Творения - Кирилл Александрийский

2. Итак, написано еще следующим образом: И встал Иаков и пошел в землю сынов востока. И увидел: вот, на поле колодезь, и там три стада мелкого скота, лежавшие около него, потому что из того колодезя поили стада. Над устьем колодезя был большой камень. Когда собирались туда все стада, отваливали камень от устья колодезя и поили овец; потом опять клали камень на свое место, на устье колодезя. Иаков сказал им: братья мои! откуда вы? Они сказали: мы из Харрана. Он сказал им: знаете ли вы Лавана, сына Нахорова? Они сказали: знаем. Он еще сказал им: здравствует ли он? Они сказали: здравствует; и вот, Рахиль, дочь его, идет с овцами. И сказал: вот, дня еще много; не время собирать скот; напойте овец и пойдите, пасите. Они сказали: не можем, пока не соберутся все стада, и не отвалят камня от устья колодезя; тогда будем мы поить овец. Еще он говорил с ними, как пришла Рахиль с мелким скотом отца своего, потому что она пасла. Когда Иаков увидел Рахиль, дочь Лавана, брата матери своей, и овец Лавана, брата матери своей, то подошел Иаков, отвалил камень от устья колодезя и напоил овец Лавана, брата матери своей. И поцеловал Иаков Рахиль и возвысил голос свой и заплакал. И сказал Иаков Рахили, что он родственник отцу ее и что он сын Ревеккин. А она побежала и сказала отцу своему. Лаван, услышав о Иакове, сыне сестры своей, выбежал ему навстречу, обнял его и поцеловал его, и ввел его в дом свой; и он рассказал Лавану всё сие. Лаван же сказал ему: подлинно ты кость моя и плоть моя. И жил у него [Иаков] целый месяц (Быт. 29, 1–14). Только после чрезвычайного оного Боговидения и откровения (он видел лествицу, достигающую до неба, а Господа стоящим на ней, и Ангелов, восходящих и нисходящих, слышал ясно, что Бог будет с ним и распространит семя его в безмерное множество народов), и только после того как он поставил камень в столп в прообраз Христа, только тогда он дерзновенно и с твердою надеждою на Бога относительно будущего устремляется к цели своего путешествия в чужую страну и отправляется в землю, лежащую к востоку. И тотчас же по прибытии туда делает себя известным многим пастухам, так как и сам был один из весьма опытных в пастушеском деле. А что дело это было ему знакомое, ясно из его слов: не время собирать скот; напойте овец и пойдите, пасите (ст. 7). Становится он известен также и дочери Лавана, обнаруживая пред нею как бы первый плод и начаток свойственного ему добронравия в том, что позаботился о пасомых ею овцах и напоил их. Ибо он, как воспитанный в наилучших правилах жизни, естественно понимал, что было бы совсем неприлично Рахили, которая была девица и притом в брачной поре, ожидать собрания пастухов, чтобы после того как они сдвинут камень, она могла напоить овец, уступая другим как по причине слабости, так и по причине приличествующей девице стыдливости. С другой же стороны, и закон любви побуждал его к тому, чтобы оказать полезное родственным ему по крови и близким людям. Так напоил он овец Рахили, один отвалив камень от колодца. При этом нужно припомнить, что и божественный Моисей, убегая из страны Египетской, прибыл в страну мадианитян; затем, встретившись с пастухами и нашедши дочерей Иофора, оскорбляемыми от них, сделал себя известным чрез такие же дела человеколюбия. Написано же о нем так: Моисей убежал от фараона и остановился в земле Мадиамской, и сел у колодезя. У священника Мадиамского [было] семь дочерей. Они пришли, начерпали [воды] и наполнили корыта, чтобы напоить овец отца своего. И пришли пастухи и отогнали их. Тогда встал Моисей и защитил их, и напоил овец их. И пришли они к Рагуилу, отцу своему, и он сказал: что вы так скоро пришли сегодня? Они сказали: какой–то Египтянин защитил нас от пастухов, и даже начерпал нам воды и напоил овец. Он сказал дочерям своим: где же он? зачем вы его оставили? позовите его, и пусть он ест хлеб. Моисею понравилось жить у сего человека (Исх. 2, 15–21). Итак, понимаешь ли, как родственны некоторым образом мысли того и другого (Иакова и Моисея) и как сходно обозначаемое ими. Именно божественный Моисей, устранив насилие и обиду со стороны других пастухов, начерпал воды и напоил стада Иофора. И Иаков один отвалил камень, хотя обыкновенно это делали многие, да и то не без труда, и подобным же образом напоил скот Лавана. И как Моисей вошел в дом человека идолослужителя, так и божественный Иаков, потому что Лаван был еще идолопоклонник и идолослужитель. Поелику же наше слово приписало уже Иакову лицо и образ верующих народов, то скажем теперь о внутреннейшем и сокровенном, снимая наружный покров с истории.

3. Поколение грядущее, по слову Псалмопевца (Пс. 101, 19), могут быть, думаю, не иные какие, как только новые и во Христе, то есть народ, который чрез веру возведен в достоинство первородного, после того как отвергнут был и пал первый, Израиль. Ибо оказался хвостом тот, который был главою (ср.: Втор. 28, 13), то есть преимуществующим, и тот, который был познан прежде других в отношении к призванию, теперь называется последующим, так как израильтяне поставлены позади и идут после язычников. Так народ, который в Христе чрез веру, подлинно есть запинатель и считается в таком же положении, как божественный Иаков. Как начаток этого рода, может быть понимаем лик святых Апостолов, которые были из племени и рода Израилева; когда же они обогатились верою во Христа и как бы неким венцом украсились благодатью Святого Духа, то стали подвергаться оскорблениям от сродников своих. Поэтому они покидают убивающих их и дикую ярость питающих к ним, и едва не поднявшись из отцовского дома и с самой родной земли, разумею Иерусалим, или страну Иудейскую, обращают стопы свои в страну язычников, имея Христа помощником и пособником на все доброе, а сопровождающими — Ангелов, утвердившись в надеждах на Небесное и ожидая, что будут отцами множества народов (Быт. 17, 4), и что распространится к востоку и западу, к северу и югу семя их, то есть возрождаемые чрез веру в Духе и оправдываемые во Христе. К этим–то последним они и взывали, говоря: Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий во Христе (1 Пет. 2, 9–10). А что «отцами народов» в Божественном Писании называются те, которые поставлены учить их, в этом кто мог бы усомниться? Итак, удалились они из страны Иудейской и, оставив народ надменный и дерзкий, обратились к язычникам, по заповеди Спасителя нашего (Мф. 28, 19). Но что они суть пастыри духовные и люди сведущие в детоводительстве к Богу, это они показывают тотчас, не дозволяя себе недеятельности в том, что им было всего приличнее; ибо тотчас же предлагают слово учения о Христе и убеждают делать то, что способно приносить пользу, как несомненно и божественный Иаков делал ясным для пастухов из Харрана, что и сам он был пастух, говоря: вот, дня еще много; не время собирать скот; напойте овец и пойдите, пасите (Быт. 29, 7). Слышишь ли, как приказывает пастухам, чтобы они пасли своих овец? Это же самое и премудрый ученик заповедовал делать пресвитерам народа или епископам. Пастырей, говорит он, умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться: пасите Божие стадо, какое у вас Христово (1 Пет. 5, 1–2). Разошедшись же по странам и городам, они повелевали народам поставлять и других весьма многих пастырей и иметь заботу о словесных овцах, а пасти как бы на пастбище добром и на месте тучном и выводить как бы на самую цветущую траву, — на богодухнонное Писание; потому что слово Божие есть удовлетворительная для жизни души пища. Итак, пусть оказано будет пастырям духовным следующее: заботься о зелени в поле, коси траву и собирай в свое время сено, чтобы иметь себе овец для одежды. Но Божественные ученики и в ином смысле были учителями народов, принося слушателям гораздо более истинное наставление, нежели какое доставляли им их собственные пастыри, то есть мудрецы и учители. А что они были также и сильнее, и превосходнее тех, это всякий может весьма легко узнать, обратив внимание на следующее: камень на кладезе лежал очень тяжелый, так что его с трудом сдвигало большое собрание пастухов; а между тем это самое сделал один Иаков. Итак, что же такое означать может кладезь и что — камень? Об этом мы скажем теперь, как можем. Ибо таким образом мы узнаем и различие силы пастухов, и преимущество, и превосходство учеников Спасителя в разуме.

4. Писанию обычно уподоблять воде знание о Боге. А что это знание животворно, об этом свидетельствует Спаситель, говоря Отцу Небесному: Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин. 17, 3). И к жене самарянке обращался Он некогда с такою речью: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую (Ин. 4, 10). Я думаю, что животворным называет Он свое слово и учение. Сам же Владыка взывал и к иудеям: кто жаждет, иди ко Мне и пей (Ин. 7, 37). Равно также и устами пророка укоряет некоторых, после научения в законе невежественно уклонившихся к тому, чтобы принимать других учителей, и обратившихся к учениям и заповедям человеческим. Сказал же так: Подивитесь сему, небеса, и содрогнитесь, и ужаснитесь, говорит Господь. Ибо два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер. 2, 12–13). Итак, вода животворная — это Божественное слово. Но только она находится в великой глубине, и не думаю, чтобы кто–либо мог когда–нибудь достать ее без труда. Она не дает себя взять тем, которые хотят сделать это просто. Над нею как бы положен камень тяжелый и нелегко отваливаемый, это — окружающая слово Божие неясность, препобеждающая немощь разума нашего. И подлинно много нужно труда и усилия пасущим духовных овец к тому, чтобы освободить слово Божие от неясности и таким образом наконец почерпнуть воды, как бы из глубины вынести ее наверх и наружу, и ясно предложить ее слушателям для животворного вкушения от нее. Но бывшие у эллинов пастыри, то есть многие их мудрецы и избранные писатели, разнообразием своих учений о Боге как бы отодвигают назад истину. Ибо они не право учат о Нем, признавая естество Божие, но разделяя славу Божества кому захотят. А между тем и один из пастырей Христовых достаточен для того, чтобы отодвинуть от кладезя хотя бы и совсем тяжелый камень, то есть облегающий мнения о Боге покров и неясность, после чего ясною представляют народам истину и не оставляют показывать им единого, по естеству и истинно Бога. Так и блаженный Павел, пришедши в Афины, предлагал тамошним мудрецам живую воду, говоря: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны, говорит он далее, Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано `неведомому Богу'. Сего–то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17, 22–23). Смотрите, как они, хотя были и вожди народов, пастыри и учители, однако едва лишь с трудом отодвигают от кладезя тяжелый камень, полагая, что благочестиво действуют, оказывая уважение Божеству, а между тем весьма удаляясь от истины. Построив жертвенник, они вырезали на нем надпись: Неведомому Богу, то есть еще не известному демону. Но они полагали, что превосходно думали о Боге. А божественный Павел мудро истолковывает эту надпись и весьма искусно ведет их к полезному, говоря, что непознанный ими Бог есть Христос. Которого, говорит, не зная, чтите, я проповедую вам (ст. 23). Видишь ли, как открыл он кладязь, отвалил камень и показал им животворное знание? Таким образом несравнимо различие проницательности пастырей. Одни, хотя их и очень много, не имели истинного мнения о Боге и побеждаемые неясностью учения, увлекаются к тому, что им нравится. Другой же, хотя он был и один, однако предлагал истину. Ибо и один Иаков отвалил камень и напоил овец, приведенных Рахилью. Кроме того он считал отроковицу и достойною любви: поцеловал, сказано, Рахиль, и тотчас стал известен Лавану (Быт. 29, 11) который наконец и в дом свой принял его, любви и объятий удостоил сына сестры своей и считал его в числе ближайших родных; потому что сказал: ты кость моя и плоть моя (ст. 14). Затем имя Рахиль толкуется как «овца Божия». К ней может быть приложен, и весьма справедливо, образ Церкви из язычников. Ибо Церковь сия есть овца Христова, соединенная с древнейшими стадами и заключенная во дворы Спасителя. Посему Он и говорил: Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10, 16). Пасли же и Божественные ученики Церковь Христову или подразумеваемых под нею словесных овец, питали к ней любовь и были женихами ее, представляя ее Богу как чистою девою, не имеющею пятна, или порока, или чего–либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (2 Кор. 11,2; Еф. 5, 27).