Останкино 2067 - Виталий Сертаков

– И… что?

Кажется, я уже знаю ответ.

– И ничего. Тот же эффект, что у рыжей подружки. Я прогнала через «Ноги» все ее снимки и видео. Как только жму «поиск», программа виснет или выдает ссылки на базы федералов.

– Что же делать? – Мне больше нечего сказать. Мир трещит по швам.

– Что делать? – усмехается Коко. – Слушаться меня. Есть мнение, что ты влип в редкий сорт дерьма, котик. Задумайся, милый. Твоя киса не работает ни в каком лесном кооперативе, не проходит по базе и обнимается с людьми, от которых хочется держаться подальше. Я могу прямо сейчас вернуть тебе деньги. Но я не выкину тебя, потому что минуту назад пострадал мой человек. Я посадила в твою машину мальчика, внешне похожего на тебя. На паркинге возле твоего дома на мальчика в «опеле» напали трое. Если бы его, то есть тебя, хотели убить, то убили бы. До того, как выскочила охрана, его изрядно помяли и очень настойчиво уговаривали «прекратить охоту». Можешь гордиться, у тебя есть враги. Ну что, котик, возвращаемся?

– Нет, мы пойдем дальше.

Всю ее влажную эротичность как ветром сдуло.

– А этот парень, которого избили вместо меня, он где? – домогаюсь я. – В больнице? С ним можно поговорить?

– С ним-то все в порядке. – Пока «бентли» паркуется, Коко что-то проверяет в сумке, отключает скрины, вводит новые пароли. – В нашей маленькой компании неполадки только у тебя. Скажи-ка мне, котик… – Она приподнимается, кладет ладонь на кнопку дверного замка. – Скажи-ка мне, я тебе нравлюсь? Ты хочешь меня, Януш?

От звука собственного имени внутри меня словно рвется струна. Тонкие пальцы трогают мне щеку, декоративная шнуровка корсета отстегивается, обнажая румяную пуговку соска. Мое сердце моментально ускоряет ритм, из желудка вверх по пищеводу поднимается шершавый комок. Я карабкаюсь в сторону, отползаю вдоль полукруглого дивана, стремясь избежать контакта с ее пылающими ногтями.

– Вот видишь, котик, ты боишься!

– Я не боюсь, но не надо ко мне прикасаться! Пойдем, нас ждут!

– Подождут, это их работа. Ты не хочешь трахнуться со мной, я настолько уродлива?

Мне дальше некуда отступать. Коко загнала меня в угол между баром и откидным креслом.

– Ты не урод… Ты очень красивая, но я не могу…

– Не можешь, потому что тебя запинает твоя жена? Или ты слишком честный?

Если она не оставит меня в покое сию секунду, меня стошнит. Но Коко что-то чувствует, она втягивает когти и застегивает одежду. Она снова серьезна и до предела деловита:

– Ладненько, малыш, не напрягайся. Я не буду тебя насиловать, обещаю. А вот за гостей донны Рафаэлы не могу поручиться. Давай-ка повторим наши правила. Ты стоишь за спиной и смотришь… куда?

– Я смотрю в пол.

– И не подходишь, пока что?

– Пока не позовет донна Рафаэла.

– А если рядом будут девушки?

– Я не подниму глаз.

– Ты зря смеешься, котик. «Ирис» – это частное имение. Не владение, вроде какой-нибудь подростковой забегаловки, а имение. Тут вякнешь лишнего… Не хочу тебя пугать, котик, но, если донна захочет, тебя никогда не найдут.

«Как пить дать старая жирная сука с вонючим ртом и отвисшими сиськами! – заранее представляю я. – С пеленок ненавидящая мужчин, и все ее мечты, чтобы младенцев-мальчиков сразу кастрировала акушерка!»

Старая жирная сука оказывается сорокапятилетней, высокой и поджарой дивой, словно сошедшей с рекламы скандинавских курортов. У нее лицо верноподданной Третьего рейха, но, когда донна улыбается, уютные ямочки на щеках портят всю композицию. Хозяйку имения сопровождают две восхитительные модели кибердогов, кажется, это «тэ-девяносто» от «Мацусита». Шерсть «лунный отлив», морды на уровне моей подмышки…

Еще одна потешная нестыковка. Лига свободных гетер в сорок седьмом году добилась права на уличный выгул киберсобак, а лицензионная комиссия тут же загнала их габариты в рамки природной нормы. В ответ думские лоббисты подняли вой в защиту права личности на любые электронные приборы, если они не угрожают окружающим. «Мацусита» показала всей планете видеоролик, где отважная киберболонка спасает старушку-хозяйку от восьми вооруженных грабителей. Мир смеялся, глядя на улепетывающих дяденек, которым порвали штаны.

Спустя двадцать лет мне совсем не смешно. Я гляжу в оловянные глаза собак. Настоящие органы зрения роботов разбросаны по телу. Они предоставляют электронным мозгам панорамный обзор, и плюс к тому оба пса располагаются в помещении определенным образом. Каждый контролирует тыл товарища.

– Как здоровье, Клео? – бархатным голосом спрашивает донна и пожимает руку моей провожатой. – Я слышала, вы там увлеклись водными гонками?

– Она нас всех переживет, – в тон смеется Коко.

А еще мне нравится их лифт. Капля ни к чему не привязана, она просто ползет в трубе, подталкиваемая напором жидкости вроде желатина. Наш путь пересекает такая же гибкая кишка, искривленная под немыслимым углом, и внутри нее, встречным курсом, катится еще одна капля. Мы проплываем над шезлонгами, над песочком, затем внизу танцуют, потом мне кажется, я вижу мужика, привязанного за ноги, но наша труба ныряет на следующий этаж.

Слева от тамбура прозрачная дверь, там вращаются десятка три скринов, между ними перемещаются очень серьезные девчонки в наушниках. Очевидно, слева диспетчерская всего комплекса, но нам не туда. Нам прямо, туда, где на коврике под дверью восседает еще один монументальный пес.

– Я слушаю, – продолжая улыбаться, говорит донна Рафаэла.

Я не вижу ее улыбку, скорее чувствую ее. Старательно пялюсь в дальний угол зала, соблюдая правила мужской вежливости. Доги помахивают хвостами, под полом проплывает полуметровая черепаха. А еще здесь очень много часов, напольных, каминных и настенных. Они тикают, точно армия воинственных насекомых.

– Он хороший мальчик, – отзывается Коко. – Он потерял одну девочку, Клео Фор просит ее найти.

– Потерял девочку? Ммм… – мурлычет донна Рафаэла. – До чего же я ненавижу этих поганых мозгоклювов…

Я не выдерживаю, поднимаю глаза и таращусь на нее. Донна совсем не сердится, и ямочки на щеках у нее такие милые. В стенах зала – круглые окна в виде циферблатов, наверняка непрозрачные снаружи. За левым окном далеко внизу мечутся фигуры на танцполе, за правым – пальмы и песок. Туда вылезает погреться черепаха, плававшая под ногами.

– Я заплачу вдвое больше, – говорю я. – И я не легавый, можете проверить. Я заплачу, только помогите мне ее найти.

– Ты сам врубился, что ляпнул? – Коко смотрит на меня очень пристально, даже отклеивает с переносицы очки.

Теперь я замечаю, какой любопытный «Сваровски» у нее на носу. Это черт знает что, но только не очки. Американская штучка: камера, скрин, бинокль, микроскоп, лазерный прицел и еще куча полезных функций. По краям между фиолетовым пластиком и кожей всегда остается тончайший слой пористого материала, способного раздуваться быстрее подушки безопасности. Глаза не пострадают даже от прямого попадания кулаком в переносицу. Пробить такие стекла пулей тоже невозможно.