Крылатые сандалии - Мария Папаянни
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подожди. Не уходи. Давай пойдем вместе, – попросила Луиза.
Роза встала как вкопанная. Раз, два, три – на месте замри[51]. Луиза захлопнула дверь, наспех ее заперла, и они направились к дому Ирини. Они шли близко друг к другу, и Роза чувствовала, что Луиза дрожит. Роза оглянулась и увидела, что два маленьких ручейка бегут по щекам Луизы и стекают дальше по шее, на грудь. Луиза почувствовала на себе взгляд и, не отворачиваясь, взяла ее за руку. Маленькая застывшая ладошка, будто камешек, утонула в большой ладони. Роза на секунду закрыла глаза. «Хочешь медных мух ловить?» – кричал папа, завязывая ей глаза платком для игры в жмурки[52], а затем восклицал: «Улетаем во всю прыть!» Ладошка расслабилась, кулачок разжался, Роза схватила большую ладонь, и две сплетенные руки поплыли вместе. Луиза улыбнулась, и Розе показалось, что эта улыбка означала «спасибо». Вместе они поспешили к Ирини.
Врач уже пришел. Все жильцы собрались во дворе. Костис сидел на лестнице. Он увидел Розу и подвинулся, освободив для нее место.
– Мы отлично справились, – шепнул он ей на ухо.
– Да, как здорово, что ты настоял пойти к дебрям непролазным.
– Если б не ты, я бы удрал оттуда.
– А если бы не ты, у меня бы вообще ничего не получилось. Я бы наверняка тоже испугалась и уж точно не смогла бы сориентироваться на холме.
– Она так жутко кричала, и лицо такое дикое, и волосы белые, вот я и испугался. Мне показалось, что это злой дух[53] или ведьма. Но никак не человек.
– Анна очень хорошая. Проблема только в том, что она потеряла дом и живет в машине. Но это никого не волнует. Там, на холме, у нее был огородик с помидорами. Она делала томатный сок и дарила его. Это был ее секрет.
– Ты знаешь, что раньше она работала в театрах?
– Да, она была пианисткой, причем знаменитой.
– Папа сказал, что вчера ее машину забрали и теперь она будет жить здесь, в одном дворе с нами.
– Можно спрошу кое-что? Не знаешь, влезет ли фортепиано в багажник автомобиля?
– Не думаю. А почему ты спрашиваешь?
– Я знаю, что Анна продала все, кроме фортепиано. Но раз у нее нет дома, где же оно стоит?
– Не знаю.
Роза посмотрела на людей, собравшихся во дворе. Рядом с папой Костиса стояла красивая женщина с длинными черными волосами и сумрачным взглядом. Поверх ночнушки она накинула белую шаль. Роза поняла, что это мама Костиса. Чуть выше на лестнице она заметила младшего брата Костиса с тем же галстуком.
– Все еще рыбачишь? – спросила она.
– Да.
– Поймал что-нибудь?
– Не-а.
Роза подняла голову: луна была большой и круглой.
– Знаешь, почему рыба сегодня не клюет?
– Нет, – ответил малыш, довольный, что кто-то наконец принимает его всерьез.
– Потому что сегодня полнолуние.
– Откуда знаешь?
– А ты погляди вверх.
– Ва-а-ау, огромная. Мам, мам, смотри: там полнолуние!
Красивая женщина с длинными черными волосами устремила взгляд высоко в небо.
– Ты прав, сынок. Какая красивая сегодня луна! – сказала она, плотнее закутываясь в шаль. – Самир, посмотри на луну!
– Прекрасная луна, – подтвердил папа Костиса.
– Папа, потому рыба и не клюет.
Все рассмеялись, на миг позабыли о заботах и стояли, обратив лица к небу. Луна глянула вниз, увидела, что в тесном дворике несколько людей вместе любуются ею, и еще ярче осветила ночь. Кожу ласкал легкий ветерок, изумительно пах жасмин. Так из крошечного пустяка родилась капелька необъяснимого счастья и одарила маленькую компанию душистой прохладой. В тот момент дверь открылась и вышел врач. Ирини и Луиза подбежали к нему.
– Все хорошо. Она просто взволнована и напугана. Я вколол ей успокоительное, она проспит до утра. Ей нужны покой, хорошее питание и общение.
Все дружно выдохнули. Луиза разрыдалась, и госпожа Ирини крепко обняла ее.
– Костис, отведи Розу домой, – сказал Самир.
Ребята встали. За миг до того, как они вышли из двора, Ирини крикнула им:
– Вы оба просто невероятные молодцы. Спасибо вам!
Радостные, ребята сначала забрались в горку, потом спустились и, наконец, на улице Судеб остановились.
– Доброй ночи, Костис. Спасибо.
– Доброй ночи, Роза. «Джамиля» значит «красивая»! – крикнул он напоследок, убегая домой.
На всех морях и всех кораблях
Рядом с домом, кто где, спали кошки. Роза вставила ключ в замочную скважину, и кошки потянулись ласкаться к ее ногам. На кухонном столе Роза обнаружила тарелку с лукумадес[54] и записку:
«Принцесса, я приготовил тебе твои любимые лукумадес, чтобы ты и меня чуть больше любила. Я ушел на рыбалку. Когда вернусь, ты уже будешь спать. Сладких тебе снов».
Карлито подлетел и сел ей на плечо.
– Привет, Карлито. Прости, что задержалась. Я была на задании.
Роза села за стол и съела первый пончик.
От меда во рту стало тепло. Роза поднялась и пошла в ванную. Она посмотрела в зеркало и улыбнулась своему отражению. Папа Костиса сказал, что она красивая. Вспомнилось, как однажды ее собственный папа подглядел, как она болтала у зеркала сама с собой: «Может, я и не раскрасавица, но красавица так уж точно». Заметив отражение смеющегося папы, Роза сильно смутилась. «Пап, я просто играю», – сказала она тогда и с тех пор стыдилась даже задумываться, красивая она или нет. Каждый раз, когда Арес причесывал ее перед зеркалом, Роза вспоминала тот случай и краснела. Но вот настал момент, когда какой-то мальчик назвал ее красивой. Хотя он и якобы просто перевел слова своего папы.
Роза вернулась в кухню, забрала лукумадес и удобно уселась на подушках, скрестив ноги и поставив тарелку перед собой. Она вновь и вновь прокручивала в голове все события этого дня. Больше всего в память врезался образ Луизы, идущей вместе с ней во двор. В принципе, не такая уж она и сумасбродная, какой казалась раньше. Роза слизала мед с пальцев. «Но папе я об этом рассказывать не стану», – подумала она. Опустив тарелку на пол, она взяла последний пончик бумажной салфеткой. Будь Арес был дома, он бы тут же отправил ее в ванную чистить зубы. Роза знала, что надо бы это сделать, но внезапно глаза сомкнулись и она провалилась в сон с недоеденным пончиком в руке.
Ее разбудило чье-то тяжелое дыхание. Открыла глаза: свет с улицы мягко оседал в комнате. Звук шел изнутри стены.
– Гамбито? – шепнула Роза и прижалась к стене ухом.
Тишина. Во рту все еще держалась медовая сладость. Роза
