Пилот - Андрей Лазарчук

Он махнул рукой: потом.

У двери номера Малдер остановился и направил палец на Скалли.

— Пункт первый — душ. Пункт второй — позвонить доктору. Пункт третий — чуть-чуть поспать. Пункты второй и третий можно слегка поменять местами. У меня поэтому, наверное, заклинило мозг. Ведь Дримстрим — известнейший лагерь уфологов. Они уже двадцать лет подманивают тарелки.

Раскладывают посадочные полотнища, жгут костры, сыплют хлебные крошки и семечки: У тебя нет в запасе фунтадругого семечек?

— Нет. Договорились: в пять часов звоним доктору. Дальше — по обстановке.

— Да. Да, доктор. Понял: А как это пишется? Ага. Ага. Ну, огромное вам спасибо! Вы оказали неоценимую помощь в расследовании.

Малдер положил трубку.

— В крови девушки найдены следы вещества «дролептан» — знаешь такое? — и какого-то синтетического морфиноподобного средства. Несколько следов от инъекций на правой руке — при том, что девушка не левша. Что такое дролептан?

— Сильный нейролептик. Вызывает состояние, близкое к наркозу. Применение сопровождается галлюцинациями. Что же получается? Эту девицу нам подбросили?

Малдер медленно кивнул.

— Но зачем?

— Сбить со следа.

— Как? Они что, рассчитывали, что мы просто, как полные идиоты, ухватимся за нее, закричим: юная девица похищена злыми пришельцами из космоса! Да? Надо быть полностью уверенным в нашем интеллектуальном бессилии. Такая грубая подделка:

— Не такая уж и грубая. Они просто не учли одной вещи: что здесь давний лагерь «чайников», поэтому медикам регулярно приходится иметь дело со всяческими отравлениями и передозировками. Они на этом собаку съели. Обычно экспресс-анализы такого рода могут сделать разве что в больнице графства, а то и в университетской клинике. Это с одной стороны. А с другой: Я думаю, они рассчитывали на то, что мы не сразу, но разоблачим подделку.

— Не поняла. Зачем?

— Чтобы заставить нас поверить, что рейс грузовика через всю страну был отвлекающим маневром и что на самом деле беднягу пилота изучают в том самом Форт-Мэйне, от которого мы шарахнулись, едва увидев поддельные фотографии.

— Как-то уж очень громоздко:

— Но очень логично. Подделка на подделку — это как минус на минус. Теперь, по замыслу режиссера — который очень неплохо знает мой характер — мы должны рвануть обратно через всю страну, чтобы с пистолетами наголо ворваться в Форт-Мэйн и учинить там дебош.

— Если я правильно помню, Форт-Мэйн — это база ВВС.

— Там много всего намешано. В Форт-Мэйне расположен центр спутникового слежения и базируются стратегические разведчики, следовательно, там же сидят ребята и из ЦРУ, и из АНБ, и из министерства сельского хозяйства:

— Малдер, ты не выспался.

— Да, я не выспался. И что теперь, съесть меня?

— При чем тут сельское хозяйство?

— Под крышей министерства сельского хозяйства расположена самая крутая наша спецслужба. Я даже не знаю их официального названия. Не исключено, что они-то и работают впрямую на «Большую дюжины».

— Это какой-то бред.

— Вот это, к сожалению, не бред.

— Чем же мы тогда отличаемся от Советов?

— Знаешь, я давно задаю себе этот вопрос. Наверное, тем, что те хуже работают. Помнишь, я говорил про качества самых лучших машин? Так вот, лучшая спецслужба — это которой нет, а в стране и мире все само происходит так, как того желает босс.

— И ты: принимая все это как факт: надеешься что-то сделать?

Малдер помолчал. Выпустил воздух из сложенных дудочкой губ. Будто неслышно протрубил «бой-поход».

— Помнишь постер в нашем кабинете?

— «Я хочу верить»?

Он кивнул.

14.

Когда они ехали обратно, около брошенного грузовика стояли две патрульные машины. Двое полицейских высматривали на земле следы, один что-то записывал в блокнот. Малдер сбавил скорость, ему сердито махнули: проезжай! Он проехал.

— Интересно, что они напишут? — задумчиво казала Скалли.

— Действительно, интересно, — согласился Малдер. — Следы-то там наши.

Она посмотрела на него, потом захихикала. Малдер провел по щеке рукой, посмотрел: мыльной пены не было.

— Что?…

— Нет, все хорошо: просто нервы, наверное:

Он кивнул.

Лагерь уфологов, мимо которого они проехали вчера вечером, был шумен, как разбуженный улей.

Над легкими переносными воротами, стоящими просто так, вне всякой ограды, чуть криво висел транспарант: фанерная радуга с блестящими буквами: «Добро пожаловать, галактические братья!» Ниже на белом фоне шло два ряда символов, похожих на те, что используются программистами.

— Внизу — перевод приветствия на всегалактический язык, — пояснил абориген в футболке с символом старинной программы «СЕТИ» на груди и с большой бутылкой пива «Сэр Адамс». — А вы тоже интересуетесь контактами с внеземными цивилизациями?

— О, да, — солидно кивнул Малдер.

— Я вижу, вы только что приехали и еще ничего не знаете.

Сегодня большой день. Целых шесть НЛО!

— Где же?

— В двадцати милях отсюда, над электростанцией. Мы уже послали им приглашение по нашему ультрапсихическому телесонару. Ночью они будут здесь. Они обязательно будут здесь!

— Замечательно, — сказал Малдер. — А нет ли у вас тут входа в Интернет?

— Это вам нужно поговорить с Гарри «Шерифом» Труменом.

Видите вон тот трейлер, похожий на дикобраза? Гарри в нем, внутри. Как улитка.

— Спасибо. А почему он шериф?

— Так уж получилось. Мисс, а вы тоже верите в великую перспективу контактов с иными высокоразвитыми цивилизациями?

Скалли посмотрела на аборигена, потом на Малдера.

— Я продолжаю испытывать сомнения, но:

— Сегодня истекает последний день ваших сомнений, запомните это, мисс!

— Мне бы вашу уверенность, — хмыкнул Малдер.

По пути к трейлеру «Хеллерман», древнему, как Великая китайская стена, их остановили раза четыре: подарили брошюрку «Как не забеременеть от пришельца», объяснили, что Сатана с Сириуса, а Господь Бог — с Плеяд, пригласили на лекцию знаменитого контактера эль-Джафари:

— Как всякий психоз, это не слишком весело, — сказал Малдер. — И создает в обществе должную репутацию проблеме:

Он постучал в дверь трейлера, действительно похожего на дикобраза из-за нескольких десятков разнообразнейших антенн, усеявших его крышу. До Малдера вдруг дошло, почему ему сразу пришла в голову Китайская стена. Трейлер был того же специфического цвета, что и их машина:

— Все же смеешься?

Он не успел ответить. Дверь открылась, и высунулась бледная физиономия в обрамлении давно не чесанных кудрей цвета поджаренного соленого арахиса. Трудно было придумать внешность более противоположную чопорным портретам преемника Рузвельта: