Размер не главное (СИ) - Литвин Светла

Курица таяла во рту, и рис был идеальным, рисинка к рисинке, а я так оголодала за весь день, что, не стесняясь Мамонта, оторвала от куриной тушки золотистое крылышко. Бессовестно поедала его руками, обгрызая каждую косточку, отдалённо понимая, что уже где-то это видела.

Ах да! Точно! В день нашего с Гриней знакомства, так Викуля уминала крылья. Это у нас, похоже, семейное.

— Вкусно? — с сомнением спросил Мамонт, к тому, что он за мной наблюдает, как ем, я уже привыкла.

— Отвратительно. — и потянулась за вторым крылышком, попутно набирая на вилку ароматный рассыпчатый рис.

Хорошо, что у Грини чувство юмора хорошее и он на это всё хрипло рассмеялся. Со смехом к нему пришло и расслабление, он тоже начал есть, расправляясь с курицей как я, руками.

После сытного ужина, а попросту сказать, обжорства, мы завалились с Мамонтом на диван смотреть чисто мужской сериал о крутых мужиках из полиции. Несмотря на их крутость, у них с каждой минутой проблем становилось всё больше, что под конец первой серии меня начало раздражать.

Мамонт поставил на паузу, чтобы поставить Снежке очередной укол, а я, воспользовавшись этим перерывом, высказалась.

— И кто такую ерунду придумывает? Ну не бывает такого, чтобы у каждого мента и столько проблем. Первая серия, а каждый уже огрёб бедствий, а их пятеро. Сыплются на них несчастья как из рога изобилия. Я даже передохнуть не успеваю от переживаний то за одного, то за другого. — бухтела я, как ворчливая бабуля, пока Мамонт готовился к лечению Снежки.

— Можем посмотреть что-то другое, раз тебе этот сериал не нравится. — предложил он, хрипло посмеиваясь над моим ворчанием, и натянув перчатки, направился в спальню.

— Какое другое?! Ты что! Мне теперь до ужаса интересно, как эти крутые яйца будут выруливать из всех бед! — эмоционально ответила, так что Снежка, испугавшись, драпанула из одного угла комнаты в другой.

— Что за выражения Кошка? — Мамонт посмотрел на меня с удивлением.

— Какие? Ты про яйца? Я имела в виду куриные, те, что сваренные вкрутую. — спешно объяснилась, а то если в смысле «выражаться», то звучит не очень и мне совсем несвойственно.

— А при чём тут менты? — за выяснением Мамонт не терял смысла нашего визита в спальню, ловко изловил уже прыткую Снежку и вкатил ей укол в заднюю лапу.

— Так они же крутые, как эти яйца. — изложила свою логику, почёсывая Снежку за ушком.

— А-а-а! — протянул Мамонт, когда до него дошло о чём я, и захохотал во всё горло.

Проглотила фразочку про больное, нет-нет, я не такая девчонка, чтобы сказать это вслух.

— Пошли тогда вторую серию смотреть? — предложил он, вновь заталкивая Снежке в пасть какую-то пасту.

Мы вернулись на диван, Мамонт включил вторую серию и пока шла заставка, притянул к себе, чтобы поцеловать. С нажимом, страстью, рьяно, сильно прижимая свои губы к моим губам и глубоко проникая настойчивым языком. Мы в этом поцелуе потеряли суть происходящего на экране телевизора и разъединились значительно позже, чем начался сам сериал.

— Жаль, что Снежка болеет, сейчас бы нашли занятие поинтересней, чем смотреть о крутых яйцах с кучей бедствий. — проворчал Мамонт, прижимая меня к своему боку, глядя на меня с плещущимся возбуждением в янтарных глазах.

— А кто тебе сказал, что мы должны ждать пока Снежка поправится? — спросила я, взглянув с хитринкой на Мамонта.

— Не должны? — он переспросил меня, явно не веря в то, что слышит.

Я не ответила. Просто сама повыше подтянулась и поцеловала его с той же страстью. Так же нагло, собственническим поцелуем. Было безумно приятно осознать, что он готов ждать Снежкиного выздоровления, невзирая на своё сильное желание. Только я в этом не видела никакого смысла. Снежка поправляется и её наше воздержание, вообще, не волнует, как и его отсутствие.

— Кошка-а-а… — протяжно выдохнул Гриня, зажав моё лицо ладонями, лбом уткнулся в лоб, — Ты, как себя чувствуешь, кстати? После первого раза? — он отстранился и посмотрел мне в глаза, отчего я сто процентов покраснела.

Ох уж эти все разговоры! Если откровенные мысли порой вгоняют мою кожу в состояние «помидора», то такие вопросы, ещё и от самого Мамонта подавно.

— У меня всё хорошо! — выпалила я, стараясь увести взгляд в сторону от пытливого янтаря.

— Точно? — с неким недоверием уточнил Мамонт, на этот раз он коснулся пальцами подбородка, не дав отвернуться, заглядывая серьёзно в глаза.

— Блин! Я не могу об этом говорить! — отползла от Мамонта подальше. — Не переживай, всё хорошо, а если что-то будет не так, я посоветуюсь с девочками. Сёстры просветят. — успокоила его, но не себя.

От нервов руки сами собой вцепились в шнур спортивного трико и стали её нещадно теребить.

— Угу. Я даже не сомневаюсь. — обиженно буркнул Мамонт, теперь мне его не переубедить будет в том, что девочки знают о его маленьком секрете.

— Пойдём в ванную? — Гриня провёл подушечками пальцев по щеке, ведя руку к шее.

Большим пальцем как раз прижал пульсирующую вену, остальные пальцы ушли в волосы. Рука большая, горячая, и взгляд Мамонта жаркий, отчего я по-настоящему плавилась словно свеча у открытого огня, а все тревоги и переживания улетучились как дым от него.

— Пойдём. — согласилась, совершенно не смысля, что мы там можем делать ещё кроме как помыться.

Но даже совместное принятие душа казалось мне довольно интимным моментом и волнующим, но это же Мамонт. Не могу ему отказать.

— Ты иди, я за свежими полотенцами схожу. — сказав это, его рука скользнула с шеи по спине и замерла на пояснице.

Гриня мягко держал, без нажима и сам придвинулся вплотную, поцеловал в плечо, и ещё поцелуй выше. Туда, где только что прижимал пальцем вену на шее, а после жарко шепнул на ухо;

— Разденься и вставай под душ. — лаская взглядом, посмотрел на меня.

От того, как это прозвучало, сердце, взбесившись, запуталось в частых ударах, лицо запылало от возбуждающего жара.

Я стеснялась! До ужаса и до щёк, пылающих красным цветом, но хотела этого. Очень хотела оказаться с Мамонтом в тесной для нас двоих душевой кабине, и даже чтобы он намылил меня мочалкой.

Мы разошлись в разные стороны квартиры. Я в ванную комнату, Мамонт ушёл за полотенцами. Пока его не было я легко и быстро избавилась от одежды, при нём это было бы сделать гораздо сложней из-за стеснения. Там в гостинице всё случилось спонтанно и я, собственно, была практически голой, стянутые Мамонтом трусы не в счёт. Постояла ещё просто обнажённой перед зеркальной дверью, не зная, куда деть руки, пока не вспомнила, что должна встать под душ. Моя нерасторопность не помешала выполнить просьбу Грини, в одиночестве я успела ещё настроить воду. Но стоило мне забраться в душевую кабину, как он зашёл в ванную комнату.

Я так и осталась стоять к нему спиной покрываясь мурашками под горячими струями воды. Через мгновение я почувствовала, как его огромные руки скользят по влажной коже живота. Он голый весь прижался ко мне, вызывая по телу очередную волну жаркого трепета. Чувства захлестнули так, что сначала я забыла как дышать стоя под быстрым потоком воды, а потом, жадно хапнув глоток воздуха, подавилась горячей водой.

Откашлялась спешно.

— Ты замёрзла? — хрипло поинтересовался Мамонт, скользя губами шее, оставляя на коже ощущение тёплого дыхания.

Этот воздух ласкал так же, как голос и прикосновения, до дрожи в ногах и руках.

— Нет. — я подумала, что он недоволен температурой воды, больно горячая вышла, уже хотела потянуться рукой к вентилю с холодной водой, но замерла.

— У тебя мурашки… — прозвучало особенно хрипло и протяжно, прямо возле уха, отчего мурашки стали крупней и проходить не планировали.

— Мурашки… — Гриня, сбил мой ответ своей наглой рукой, что скользнула между ног, опаляя жаром всё нутро этим откровенным прикосновением.

Лишь сделав несколько рваных вдохов, смогла вспомнить, что хотела сказать и договорить это.

— …естественная реакция моего тела…на твоё присутствие. — озвучила, наконец, под поцелуи Мамонта на шее, плечах, потом он резко развернул лицом к себе и впился в губы.