Игра в убийство - Тиана Веснина

— Слишком розовый отсвет!

Он повесил тунику на вешалку и чуть отошел назад.

— А ты бы хотела?..

— Побольше синего и потемней!

— Мариночка, но ведь ты же танцуешь любовь!..

Сева в задумчивости потер подбородок, было видно, что он давно работает со «звездами» и привык к их капризам.

— Темные оттенки утяжеляют композицию… изменяют саму идею… Вот посмотри. — Он открыл яркую коробочку и вынул из нее небольшой отрезок ткани золотисто-телесного оттенка. — Это туника Феликса, и твой темный цвет все испортит!

— Не знаю, Сева! Не знаю, все ужасно!.. Да, я вас не познакомила, — спохватилась Марина. — Это Кирилл Мелентьев — частный детектив, а это Севочка — наш художник-модельер.

Сева, приветливо улыбаясь, пожал руку Кириллу.

— Мариночка, ты не забыла?! — обратился он к Купавиной. — Завтра у Ксюши день рождения! Я заказываю лилии!

— Я не пойду!

Сева замер с открытым ртом.

— Мариночка, это грубый диссонанс! Вы — почти подруги!

— Я — в трауре!..

— Тем более, тебе надо хоть немного отвлечься. Ну как, как ты не пойдешь на день рождения Ксении Ладогиной, второй примы нашего театра?! Это шкандаль в благородном семействе! — смешно переврал он слово. — Ты же знаешь, будут все!.. Ксюша специально отмечает каждый свой день рождения с необыкновенной пышностью, чтобы, когда настанет какой-нибудь не очень приятный юбилей, он прошел бы как обычная дата, — пояснил Кириллу Сева. — Будут журналисты! Ксения Ладогина, можно сказать, наш пресс-секретарь по связям с общественностью и со всем арт-бомондом. Надо отдать ей должное, она — талантливая балерина, но не более того, — уточнил он. — Однако самое главное, она — умная женщина и прекрасно осознает свои возможности. Вперед Марины не лезет, козней не строит… Кирилл! — взмолился Сева. — Ну давайте ее вместе уговорим!

Кирилл пожал плечами, показывая Севе, что он не имеет ни малейшего влияния на Марину. Воцарилась неловкая пауза. Купавина сердито смотрела в зеркало, Сева, вздыхая, закрывал коробочку.

— Марина! — вдруг нашелся Кирилл. — Сева сказал, что там будут все, то есть все, кто был знаком с Денисом?!

Она молча кивнула.

— Простите за мою навязчивость, но мне было бы любопытно пойти туда…

— Вот! — тут же подхватил Сева. — Мариночка, совсем не надолго, на одну безешку с новорожденной! Для всеобщего спокойствия. А то в театре такое начнется: Купавина не была у Ладогиной!.. — Он озорно подмигнул Кириллу и, обратясь к Марине, ласково добавил: — Так я заказываю лилии?!

Кирилл вышел в коридор вслед за Севой и удержал его за локоть:

— Почему именно лилии?

— Это цветы Ладогиной! Разве вы не знали?!

— Не знал! — ответил Кирилл и про себя подумал: «С одними цветами с ума сойдешь!»

Банкетный зал ресторана «Сан-Суси» был пышно декорирован шелком и гирляндами цветов. Когда Кирилл под руку с Мариной появился в дверях, ему действительно показалось, что там были все! Навстречу им, простирая руки по второй позиции, танцующей походкой вышла Ксения Ладогина.

— Мариночка! — и необходимая, по словам Севы, безешка была запечатлена вспышками фотоаппаратов.

Марина представила виновнице торжества своего спутника. Ксения одарила его благосклонной улыбкой и легко, будто по сцене, поспешила к следующим гостям.

Кирилл чувствовал себя ужасно громоздким рядом с Мариной. Он бережно, словно что-то хрустальное, поддерживал ее под руку. Однако со стороны они вместе составляли классический образец мужчины и женщины. Мужчина — высокий, сильный, женщина — маленькая, хрупкая, и от того ее хотелось оберегать.

Темно-каштановые волосы Марины были слегка приподняты траурной лентой. Лиловое платье с мерцающими черными блестками тихо шуршало краями по полу. Неожиданно ее лицо исказила досада. Она опустила глаза и поспешила отойти в сторону.

С прирожденной осанкой королевы в ярко-красном платье в залу вошла Леонелла Дезире. Несколько черных локонов змеились по ее шее и слегка касались опьяняющей взоры груди. Длинные черные перчатки придавали какой-то колдовской оттенок ее облику. Она коснулась щекой щеки Ксении и протянула ей букет пурпурных роз.

Дезире прошла мимо Мелентьева с Мариной, даже не удостоив их поворотом головы, лишь обдала удушливо-сладким ароматом духов. Казалось бы, что может хрупкая маленькая Марина противопоставить этой величественной красоте?.. Марина резко повернулась, прошла вперед и, обогнав Дезире, сделала шаг, преградив ей дорогу. Леонелла презрительно искривила губы, но была вынуждена пропустить дерзкую Купавину.

Кирилл не без улыбки отметил театральную борьбу за право пройти первой. Но его внимание вновь привлекла к себе хозяйка, которая встречала Валерия Павловича Дубова, преподнесшего ей необыкновенный букет, составленный с учетом всех тонкостей средневековой галантности. К букету прилагался свиток с объяснением значения каждого цветка. Излив свой восторг и поздравления виновнице торжества, Валерий Дубов, ловко переходя от одной группы гостей к другой, приблизился к Леонелле Дезире.

«Ядовитые партнеры — в сборе!» — отметил про себя Мелентьев.

Кто-то мягко коснулся его руки, он повернул голову и увидел Севу.

— Я так рад, что Мариночка пришла, — лукаво улыбаясь, сказал он. — Вы же сами видите, здесь все! Но несмотря на это ее отсутствие было бы очень заметно!

Кирилл согласно кивнул и что-то ответил, но Сева его уже не слышал, он шептал в полуобморочном восторге, устремив свои выпуклые глаза к входу:

— Обожаю!.. Обожаю!.. Константин!..

Константин со свитой шумно и весело поздравлял несравненную Ксению.

Наталья Гурская усиленно выставляла свои ноги, отбрасывала от лица рыжие локоны, застывала в эффектных позах перед жадными объективами. Но после Леонеллы она смотрелась бледновато.

Кирилл хотел что-то спросить у Севы, как с изумлением заметил рядом с Константином девушку с фиалковыми прядями волос.

«Неужели?!»

Он инстинктивно спрятался за колонну, перевитую гирляндами. Поздравления закончились, и Константин со свитой прошел в зал: впереди Гурская, за ней медузообразный толстяк, несколько музыкантов, двое телохранителей и сам Константин, слегка обнимая за плечи девушку с бархатной родинкой над губой… Ольгу!

Аркадий Викторович Бельский подошел к микрофону, попросил тишины и произнес цветистое поздравление, последние слова которого были поддержаны пенным салютом шампанского.

Все стали рассаживаться за столики. Марина попросила Ладогину перенести ее карточку с одного из центральных столов куда-нибудь подальше. Ладогина мило возражала, но Марина настояла на своем. Освещение чуть приглушили, и внимание гостей обратилось к небольшой сцене. Появление Константина с гитарой было встречено радостными криками. Он сел на высокий стул, взял первый аккорд, и зал откликнулся на него бурной овацией. Лунев обладал очень сильным, окрашенным необыкновенным бархатным звучанием, голосом. Лучи света скользили по смуглому лицу певца, его красивые, по-восточному чуть удлиненные глаза были устремлены вдаль. «Балерина в платье белом», — пел он свой грустный шлягер года, в котором говорилось о том, что балерина, любимая, но недоступная, растворилась, словно облако в густой синеве небес.

Кирилл, извинившись перед Мариной, ненадолго покинул ее. Он прошел вдоль стены и остановился у декоративной перегородки. Отсюда ему была очень хорошо видна Ольга. Девушка в невольном напряжении вся подалась вперед, ее глаза неотрывно смотрели на Константина, губы двигались, повторяя грустный рефрен.

«Что это? — задал себе вопрос Кирилл. — Ольга не из тех, кто получает удовольствие от создания сложных отношений. Что же ей мешает? Они давно знакомы, у нее сильный характер, и она умеет настоять на своем!.. Странно, но «Балерина в платье белом» — это не случайная песня!..»

Голос Константина вздрогнул и улетел к облакам за своей балериной.

Шаловливые лучи света пробежали по лицам гостей. Кирилл готов был поклясться, что видел дорожки слез на лице Ольги…

Он вернулся к Марине, которая разговаривала с Аркадием Викторовичем.

— Увы, Кирилл, — обратился к нему с вздохом Бельский. — Почти все эти милейшие люди, — он обвел рукой зал, — вхожи в дом к Валере Дубову…

— Но не у всех была причина отравить Дениса! — заметил детектив.

— Следовательно, надо найти причину! — воскликнул Бельский.

— Аркадий! — с досадой произнесла Марина. — Ты сам можешь допустить хоть какую-нибудь причину убийства Дениса? — Голос ее прервался, и она открыла сумочку, чтобы достать платок. — Я могу допустить только зависть, патологическую зависть или… патологическую любовь, — к своему собственному удивлению добавили она.

— Простите, мы затеяли разговор некстати, — коснулся ее руки Мелентьев.