Зимняя роза - Кэтлин Вудивисс

Сняв свой собственный сюртук и жилет, он набросил их на доски стойла.

— Попробую разжечь огонь, чтобы мы смогли немного просохнуть.

Кристофер обошел конюшню, осмотрел несколько крупных дыр в крыше. Несомненно, у него был богатый выбор дымоходов и большой запас щепок для растопки. Все дело только за тем, чтобы высечь пламя. Но тут имевшейся у него трутницы будет достаточно.

Трясущиеся ноги Эриенн подогнулись, и она тихо опустилась на колени. Она понимала, что Кристофер ходит по конюшне и собирает в стойлах щепки, но сама мысль о согревающем костре казалась ей нереальной. Она сидела поникшая и несчастная, волосы мокрыми прядями лежали на спине. Щеки и руки заледенели и онемели, нос замерз и покраснел. Даже туфли были насквозь мокрыми.

Когда в сгущавшихся сумерках блеснули первые язычки пламени, Эриенн ощутила, что слишком окоченела, чтобы передвинуться к этому теплу. Она дрожала в своем мокром плаще, пока над ней не возник Кристофер. Она опустила глаза вниз, слишком уставшая, чтобы и дальше сопротивляться, а может быть, вполне обоснованно не желала поднять глаза на его промокшие и прилипшие к ногам панталоны, гордо подчеркивавшие его мужское достоинство.

— Не соизволите ли вы пройти к костру? — спросил он тихо.

Сжавшись в плотный, жалкий комок, Эриенн покачала головой. Она так замерзла, что не могла ответить. У нее была гордость, и лучше уж сойти за упрямую, чем слабую. Она не учла, что Кристофер Ситон был из тех мужчин, которые все берут в свои руки. Нагнувшись, он приподнял ее, потом подхватил на руки. Сквозь сжатые зубы девушка попыталась протестовать, опасаясь, что вся она превратится в дрожащую и трясущуюся массу, если только попытается заговорить. Несмотря на слабый протест, теплые руки Кристофера уверенно обнимали ее. Он поставил девушку на ноги у костра и потянул за завязки ее плаща. Охваченная внезапной паникой, Эриенн схватила свой плащ и попыталась отстраниться, мотая головой.

— Н-нет! Оставьте меня в покое!

— Если вы сами не хотите помочь себе, Эриенн, тогда кто-то должен это сделать за вас.

Оторвав руки девушки, он стащил плащ с ее плеч, и тот упал мокрой грудой к ее ногам. Кристофер взглянул на разорванное платье, мягкие, полные груди, едва прикрытые промокшей рубашкой, и на лице его появилось удивление. Смущенная, Эриенн зажала обрывки корсажа рукой и боялась поднять глаза.

— Насколько я понимаю, Смедли обуяла страсть, — голос Кристофера звучал резко и едко. — Но он вас не обидел?

— К-какое вам дело, если и об-бидел? — спросила она, несколько озадаченная его резкой реакцией.

— Может, и есть дело, — ответил он грубо. — Все зависит от того, собирается ли ваш отец расплачиваться с долгами или нет. Кроме того, у меня вошло в привычку приходить вам на помощь, а поскольку вы, кажется, очень нуждаетесь в моих услугах, я не собираюсь проявлять сдержанность на такой ранней стадии знакомства.

Без каких-либо вступлений или извинений он повернул ее к себе спиной и, к ее ужасу, начал расстегивать платье. Охваченная дикой дрожью, Эриенн попыталась удержать промокший корсаж на груди и в то же время вырваться из его рук. Корсет поднимал ее груди вверх, и тонкая рубашка едва их скрывала. Она знала, что без платья ей не укрыться от этих внимательных серо-зеленых глаз.

Кристофер был более решителен… и силен. Платье, корсет и кольца нижних юбок скоро лежали у ее ног. Только тогда Эриенн смогла освободиться.

— Оставьте меня в покое! — выдохнула она, отступая от костра. Она попыталась закрыться руками, так как мокрая сорочка, как прозрачная пленка, облепила ее тело.

Кристофер настиг ее, завернул, всю дрожащую, в свой редингот.

— Если бы вы могли смотреть чуть дальше своего симпатичного носика, вы увидели бы, что я только хочу помочь. — Он подхватил ее на руки. — Хоть вы и такая вспыльчивая ведьма, вы почти так же бледны и холодны, как сосулька. — Его взгляд сверкнул прямо ей в глаза. — Как я уже говорил вам, мне приходится заботиться о вложенных капиталах.

— Вы животное! Негодяй! — выкрикнула она ему.

Его дыхание коснулось ее лица:

— Ваши любезности сбивают с толку, моя милая.

Кристофер сел рядом с ней у костра и нагнулся, чтобы снять ее туфли. Эриенн задохнулась от ужаса, когда руки его двинулись вверх, к ней под рубашку, и занялись подвязками у коленей. Несмотря на упорное сопротивление, Кристофер стащил чулки и разложил их на камне у огня.

— Я бы с удовольствием снял с вас и сорочку, — заявил он с коварной усмешкой. — Так что благодарите, что я хоть немного пощадил вашу скромность.

— Не забивайте себе голову разными благородными мыслями, будто вы лучше, чем мистер Гудфилд, — гневно заявила она. Хотя Эриенн уже начала согреваться и могла говорить более отчетливо, ярость на то, что ее насильно раздели, мешала ей выразить хотя бы крупицу признательности. — Вы пристали ко мне в этом пустынном месте и навязали мне свою волю. Поверьте мне, сэр, моему отцу станет об этом известно!

— Как вам будет угодно, Эриенн, но позвольте предупредить вас. Я не пускался наутек, когда ваши родственники мне угрожали, а то, что я делаю сейчас, — лишь ради вашего собственного блага. Если вам угодно, чтобы кто-то был обижен из-за вашей упрямой гордости, то все последствия будут на вашей совести, а не на моей.

— Полагаю, когда вы ранили моего брата, это тоже было ради его же собственного блага.

Кристофер усмехнулся:

— Ваш брат знает, как все случилось. Пусть он вам расскажет. Или можете поинтересоваться у свидетелей этой дуэли. Мне нет нужды защищать себя ни перед вами, ни перед вашими родственниками.

— Да, конечно, вы — бедное и невинное создание, — Эриенн с иронией усмехнулась. — Даже ради меня самой я не могу в это поверить, мистер Ситон.

Глаза его отражали теплый свет костра. Он тихо улыбнулся:

— Я никогда не претендовал на роль невинного младенца, моя милая, но и отъявленным злодеем, как вы считаете, я никогда не был.

— Вряд ли можно было ждать, что вы сознаетесь в этом, — парировала она резко.

— Я довольно честный человек. — Задорная улыбка вернулась на его губы, когда Эриенн встретила эту фразу полным сомнений взглядом. — Однако бывают случаи, когда о правде лучше помолчать.

— Вы хотите сказать, что предпочитаете быть лжецом, когда это соответствует вашему настроению?

— Это не совсем то, о чем я говорю.

— Тогда объясните, что вы имеете в виду, — настаивала она, прохладно поглядывая на него.

— А должен ли я? — усмехнулся он, уголок его рта дрогнул в улыбке. — Вы ведь все равно мне не поверите.