Эмбарго - Жерар Вилье

Малко заметил время: 4 часа 10 минут. Надел свое шерстяное пальто и поехал в Капитоль Хилл. Криса Джонса и Милтона Брабека у него опять забрали, поскольку они принадлежали не к местному оперативному отделу, а к отделу планирования, который официально прекратил заниматься Нафудом Джиддой. Малко выехал на М-стрит, повернул на Пенсильвания-авеню. И прямо мимо Белого дома и ДОД – к Конгрессу.

Малко окоченел, завел мотор и включил отопление своего «форда ЛТД». На улице было минус пять градусов. Мокрый снег больше не шел, дул ледяной северо-восточный ветер, но он по крайней мере разогнал тучи. Уровень бензина угрожающе падал. Малко не хотелось бы останавливаться почти напротив дома Уилбера Стоктона. Все прошло относительно благополучно. Малко добрался до стоянки Офис Хауз Билдингс, где у Уилбера Стоктона было постоянное место для автомобиля на Индепенденс-авеню, в тот момент, когда конгрессмен садился за руль своего «континенталя».

Уилбер Стоктон спустился очень медленно, как черепаха, по Индепенденс-авеню. Объехав мемориал Линкольна, поехал по мосту Арлингтон Мемориал, затем вдоль берега Потомака поднялся до Рэднор Хайтс. Это был небольшой жилой район, примыкающий к огромному Арлингтонскому кладбищу, откуда открывался великолепный вид на Вашингтон. Небольшой двухэтажный дом Уилбера Стоктона, окруженный садиком, как у соседей, стоял прямо напротив кладбищенской ограды.

В двух окнах первого этажа горел свет. Уилбер Стоктон поставил машину в гараж.

Малко решил подождать минут тридцать. В доме Черри Лейн все же было уютнее, чем в «форде ЛТД». Свет в окнах погас. Малко облегченно вздохнул. К тому же он приходил к выводу, что приказ ЦРУ был глупым. Чтобы провести эффективное расследование по делу Стоктона, требовалось с десяток человек. У Малко не было никакого желания играть в частного детектива. Он провел за этим занятием всю зиму, наступила весна, а он не знал толком, чего ждать. Он было приготовился отъехать, как его словно ударило током.

Сигнальные огни «континенталя» зажглись. Уилбер Стоктон вышел из дома. Малко сразу же забыл о холоде. Погасил подфарники, остановил двигатель. «Континенталь» медленно, задним ходом выехал из ворот и проехал мимо Малко, повернул на Норт Нэш и взял направление на бульвар Арлингтон.

Малко понадобилось тридцать секунд, чтобы включить двигатель и двинуться вслед за ним. Машин было немного, конгрессмен ехал так медленно, что Малко не опасался его потерять. Сейчас конгрессмен ехал по скоростному шоссе вдоль Потомака. Свернув на дорогу, ведущую на мост Теодора Рузвельта, он возвращался в Вашингтон.

Каблук-шпилька царапнул Малко по лицу, едва не выколов ему глаз. Он инстинктивно отшатнулся назад, а девушка на бархатной трапеции уже неслась прямо на него. Она смеялась и болтала своими длинными ногами, обтянутыми черной сеткой. Кроме чулок и туфель, на ней было что-то вроде корсета с блестками, плотно облегающего талию, а на нем, как на балкончике, лежали две молочно-белые круглые груди. Еще три девушки раскачивались, сидя на цирковых трапециях, под потолком, над головами посетителей «Спикизи». Девушки болтали длинными ногами, подзадоривая их, ускользая от тех, кто на лету пытался ущипнуть их. Большое зеркало над баром в глубине зала отражало этот беззаботный спектакль. Эстрада располагалась в центре на возвышении, подобно боксерскому рингу. В зале стоял табачный дым, полумрак, пианист терзал старые танцевальные мелодии, царило вульгарное веселье. Кругом практически одни мужчины. Табличка на деревянной двери, как на старинных барах, гласила: «Стриптиз в 11 часов. Мисс Анита. Пуэрториканская зажигательная бомба».

Малко выбрал место, откуда он мог наблюдать за входной дверью. Впереди, примерно через два ряда, сидел Уилбер Стоктон, он уже принялся за третью порцию «Джи энд Би». Конгрессмен мало интересовался девушками на трапециях, и Малко сделал вывод, что он пришел ради стриптиза. Заведение располагалось на К-стрит, граничащей с китайским кварталом, и вашингтонская криминальная полиция считала его наряду с Силвер Слиппер «злачным местом». То, что сюда пришел конгрессмен, не имело большого значения. Любой одинокий мужчина мог на вполне законных основаниях провести час в подобном месте, перед тем как благоразумно вернуться домой. Здесь, по крайней мере, было тепло. От нечего делать Малко принялся считать штопки на черных чулках девушки, раскачивающейся над его головой... Машину он поставил на улице, прямо за машиной конгрессмена. После пяти вечера центр Вашингтона почти полностью пустел.

Гимнастка внезапно остановила трапецию и, спустившись сначала на один из столиков, соскочила на пол, пройдя мимо Малко. Застучал барабан, пианист прекратил игру и склонил голову в котелке над кружкой пива.

Голос, усиленный динамиком, объявил:

– Мисс Анита прямо из Пуэрто-Рико.

Послышались жидкие аплодисменты, свистки. Из динамиков неслась музыка – смесь конго, бамаба, ча-ча-ча...

Из глубины зала медленно выплывало величественное, полыхающее создание. Анита, «пуэрториканская зажигательная бомба». Она медленно шла между столиками, посылая воздушные поцелуи налево и направо. Дойдя до эстрады, поднялась и замерла.

На изготовление ее костюма, вероятно, понадобилось ощипать целое стадо страусов. Перья, окрашенные в ярко-красный цвет, соединялись в боа, образуя длинное, до пола, платье. Обнаженными оставались только плечи. На голове корона тоже из страусиных перьев метровой длины.

Корона почти касалась потолка «Спикизи». На исполнительнице стриптиза были туфли на двадцатисантиметровом каблуке и накладные ресницы не меньшей длины...

Анита – «пуэрториканская зажигательная бомба» – закружилась в медленном танце, покачивая бедрами под звуки музыки. Иногда, когда она кружилась, боа разлетались в стороны и зрителям открывались ее длинные ноги до самых бедер.

Так она танцевала, пока зрители не стали выражать нетерпение криками, давая понять, что пора переходить к более существенным действиям. Изящным движением она сбросила часть оперенья, открыв взорам трусики в блестках.

Она снимала одно за другим боа, заворачиваясь в них, танцуя, подходила к столикам, все время соблазнительно покачивая бедрами и сбрасывая пылающие перья. Зрители свистом и аплодисментами выражали ей свое одобрение. Вот она сбросила бюстгальтер с блестками, на миг открыла грудь, но тут же обвила ее последним оставшимся боа.

Музыка внезапно смолкла. Медленно, размеренными движениями, Анита играла с боа, скользившим по ее груди. Еще движение, и перья упали к ее ногам, – теперь зрителям полностью открылась ее грудь.

Великолепная грудь. Круглая, упругая, высокая. Такую можно сотворить только при помощи силикона, и немалого количества! Малко повернул голову в сторону Уилбера Стоктона. Конгрессмен, зачарованный, слегка наклонившись вперед, казалось, пожирал ее глазами с религиозным благоговением. Ничего похожего на желание, которое читалось на веселых лицах остальных зрителей.

Теперь на красавице Аните остались только крошечные трусики с красными блестками и туфли на очень высоких каблуках.

Она плавно расхаживала по сцене, поглаживала свои груди, изображала на лице удовольствие, играла бедрами, принимала ультраклассические позы стриптиза, выставляя вперед бюст. Ее фантастическая грудь придавала всему ее облику удивительный вид, и талия казалась невероятно тонкой. И все же было видно, что ей лет под тридцать. Возобновившаяся до этого музыка снова смолкла. Намеренно очень медленно, словно испытывая терпение зрителей, Анита развязывала ленточки, державшие красные плавки. В тот момент, когда она скинула их, свет погас. Когда электричество включили, сцена была пуста. Раздалось несколько жидких аплодисментов. Малко зевнул и посмотрел в сторону, где сидел Уилбер Стоктон. Банкетка была пуста. Малко словно ударило током. Уилбер Стоктон исчез!

Кинув на стол десятидолларовую бумажку, Малко стремглав бросился из зала. Гимнастки усаживались на трапеции. Он вылетел из дверей «Спикизи» и увидел зажженные фары «континенталя». Конгрессмен сидел в машине. Малко бросился к своему автомобилю, сел за руль. Странно, но Уилбер Стоктон не трогался с места... Пять минут, десять... Малко все это начинало интриговать. Наконец из заведения вышла женщина в брюках, на голове шарф, она перешла улицу и открыла дверцу «континенталя». Малко видел, как она села на переднее сиденье, сняла шарф, тряхнула длинными волосами... На какой-то миг Малко заколебался: кто она, эта женщина. Но его сомнения тут же улетучились. Она обвила вокруг шеи Уилбера Стоктона боа из красных страусиных перьев, привлекла его к себе и страстно поцеловала. Малко не верил своим глазам. Респектабельный Уилбер Стоктон, президент Комитета по энергетике, в боа из красных страусиных перьев и в объятиях исполнительницы стриптиза. Недурно!