Итальянский любовник - Шэрон Кендрик

Решившись на это однажды, она не станет отступать в последний момент.

На следующий день после того, как согласилась на предложение Луки, она пошла на работу и рассказала там об этом. К несчастью, кто—то позвонил в местную прессу.

В ЕВЕ НЕ ЧАЕТ ДУШИ ИТАЛЬЯНЕЦ!– сообщалось в ближайшем номере ежедневной газеты "Саут Гэмпшир".

– В каком—то смысле я тобой восхищаюсь, – сказала ей Клер с оттенком зависти. – Отказаться от всего этого ради любви. И замужества.

И ее тоже Ева не захотела разочаровывать.

Во время последней программы она объяснила, что выходит замуж и переезжает в Рим.

– Почему ты выглядела такой тоскливой, когда говорила это, сага? – спрашивал Лука, который смотрел передачу. – Это было неподдельным чувством или просто хорошей игрой?

Выходит, он считал ее актрисой. Способной скрывать эмоции под маской профессионализма. А коли так, то не окажется ли это качество полезным в течение многих последующих месяцев?

Свадьба состоялась в Хембле, в том самом яхт—клубе, где она впервые увидела Луку. Девушка того же возраста, что и Ева в свое время, обслуживала их: приносила шампанское и креветки, и Ева подумала, какой душераздирающе юной она тогда выглядела.

Это был небольшой торжественный прием, с Лиззи и Майклом, с Кейси в качестве подружки невесты.

Даже сестра Луки София смогла прилететь, оставив ребенка с мужем дома. Ева волновалась, как пройдет знакомство, но нервы ее были уже до предела ослаблены, и она лишь думала о том, был ли слышен ее голос во время церемонии.

Она чувствовала себя странно, как будто все это происходило с кем—то другим. Ей представлялось, что она спрятана в огромном полупрозрачном пузыре, который защищает ее от всего окружающего мира. И хотя ее сердце страдало от любви и страстного желания, брачные обеты, которые они давали друг другу, казались пустыми словами, потому что они и правда ничего не означали. По крайней мере для Луки.

И горькой иронией оказался тот факт, что она, всю жизнь считавшая себя современной женщиной, теперь старомодно выходит замуж по расчету.

Потом Лука взял ее за руки и едва прикоснулся к ее губам в поцелуе, который также ничего не означал, потому что в нем не было обещания. Сдержанная правилами этикета страсть новобрачных была не про них. Им же оставался лишь холодный поверхностный поцелуй, чтобы свадьба выглядела так, как это принято.

– Ты прекрасно выглядишь, – тихо сказал он.

Но какая невеста будет чувствовать себя красивой на таком позднем сроке беременности?

Однако София обняла ее как сестру и провела рукой по животу с радостью. Было видно, что она испытывает скорее гордость, чем стыд за нее.

– Веди себя как он, – сказала она, когда лепестки роз и рис полетели по ветру к воде. – Всю жизнь он ведет себя как хочет. Увидимся в Риме, когда ты устроишься, si?

– Устроюсь?

Ева не была уверена, что когда—либо почувствует себя устроенной. Однако, когда они стояли перед апартаментами Луки, а он, сверкая черными глазами, посмотрел на нее, она изменила свою точку зрения.

– Хочешь, я перенесу тебя на руках через порог, Ева?

– Это не только английский, но и итальянский обычай? – затаив дыхание, спросила она.

Он улыбнулся.

– Конечно же, пойдем.

Он поднял ее на руки и внес в квартиру.

– Опусти меня, я слишком тяжелая, – запротестовала она.

– Не для меня, – возразил он.

Это было правдой, он был сильным мужчиной. В этот момент они были близки друг к другу, как никогда в течение последних месяцев. Ева подумала, не слышит ли он биение ее сердца? Он нес ее, держа одну руку под коленями, а другой придерживал ее располневшую талию. Прильнув к его груди, она вдыхала сырой, грубый запах мужчины, чувствовала его сильное тело, напрягшееся под ее весом.

Если бы это была настоящая свадьба, он бы отнес ее прямо в спальню, положил на кровать, медленно раздел и занимался бы с ней любовью до первых утренних лучей.

Но это не была настоящая свадьба. Вместо этого Лука аккуратно посадил ее в центре просторной гостиной, словно она была хрупким ценным сосудом.

Еве казалось, что он ее так и воспринимает. Она носила внутри себя его ребенка, а ведь ничто не может быть ценнее для мужчины, у которого уже есть все.

За окном открывалась ошеломляющая красота ночного Рима, но она ничего не замечала. Все, что она могла видеть и чувствовать, – это был он. На нем до сих пор был темный изящный свадебный костюм, в то время как сама она настояла на том, чтобы переодеться во время перелета во что—то удобное и домашнее.

– Так удобнее и проще, – объяснила она в ответ на его вопросительный взгляд, словно бы она собиралась появиться на званом вечере в костюме клоуна.

Но истинной причиной было то, что она не представляла, как пройдет сквозь толпы поздравляющих их людей, которые станут поднимать вокруг них шумиху в самолете. Она не хотела вести себя как счастливая новобрачная, потому что в действительности это было не совсем так. А может быть, и вовсе не так.

Он прищурил глаза.

– Так и быть, сага, – мягко сказал он. – Твой комфорт сейчас на первом месте.

И вот они здесь, она готова начать новую жизнь.

Но до сих пор непонятно, как они договорятся спать.

Он заметил ее настороженный взгляд и подумал, что она напоминает загнанного в угол зверька. Неужели она боялась, что он затащит ее в спальню, чтобы все—таки осуществить свои супружеские права?

– Хочешь посмотреть свою комнату?

– С удовольствием, – живо сказала она. – Я так устала, что готова проспать целую вечность!

– Целую вечность? – повторил он сухо.

В любое другое время в любой другой ситуации Ева бы ахнула от восхищения, попав в такую спальню. Она была идеальна. Полная света комната, обставленная в кремовых и нежных персиковых тонах.

Но Ева мысленно видела его спальню. Уже разделяла с ним его просторную кровать, где сегодня ночью ему предстояло спать одному. На какую—то короткую бредовую секунду она уже повернулась к нему, чтобы положить свою руку на его и робко сказать, что она хочет провести эту ночь с ним. Но сразу же отошла, чтобы задернуть шторы. В глубине души она немного успокоилась, понимая, что если они займутся любовью, то опять все изменится: она пошатнется, потеряет равновесие, вновь станет ранимой и уязвимой, а этого никак нельзя было допускать. Нельзя было так рисковать, слишком много от этого зависело.

Она отошла от окна. В комнате настал полумрак, в котором можно было различить высокую, худую фигуру – он был похож на незнакомца в незнакомой комнате в незнакомом городе.

А ведь так оно и было, мучительно подумала она.

– Спокойной ночи, Ева, – нежно сказал он.