Повесть о золотой рыбке - Михаил Герчик

— Цену надо держать, сынок, — ласково сказал он, заглядывая Юрке в глаза. — Не сбивай нам цену. Что ж ты, Саша, своего помощника не учишь? — укоризненно повернулся он к Сашке.

Но тот даже головы не поднял.

Часам к двум рыбок у ребят осталось совсем немного. Юрка пересадил их всех вместе, долил теплой воды, но тут Сашка начал собираться.

— Пошли, — сказал он, собрав в сумки пустые банки, и Юрка с радостью пошел за ним, потому что замерз да и надоела уже вся эта торговля.

Он съездил домой, пообедал, обогрелся, а к шести пришел на вокзал. Сашка уже был там. Он стоял с Леной за толстой коленной, стоял и молчал, и Лена молчала, и Юрка не подошел к ним, чтоб не помешать им молчать.

Он остановился у газетного киоска и принялся рассматривать значки, но тем, двоим, наверно, очень нелегко было молчать, потому что Сашка заметил Юрку и тут же подозвал.

Лена была в валенках, в толстом зимнем пальто и пуховом платке — неуклюжая, совсем не похожая на тоненькую длинноногую девчонку, какой Юрка видел ее у Сергея Ермолаевича. В руках она держала маленький чемоданчик, на полу стояла перевязанная бечевкой высокая стопка книг. Когда подошел Юрка, Сашка сел на эту стопку и, глядя на Лену снизу вверх, робко сказал:

— А может, ты не поедешь, Ленка, а? У нас ведь тоже можно на кого хочешь выучиться: на маляра, на штукатура или на токаря, например… Вот сейчас придет Сергей Ермолаевич и все устроит. И общежитие тебе выхлопочет… Я с тобой на один завод поступлю… Или на стройку… Ну куда ты поедешь — за тысячи верст киселя хлебать?!

Но Лена покачала головой и достала из рукавички розовую полоску бумаги.

— Нет, Сашка, не останусь я. Вот и билет уже взяла…

— Да что билет, — вскочил Сашка. — Ну выбросим его, и дело с концом. Экая важность — билет. Не победнеешь…

— Не затем я его покупала, чтоб выбрасывать, — решительно сказала Лена. — Не могу я здесь оставаться. Сергей Ермолаевич не уговорил, и ты не уговоришь. Он и Юзефа Петровна меня у них оставить хотели, не то что в общежитии, и про работу говорили, а я не могу. Все равно мама каждый день ходить будет, твердить, что добра мне желает… Мама ведь и вправду мне желает добра, Сашка, ты не думай, да только оно такое, ее добро, что я задыхаюсь от него. Я хочу жизнь начинать честно, чтоб потом не было стыдно людям в глаза глядеть. Вот так, друг мой, Сашка, кисловский «король»!

Без насмешки, с горечью произнесла Лена последние слова, и Сашка понял это, потому что ничего не сказал ей в ответ, только отвернулся и кусал тонкие губы. И Юрка стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не знал, оставаться ли ему с ними или, может, снова уйти к газетному киоску, где так много разноцветных значков, и думал об одном: поскорей бы пришел Сергей Ермолаевич.

Тогда всем, наверно, стало бы легче.

Захрипел репродуктор, объявляя, что на первый путь прибыл поезд номер 81, следующий до Москвы, а Кожара все еще не было. Юрка и Сашка обежали весь вокзал, но так и не нашли его. Поток людей вместе с клубами пара хлынул в распахнувшуюся дверь. Сашка взял Ленин чемоданчик, Юрка — книги, втроем они вышли вслед за всеми на заснеженный перрон и остановились у Лениного вагона.

— До свидания, мальчики, — грустно сказала Лена, пожала им руки и поднялась на первую ступеньку. — Видно, прихворнул Сергей Ермолаевич. Зайдите к нему. Передайте от меня привет… И Юзефе Петровне тоже…

— До свидания, Ленка, — отвернувшись в сторону, ответил Сашка и подал ей чемоданчик. — Мы все сделаем. А ты напиши, как приедешь, обязательно напиши. Я сегодня в больнице был, врачи говорят, скоро маму выпишут… Тогда я тут же к вам прикачу, на комсомольскую стройку.

Засвистел свисток, простуженно вздохнул тепловоз, и Лена исчезла. Толстый усатый кондуктор вырос на подножке и заслонил ее своей спиной. И пошел-покатил поезд, повез Лену Казакову в Сибирь, в новую жизнь.

И Юра долго махал вслед этому поезду рукой, а когда состав растаял в холодной дымке и он оглянулся, Сашки рядом с ним не было.

Прославленный «король» аквариумистов, «хозяин» Кисловского рынка стоял у какого-то склада, прижавшись щекой к холодной шершавой доске, и горько, навзрыд плакал.

И, может быть, тут Юрка впервые понял, как это трудно — лишиться единственного друга.

Юрка потоптался возле Сашки, осторожно кашлянул. Но Сашка даже не обернулся.

— Давай и правда сходим к Сергею Ермолаевичу. — Он дернул Сашку за рукав. — Ленкин адрес возьмем, «профессор», наверно, знает. Дней через пять письмо ей напишем.

— Пошли.

«Почему Кожар не пришел на вокзал? — тревожно думал Сашка, подминая ботинками хрусткий снег. — Может, там уже в аквариумах началось?.. Неужели?.. Что я наделал, паразит, что наделал!.. А если дядя Вася перепутал? Если там просто какой-нибудь безобидный порошок? Да нет, он не перепутает… Не перепутает он!.. Зачем я иду? Вернуться надо, придумать что-нибудь и вернуться…»

Но так ничего придумать и не сумел.

Они долго звонили в квартиру Сергея Ермолаевича, по очереди нажимая на пуговку звонка, и уже совсем было решили, что у него никого нет дома, когда в коридоре что-то загремело, потом послышались шаркающие шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась Юзефа Петровна.

Близоруко прищурившись, она посмотрела на ребят, узнала обоих, и у нее задрожали губы.

— Вы к Сергею Ермолаевичу? — спросила Юзефа Петровна, зябко кутаясь в пуховый платок, наброшенный на плечи. — А его нет… Нет Сергея Ермолаевича…

— Ничего, Юзефа Петровна, мы обождем, — сказал Сашка. — Мы не спешим.

— Долго ждать придется, детки. — Юзефа Петровна вытерла уголком платка глаза. — В больнице он, часа три назад на «скорой помощи» отвезли. Даже Леночку проводить не смог. Сердечный приступ… Такой приступ — боюсь я за него…

— Отчего ж это, Юзефа Петровна? — побледнев, спросил Сашка.

— Да от рыбок этих, будь они прокляты. Встали нынче утром — все мальки дохлые. И в других аквариумах — будто мор… А отчего, почему — ну совсем непонятно. Он же им всю душу отдал, рыбкам этим, вот и не выдержал. Страшный такой стал, будто родных детей похоронил. До полудня все топал, выбрасывал дохлых, а потом схватился за грудь — и на пол… Да вы зайдите, мальчики, — спохватилась Юзефа Петровна, — чего ж это я вас у порога держу…

— Спасибо, Юзефа Петровна, — ответил Сашка, — мы как-нибудь в другой раз… В какой он больнице?

— Во второй, Сашенька, во второй клинической. Король рванул Юру за руку и так потащил его вниз по лестнице, что тот чуть не упал. Уже во дворе выпустил Юркину руку, схватил ком снега и начал жадно глотать, словно изнутри его жег какой-то огонь.

— Что с тобой? — Юрке вдруг показалось, что Сашка вот-вот осунется в снег. — Тебе плохо?

— Очень плохо, — хрипло ответил Сашка. — Ты вот что, заводи себе поскорей аквариум человеческий и рыбок моих забери, иначе я их всех передушу. Понял?

— Ничего не понял, — подавленно сказал Юра. — Вообще у тебя в последнее время одни какие-то загадки.

— Когда-нибудь поймешь, — бросил Сашка и побежал со двора.

Большой аквариум на рынке стоил пятнадцать — двадцать рублей. Такие деньги Юрка мог достать только расставшись с самым большим своим сокровищем — «Библиотекой приключений».

Двадцать томов «Библиотеки приключений» в красных, зеленых, оранжевых, желтых переплетах были гордостью Юрки, предметом тайной и откровенной зависти его одноклассников. Ни у кого из ребят в 8 «Б» не было такой «Библиотеки», когда-то целую ночь простоял Юркин отец в очереди у магазина подписных изданий, чтоб выписать ее для сына.

Наверно, по десятку раз перечитал Юрка томики Жюля Верна, Фенимора Купера, Александра Беляева, Конан-Дойля… Прочитали их и все его друзья в школе и дома. Никому не жалел он книг, только Димке Волкову не давал — обронил Димка как-то на двадцать первую страницу «Приключений Тома Сойера» пирожок, и навсегда осталась на ней жирная клякса. Сколько ни молил потом Димка, чтоб дал ему Юрка еще какую-нибудь книгу, сколько ни клялся, что вовек больше на пирожки даже смотреть не станет, не поверил он этим клятвам, неумолимо отрезал: «Не дам!»

Остальные ребята с книгами обращались бережно, понимали, как дороги Юрке эти двадцать томов, и, хоть читали да перечитывали, выглядела «Библиотека», как новенькая.

Юрка долго колебался, прежде чем решился отнести разноцветные томики букинистам. До слез жалко было книг, казалось, что пусто станет без них в квартире, что ничем не заделаешь дырищу, которая образуется на книжной полке. И еще — страшно было, ох как страшно! Ну, мама, может, и не заметит — наберется в доме других книг, что б заставить полку, а вот отец… Вернется отец — он ведь сразу увидит, от него ничего не скроешь. Спросит, где книги, и — что ответить ему, как в глаза посмотреть? Как объяснить, что променял он книги на уголок острова Суматры, где в тихих заводях рек живут удивительные рыбки барбусы суматранусы, на частичку далекой Индии, на дремучие джунгли Южной Америки, где петляет удивительная речка Укаяли?