. И она обрела сладострастие души, о котором говорится в романах XIX века. Прилив счастья на какое-то время вернул Гаспару его былую энергию. В экстазе они оба забыли о пятнадцати годах супружеских терзаний, о размолвке, поставившей их на грань развода, и о злой болезни, грозившей разлучить их навсегда. Ими целиком завладела любовная страсть. В ее огне Гаспар сумел скрыть свою физическую немощь, но, по правде говоря, восторги Камиллы не достигали такой же высоты. Сил у нее почти не осталось. Хорошо еще, что одурманенная счастьем Камилла ничего не замечала, и Гаспару ничего не стоило отнести предательство Ораса на счет утонченных высоких чувств жены.

– Не так, как перед свадьбой, мадам, – пробормотал он весьма кстати, воспользовавшись старомодной романтической атмосферой, окутывавшей их любовные забавы.

Зебра вел себя будто некий персонаж, созданный воображением писателя, и Камилла с упоением подыгрывала ему. Наши голубок и горлица витали в высших сферах, время от времени подавая реплики, почерпнутые из прочитанных когда-то книг. Их любовь на несколько часов приобрела бесплотное совершенство, какое можно встретить лишь в некоторых романах да в пьесах Шекспира. В эту ночь они ухватили для себя кусочек вещества, из которого соткана вечность.

Вернувшись в Санси, Камилла долго сохраняла изумленное восхищение этой романтической эпопеей, когда впервые в жизни их мечты слились.

В последующие дни у Зебры разыгрались подозрения относительно Щелкунчиков. Все более распаляясь, он утверждал, что эта злокозненная пара готова поджаривать его на медленном огне, замучить насмерть, дабы после его смерти завладеть принадлежащим ему домом. Они зарятся на его усадьбу не потому, что каменная кладка стен больно уж хороша, а исключительно из алчности – он и сам никогда не сомневался в том, что в доме Мироболанов зарыт клад.

Это мнение основывалось на издавна ходившей по деревне легенде, будто первый владелец дома Максимильен д'Ортолан зарыл в подполе все свое состояние в золотых луидорах, когда пришла Революция. Зебра, подписывая акт купли-продажи на дом в начале семидесятых годов, питал тайную надежду вернуть во сто крат больше денег, чем потратил на него, в тот счастливый день, когда одним ударом заступа он позолотит свой герб; однако, к великому удивлению Камиллы, муж ее не спешил разведать недра подвалов. Грядущее богатство поддерживало его дух. Предполагаемые размеры сокровища определялись в зависимости от суммы долга Зебры ненасытным кредиторам.

С годами дефицит семейного бюджета возрастал, а с ним росла и ценность сокровища. Надо сказать, что на погашение самых неотложных долгов уходили почти все доходы Зебры. Едва он успевал договориться с одним кредитором, как разевал хищную пасть другой. В расточительстве Зебра не имел себе равных, он тратил деньги с такой же рекордной быстротой, с какой герой американского вестерна выхватывает кольт из кобуры.

Вот так и получилось, что призрачное сокровище Мироболанов все еще покоилось в земле, прикрытое завесой тайны. Но теперь, когда Зебре с каждым днем становилось все хуже и хуже, когда дышать становилось все тяжелей, он стал мечтать о лучезарном будущем, не для себя, разумеется, а для Камиллы, которой очень скоро придется самой оплачивать счета, выплачивать налоговые и прочие задолженности и одной поднимать детей, – теперь единственным кардинальным решением финансовой проблемы представлялось сокровище Мироболанов. Скромного заработка Камиллы явно не хватит.