Они здесь! (сборник) - Василий Головачев

— Я думал, эта штука эффективней сработает, — проворчал министр.

— Наоборот, слишком много шума, — возразил учёный. — В канале разряда возникает лавинообразный процесс распада квантонов пространства на монополи, которые, в свою очередь, разрушают кварки. Процесс этот не должен сопровождаться значительными звуковыми и световыми эффектами.

— Что же мы тогда слышали? Не глюк же, в самом деле.

— Глюком мы называем распад кварков и глюонов на кванты энергии. Проанализируем его параметры и выясним причины звукового удара.

— А посмотреть на ваш «дыробой» поближе можно?

Леонтьев повернулся к коллеге:

— Радиация?

— Практически в норме.

— Пойдёмте, обследуем место удара.

Через полчаса присутствующие на эксперименте в сопровождении начальника полигона взобрались на складку дола и подошли к бронетранспортеру с установкой вакуумного поляризатора.

— Ну и где результат? — хмыкнул министр.

— Вот, — показал рукой один из специалистов в камуфляже, прибывший к установке раньше.

В каменном бугре напротив БТР зияло круглое отверстие диаметром с кулак, окружённое сеточкой трещин.

— И это все?

— Так точно! — вытянулся руководитель испытаний.

— Я думал… — министр пошевелил пальцами, — здесь будет нечто вроде кратера…

— Мощность импульса невелика… — начал оправдываться Злотниченко.

— Главное, что поляризатор работает, — перебил его Леонтьев. — По всей длине канала произошёл кварк-глюонный распад материи, чего мы и добивались.

— А в броне ваш «дыробой» сможет пробить дырку?

— Разумеется.

— И на каком расстоянии мы сможем уничтожать бронетехнику противника?

— Теоретически на любом, но в данном случае импульс был рассчитан на километровую глубину затухания. Сейчас проверим и выясним.

— Что ж, неплохо. Продолжайте работу. — Министр бросил взгляд на несолидную дырку в каменном бугре и направился к подножию сопки, где его и свиту ждал вездеход.

Злотниченко и Леонтьев задержались возле группы испытателей, облепивших бронетранспортер.

— Миша, какова глубина канала? — поинтересовался конструктор «дыробоя».

— Меряем, — отозвался руководитель эксперимента. — Нет эха… но, должно быть, не меньше километра, без сомнений.

Он ошибался.

Длина пробитого в горных породах канала была гораздо больше, хотя никто из специалистов этого ещё не знал.

Москва, 22 июля

Савву Бекетова разбудил звонок.

«Какого чёрта?! — ругнулся он в душе, дотягиваясь до трубки телефона. — Я же в отпуске…»

— Слушаю, Бекетов.

— Майор, срочно в управление! — раздался в трубке глуховатый голос полковника Старшинина. — В десять должен быть у меня как штык.

— У меня билет на самолёт… — заикнулся Бекетов, надеясь, что замначальника управления пожалеет сотрудника и даст отбой. — В Сочи лечу… А что случилось, Иван Поликарпович?

— Убиты военспецы, занимавшиеся разработкой импульсного оружия, покушались на министра обороны, он жив, но в реанимации… Короче, давай в контору, одна нога там, другая здесь! Будем работать.

— Блин! — сказал Бекетов расстроенно, поправился: — Слушаюсь, товарищ полковник!

Положил трубку, попрощался с мечтой об отдыхе на море.

— Вот гадство! Надо было вчера улететь…

Через полчаса он уже ехал по Москве в Управление военной контрразведки, где работал следователем по особо важным делам.

Полковник Старшинин, за глаза называемый подчинёнными Старшиной, худой, костистый, мосластый, длиннолицый, с полуседыми волосами ежиком, ждал его в своём кабинете. Кроме замначальника управления, в кабинете сидел маленький неприметный человечек в бежевом летнем костюме, с лицом мелкого клерка. Но стоило заглянуть ему в глаза, умные, рассеянно-ждущие, как бы проваливающиеся в себя, и становилось ясно, что этот человек далеко не так прост, как кажется.

— Знакомьтесь, — отрывисто бросил Старшинин. — Майор Савва Бекетов, рэкс, «важняк», Борис Константинович Шелест, кандидат физматнаук, заведующий нашей лабораторией в Красноярске-66. Савва Андреевич, ты знаешь что-нибудь о теории УКС?

— Нет, — качнул головой Бекетов.

Старшинин посмотрел на гостя.

— Теория упругой квантованной среды, — неожиданным басом отозвался тот, — разработана всего двадцать лет назад, Вадим Петрович — её апологет.

— Вадим Петрович?

— Леонтьев.

— Борис Константинович является учеником Леонтьева, — добавил полковник. — Он расскажет, над чем работали Леонтьев и Злотниченко.

— Мы работали… — Шелест запнулся.

— Ему можно рассказывать всё, — кивнул Старшинин. — У него «красный» карт-бланш.

— В общем, мы работали над практическим использованием эффекта Ушеренко. Вадим Петрович пошёл дальше…

— Что такое эффект Ушеренко? — спросил Бекетов.

— Эффект сверхглубокого проникновения твёрдых микрочастиц размером от одного до тысячи нанометров в твёрдые преграды. При этом происходит аномально высокое выделение энергии, примерно как при ядерном распаде. Леонтьев доработал теорию УКС в области энергетических вакуумных взаимодействий, и на базе его расчётов мы создали У-излучатель, в луче которого амплитуда вакуумных осцилляций становится такой большой, что начинают разрушаться не только ядра атомов, но и элементарные частицы, вплоть до кварков.

Контрразведчики переглянулись.

— Ты всё понял? — поинтересовался Старшинин.

— Я окончил радиотех, — пожал плечами Бекетов, скептически поджал губы. — Но до сих пор никому из учёных не удавалось не то что разрушить кварки, но даже растащить, расщепить элементарные частицы на отдельные кварки. Это явление называется конфайнментом.

— Вы меня приятно удивили, — пробасил Шелест, благожелательно глянув на майора. — Это верно, кварки, свёрнутые в протоны, нейтроны и электроны, невозможно отделить друг от друга обычными методами, но мы обошли этот закон, открыв явление нелинейной квантовой «расшнуровки» частиц.

— Всё равно не понимаю…

— Идём дальше, — поднял ладонь Старшинин. — Углубляться в теорию нет времени. Если совсем коротко, Леонтьев и Злотниченко создали генератор…

— Поляризатор, — поправил учёный.

— …поляризатор вакуума, названный «дыробоем», и испытали его на полигоне. После чего и произошли нападения на разработчиков и на тех, кто присутствовал при запуске «дыробоя». Исчезли все расчеты, схемы и чертежи установки. Кстати, сам «дыробой» наполовину сгорел, по оценкам инженеров — из-за короткого замыкания. Однако не верю я в скоропостижные короткие замыкания. Мы закрыли полигон, оттуда ни одна душа не выскользнет, надо лететь.