Курчатов ЖЗЛ - Раиса Кузнецова

В пять лет Мария научилась читать. Любила слушать, когда ей читали сказки братьев Гримм, Андерсена. Чтение вслух было принято в доме. Собирались вместе всей семьей в столовой перед ужином. Усаживались за столом и читали по очереди. Часто это были „Пестрые рассказы“ Чехова, детские книги из серии „Золотая библиотека“. Сама Мария зачитывалась „Алисой в стране чудес“, проливала слезы над „Хижиной дяди Тома“.

Благополучная жизнь кончилась с революцией. Их не преследовали, т. к. отец, лечивший павлоградцев, пользовался большим уважением в городе. Зимой 1919 года он заразился сыпным тифом и умер. Когда его не стало, все пошло кувырком. Из-за тяжелой болезни матери переехали в Симферополь. И здесь все повернулось „наоборот“. Незаметная, тихая Маруся стала главою семьи. С младшим братом Кирой (Кирилл Дмитриевич. — Р. К.) легко установились дружеские отношения. Мама болела, капризничала. Они делали вид, что слушаются, но в том сумасшедшем мире — как же это было трудно! В 1920 году мать умерла от холеры. Ее смерть сильно сблизила Марию и Кирилла. Потом уже и старшие братья потянулись к сестре, которая, как показала жизнь, понимала их лучше жен — Любови Емельяновны и Ольги Федоровны. И это осталось на всю жизнь. Конечно, торговать на барахолке старыми вещами лучше получалось у Любаши, но посочувствовать и поговорить по душам могла только Мария.

И вот в Крыму она назвалась Мариной. И, несмотря на тяжелое голодное время, превратилась в красавицу. Любовь Емельяновна рассказывала: „Как-то, спустя несколько лет, бывшая одноклассница встретила Марусю и не узнала, увидев ее, пораженная ее красотой“.

Появился Курчатов. Знакомство Кирилла и Игоря произошло в 1922 г. в Симферополе в университете. Ему было 19-ть… Игорь Васильевич вначале придумывал причины, чтобы зайти к Кириллу, — то ему нужны какие-то конспекты, то появилась какая-то проблема с заданиями. Об Игоре Васильевиче тетя Марина всегда говорила с трепетом и большой любовью. И окружающие говорили также, что их любовь была сильная и очень нежная. Расстались они в 1923 г., а в 1925 г. вновь встретились в Ленинграде и через два года поженились. Свадьба состоялась 3 февраля 1927 г. На торжестве были друзья-физтеховцы, а в роли шафера Николай Николаевич Семенов.

В Ленинграде жили дружно, и тетя Марина была образцом верной, любящей, заботливой жены. И хотя не всё получалось, но веселый, жизнерадостный характер Игоря Васильевича все смягчал, юмор и шутки делали жизнь молодых веселей. Тетя Марина очень любила в этот период оперетту, папа (Кирилл Дмитриевич. — Р. К.) и Игорь Васильевич подтрунивали над ней.

С работой у нее не ладилось. Она оставалась застенчивой, скованной на людях. А сами знаете, как в женском коллективе таким тяжело. Тетя Марина сказала как-то: „И вот я больше не смогла туда идти“ (это на работу). А дома она старалась всем уделить тепло, всем, кто у них бывал. И все вспоминали о доме Курчатовых с удовольствием. Она до конца осталась такой гостеприимной и приветливой хозяйкой. Все согрелись у их очага. И она бескорыстно им всем помогала. И, по-моему, лучше жен знала болезни своих братьев. А меня тетя Марина всегда понимала лучше всех, и я делилась с нею откровеннее, чем с мамой. Многие могли с ней говорить обо всем. И она никого не выдала. И скольким людям она помогала! А дядя Игорь очень любил, когда я жила у них. Присвоил мне прозвище (что любил делать): по аналогии с „Винни-Пух“ звал меня „Джилли-Пуха“».

В черновых конспектных записках об Игоре Васильевиче, подготовленных и переданных И. Н. Головину в середине 1960-х годов в период подготовки им книги о Курчатове[95], Марина Дмитриевна вспоминала:

«Отец [Курчатов] Василий Алексеевич — землемер, Мария Васильевна Остроумова [ — мать. Трое детей: дочь и два сына]. [Игорь] — очень живой ребенок, нежный к няне, огорчался, когда она болела. Любил природу. Жили в Симском Заводе. Сестра старшая Нина умерла в 17 лет в Крыму от туберкулеза. Отец перевелся в Симферополь [или на Качу], чтобы лечить ее. Игорь поступил в гимназию в Симферополе. Бабушка Игоря умерла от туберкулеза. В Ленинграде [в 1928 г.] у Игоря Васильевича начинался туберкулез, который лечил старик Неменов[96]. Лечила Марина Дмитриевна салом, медом и маслом […] в Ленинграде, а затем в Одессе.

Мальчик организованный, любил читать. С [братом] Борисом не дрались. Когда подавали самовар, Гарик открывал кран. Няню Курчатова в Крыму взял Кирилл Дмитриевич Синельников, когда Курчатовым стало трудно содержать ее. Когда она ушла, Игорь Васильевич очень горевал. Мать говорила, что он так горевать не будет, когда она умрет.

В Крыму был воспитателем в детском доме, чтобы прокормиться.

Марина Дмитриевна узнала его студентом первого курса. Вместе с Кириллом Дмитриевичем работал препаратором. Жил Игорь Васильевич с родными на Макуриной горке. Мать оставляла купленные продукты у Синельниковых, Гарик заходил, брал. Пришел очень худенький стройный юноша в холщовой рубашке навыпуск, подпоясанный ремнем, очень ярко-румяный, с [темными] [волосами], яркими глазами. Кирилл Дмитриевич сказал: „Товарищ Игорь Курчатов, застенчивый“. В день рождения Кирилл Дмитриевич позвал Курчатова, Поройкова. Никто не пришел. Игорь не пришел: „Он такой застенчивый“, — [сказал Кирилл].

Занят был настолько, что ни в театры, ни куда-либо Игорь Васильевич не ходил, в то время как Кирилл Дмитриевич с Мариной Дмитриевной часто бывали и сидели на галерке.

Очень приятный, очень скромный юноша, застенчивый, серьезный. Три года прошли в дружбе в Крыму. Пешком ходил на дачи к профессорам, чтобы сдавать экзамены. Работал сторожем в саду, сторожем в кинотеатре. Голова его была полна куплетов, [которые он слышал от] куплетистов в кино.

После Крыма оба [Игорь и Кирилл] переехали в Баку, к Усатому. Игорь Васильевич побывал у Усатого после Кирилла Дмитриевича. В 1925 г. я переехала в Ленинград к брату. Они переписывались.

Иоффе сказал Кириллу Дмитриевичу: „Если Курчатов хоть вполовину такой, как Вы, то зовите“. Игорь Васильевич приехал в Ленинград к Синельникову: жил у Кирилла Дмитриевича — было две комнаты, можно было принимать многих. В 1927 г. мы поженились и переехали в отдельные две комнаты на Петроградскую сторону.

1926 год [был] заполнен творчеством, чрезвычайно интересен. Ходили в кино, театры. Появились друзья — [П. П.] Кобеко, [А. К.] Вальтер. Сплошь и рядом уходили спать под утро. Прибегали домой [в Яшумов переулок] пообедать, между тем много о работе спорили, ругались, но никогда не доходило до оскорблений — в конце споров примерялись. Появился [Ю. Б.] Харитон.