Обман Зельба - Бернхард Шлинк

Ко мне подошел Пешкалек.

— Вот и все.

— Я тоже подумал об этом.

— Вы знали Вендта лично?

— Да. — Я не видел причин скрывать это от него. — Я расследую обстоятельства его гибели по поручению его отца.

— Значит, мы действительно делаем одно дело. Я, правда, собираю материал не по поручению его отца, а по собственной инициативе. Но мы оба хотим докопаться до истины. Может, пообедаем вместе? Оставьте здесь вашу машину, я потом привезу вас обратно.

Мы поехали в Ладенбург. В «Цвиввеле» нам подали суп из купыря, потом мясо ягненка с панированным картофелем. Пешкалек заказал бутылку «Форстер Блауер Португизер». На десерт была свежая земляника. Мне, конечно же, хотелось знать, почему Пешкалек «собирал материал», что он искал и нашел ли что-нибудь. Но я не торопился. С ним опять было приятно и интересно. Он рассказывал о своих репортерских путешествиях по Европе и Америке, Африке и Азии, весело перечислял, свалив все в одну пеструю кучу, конференции, войны, произведения искусства, преступления, гуманитарные катастрофы и свадьбы знаменитостей, которые он увековечил своими фоторепортажами. Я не переставал удивляться. Несмотря на свою «романтическую тоску», я лишний раз порадовался, что я — провинциал. Несколько дней в Америке, несколько путешествий по Эгейскому морю на парусной яхте одной моей греческой подруги, с которой мы когда-то вместе учились в университете, пара отпусков вместе с Клархен в Римини, в Каринтии и на Лангеоге — вот и все мои странствия, хотя меня всю жизнь тянуло в дальние края. Да у меня и нет острого желания наблюдать какую-нибудь гражданскую войну — будь она хоть трижды фотогенична — или свадьбу Элизабет Тейлор с Лотаром Шпетом на фоне Тадж-Махала.

За самбукой и эспрессо, когда я закурил сигарету, а он трубку, Пешкалек сам заговорил о том, что меня интересовало:

— Что мне фотографировать в этой истории с Вендтом, спросите вы. Я и сам еще точно не знаю. Но я всегда за три версты чую жареное. А там, где пахнет жареным, я делаю убойный репортаж. Текст — это дело десятое. Если понадобится, я и сам могу написать. Материал — вот что главное, а собирать материал — значит фотографировать. Без видеоряда и картинки нет рассказа. Понимаете?

Он страстно изложил мне свое фотожурналистское кредо, и я с готовностью кивнул.

— И что же вы почуяли?

Он сунул руку в карман своей джинсовой куртки и достал какую-то бумагу.

— Тут простая арифметика. Восемь дней назад был убит Вендт. Он укрывал у себя в психиатрической больнице молодую террористку Леонору Зальгер. Эту молодую террористку разыскивает полиция в связи с террористическим актом на одном из американских военных объектов. Официально о розыске объявили вечером в день убийства. В понедельник вечером я видел репортаж по телевидению, а во вторник утром прочел обо всем в газете. Я надеюсь, вы не станете меня уверять в том, что это случайность? Кто прикончил Вендта? Лео Зальгер? Кто-нибудь из ЦРУ, ФБР или DEA?[32] После истории с «Ахиллом Лауро»[33] американцы больше не желают терпеть всякие фокусы вроде террористических актов на их базах, похищений или убийств их граждан. Они дают сдачи. А говорилось, что во время предполагаемого теракта были погибшие.

Я показал на бумагу в его руке:

— Что там у вас?

— Вот тут-то и начинаются загадки. Не знаю, насколько вы внимательно следили за всем происходящим. То, что полиция ничего не сообщает об обстоятельствах смерти Вендта, о мотивах и подозреваемых, — это я еще могу понять. Наверное, они и сами мало что об этом знают. А вот почему они не называют ни точное время, ни место проведения террористического акта и ничего не говорят о его последствиях? Вы можете это объяснить? Никаких сведений — ровным счетом ничего! Ни по телевидению, ни в газетах. Я специально просмотрел старые газеты — с Баадером, Майнхоф и Шляйером.[34] Тогда тоже часто писали всякую чушь, но в любом случае это была хоть какая-то информация, а не то, чем нас кормят сейчас по телевидению и в газетах. Вы следите за моей мыслью?

— Да-да. Причем отмалчивается не только пресса. Полиция тоже ведет себя более сдержанно, чем обычно.

— И я подумал: тут что-то не так. Нельзя трезвонить на каждом углу о террористическом акте и одновременно замалчивать его. Если предположить, что его никто не заметил… Нет, я не могу себе этого представить. Допустим, никто не понял, что произошло. Но что-то ведь произошло, и кто-нибудь обязательно должен был это заметить. И конечно, поделиться своими наблюдениями с другими. Я не могу носиться по всему району и расспрашивать всех подряд. Но я просмотрел региональные новости в местных газетах — в «Маннхаймер морген», в «Райн-Неккар-цайтунг», в «Райн-пфальц». Я искал маленькие сообщения. Вчера ночью фермер Л. проснулся оттого, что его дом тряхнуло, как при землетрясении, посуда в буфете громко зазвенела, треснуло несколько оконных стекол. Причина странного явления пока не установлена… Понимаете?

— Нашли что-нибудь?

Он с гордой улыбкой передал мне бумагу. Это была копия газетной статьи. Название — «Фирнхаймер тагеблатт» — и мартовская дата были написаны от руки.

— Прочтите!

«Правда ли, что в последние годы на складе боеприпасов американских Вооруженных сил под Фирнхаймом произошло несколько взрывов? Действительно ли охранники на этом объекте уже несколько месяцев носят особую, специальную защитную одежду?»

Таков текст официального запроса, который вчера на районном заседании депутатов представители партии зеленых адресовали председателю окружного совета, доктору С. Канненгуту, возглавляющему комиссию по чрезвычайным ситуациям. Причину запроса глава фракции зеленых, Й. Альтман, не объяснил.

Председатель окружного совета, конечно же, не мог без подготовки дать «скоропалительный ответ» на запрос. Он пообещал проверить приведенные данные и к следующему заседанию подготовить письменный отчет.

Фактом является то, что я, случайно проезжая ночью в январе этого года через лес мимо упомянутого склада боеприпасов, видел зарево пожара на его территории. Служащие фирнхаймской полиции, которых я встретил у ворот объекта, отказались комментировать это событие, сославшись на отсутствие таких полномочий, а неоднократные запросы в пресс-службу американских Вооруженных сил остались без ответа.

5

Газ может и не иметь запаха

Я прочел статью дважды. А потом еще раз. Может, я чего-то не заметил? Или просто туго соображаю? Террористический акт состоялся в январе на складе боеприпасов под Фирнхаймом и привлек внимание X. Вальтерса — ничего, кроме подтверждения рассказа Лео, я из этой статьи извлечь не мог. Пешкалек не мог извлечь из нее даже этого. Что же он в ней нашел такого сенсационного?

Я решил не форсировать события.

— И каков был ответ председателя окружного совета?

— Угадайте с трех раз! Консультации с немецкими и американскими компетентными органами показали, что никаких взрывов на складе боеприпасов не было. Специальную защитную одежду военнослужащие, охраняющие объект, надевают лишь иногда в целях учебно-боевой подготовки. Население за все время эксплуатации склада в Фирнхайме ни разу не подвергалось опасности.

— Вы говорили с Альтманом? Или с Вальтерсом?

— Альтман и сообщил мне ответ председателя окружного совета. А в остальном он — довольно жалкое явление. — Пешкалек ухмыльнулся. — А я — довольно жалкое явление в качестве курильщика трубки. Дайте мне лучше сигарету. — Он отложил в сторону трубку, которая не желала разгораться, несмотря на все его усилия, взял сигарету и с наслаждением закурил. — Никакой особой информации у Альтмана нет. Вся его информация — это Вальтерс. Одного случайного ночного приключения этого газетчика хватило Альтману, чтобы немного подпортить кровь председателю. Есть ли у Вальтерса еще что-нибудь, я не знаю. Вчера мне не удалось его поймать. — Пешкалек посмотрел на часы, потом в окно, потом на меня. — Как вы насчет того, чтобы съездить в Фирнхайм и поговорить с ним? Он сейчас должен быть в редакции.

Было половина четвертого. Я, обремененный алкоголизированным ягненком в желудке, с большей охотой отправился бы на продолжительный послеобеденный сон.

Во время поездки в Фирнхайм через Хеддесхайм мне вспомнилось одно старое дело: фирнхаймские межконфессионные войны. Из католической церкви пропала алтарная картина с изображением святой Катарины. Помощник настоятеля заподозрил протестантов и заклеймил разбойников-еретиков с кафедры, кто-то разукрасил стены евангелической церкви кощунственными рисунками и надписями, потом такими же художествами оказались украшены стены католической церкви, потом началось взаимное битье церковных окон. Это было очень давно. Один миротворчески настроенный пресвитер поручил мне найти картину. Я нашел ее у подростка-причетника, боготворившего Урсулу Глас.[35] Урсула Глас и святая Катарина действительно оказались как две капли воды похожи друг на друга.