Дело наемной брюнетки - Эрл Гарднер

– Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет адвокат Мейсон.

– Хорошо. Прошу начинать.

– Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон.

Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом.

– Где находилось тело?

– Мужчина сидел в кресле в спальне, наклонив голову на правое плечо. Посередине лба у него было отверстие – вероятнее всего от пули. Видны были следы крови. Он был в одной рубашке, пиджак висел на спинке стула рядом..

– Обвиняемые дали тогда показания относительно личности убитого и того, как они обнаружили труп?

– Да.

– Что это были за показания? – спросил Мейсон.

– Показания, о которых я спрашиваю, не были подписаны, – сказал Гуллинг.

– Мне известно, Ваша Честь, – заявил Мейсон, – что обвиняемые подписали какие-то показания. Если это так, то эти показания должны быть наилучшим доказательством.

– Показания, о которых говорит свидетель, являются только устными показаниями.

– Протест отклоняется.

– Я хотел бы только спросить, будет ли сторона обвинения относиться к этим показаниям как к признанию, или это может быть трактовано как исповедь?

– Не могу увидеть никакой разницы.

– Если они не являются ни одним, ни другим, то я протестую против них, как против несущественных и не связанных с делом.

– Но это все же показания.

– Очень хорошо. В таком случае я протестую из-за того, что для них не определен соответствующий юридический статус.

– Это не показания, если вас это интересует, – сказал Гуллинг. – Это четкие заявления.

– Протест отклоняется, – решил судья Линдейл.

– Итак, – продолжал свидетель, – обе обвиняемые дали показания. Они сказали, что обе были наняты на работу мистером Хайнсом и жили в этой квартире. Обвиняемая Ева Мартелл сказала, что ей поручили пользоваться именем Хелен Ридли.

– Если Высокий Суд позволит, – сказал Мейсон, – я хотел бы поддержать свой протест. Пока еще не установили доказательства «Корпус Деликти»[1]. У нас, до сих пор, только труп. Мне кажется, что более правильным путем было бы установление личности этого человека и ознакомление с результатами судебно-медицинского осмотра, доказывающих, что его смерть была вызвана актом насилия. Судя по тому, что было сказано до сих пор, этот человек с таким же успехом мог умереть и от инфаркта.

– С пулей во лбу? – саркастически спросил Гуллинг.

– Ах! – удивился Мейсон, – так у него во лбу была пуля? Это меняет дело.

– У него была пуля во лбу.

– Я хотел бы расспросить свидетеля об этой пуле, чтобы узнать состав преступления, прежде, чем поступят следующие вопросы.

– Этот свидетель не видел пули, – сказал Гуллинг.

– Тогда откуда он знает, что пуля была?

– Это сказал ему врач, который осматривал тело, – выкрикнул Гуллинг и покраснел, когда на лице судьи Линдейла появилась усмешка. Он взял себя в руки и сказал уже более спокойным тоном: – Отлично, господин адвокат, я докажу существование состава преступления. Благодарю вас, мистер Диксон. Прошу принести присягу Хелен Ридли.

Хелен Ридли заняла свидетельское кресло с явной неохотой.

– Вы знали Роберта Доувера Хайнса? – спросил Гуллинг.

– Знала.

– Вы видели его третьего сентября?

– Нет, лично я его не видела, но разговаривала с ним.

– По телефону?

– Да, сэр.

– Но до этой даты вы его видели?

– Да, много раз.

– Вы его хорошо знали?

– Да, сэр.

– Вы снимали квартиру номер триста двадцать шесть в доме Сиглет Мэнор?

– Да, временно.

– Четвертого сентября вы, по просьбе полиции, ходили в морг?

– Да.

– Вы видели там труп мужчины?

– Да.

– Кто это был?

– Хайнс.

– Роберт Доувер Хайнс?

– Да, сэр.

– Тот самый, которому вы дали разрешение пользоваться своей квартирой?

– Да.

– У меня все, пожалуйста, перекрестный допрос.

– Когда вы дали разрешение Хайнсу пользоваться своей квартирой, вы дали ему ключи? – спросил Мейсон.

– Да.

– С какой целью вы это сделали?

– Минуточку, ваша Честь, – сказал Гуллинг. – Я протестую против этого вопроса, как несущественного и не связанного с делом. Свидетельница была вызвана только для установления личности убитого.

– В таком случае, зачем ее спрашивали, дала ли она Хайнсу разрешение на использование своей квартиры? – спросил Мейсон.

– Чтобы объяснить, почему он там очутился.

– Вот именно, – улыбнулся Мейсон. – Это как раз то, что я пытаюсь объяснить, почему он там оказался.

– Я не имел в виду это, Ваша Честь, – возразил Гуллинг.

– А я имею в виду именно это, Ваша Честь, – рявкнул Мейсон.

– Если Высокий Суд позволит, – сердито закричал Гуллинг, – я не хотел бы обсуждать внешние обстоятельства этого дела. Если у мистера Мейсона намечена какая-то линия защиты, то он может проводить ее без каких-либо препятствий. Я хотел только доказать, что личность убитого установлена, установлена причина смерти, а также вероятность того, что обвиняемые могли совершить это убийство с заранее обдуманными намерениями, хладнокровно и при этом имея целью кражу бумажника со значительной суммой денег.

– Тогда тем более, – сказал Мейсон, – Высокий Суд должен знать причину, по которой обвиняемые находились в квартире и почему там был мистер Хайнс.

– Если вы так желаете, можете заниматься этим, – фыркнул Гуллинг.

– Может быть, я смогу прояснить ситуацию, – сказал Мейсон, – напомнив Высокому Суду, что свидетельницу спрашивали о разрешении, которое она дала Хайнсу. Если это разрешение было дано в письменном виде, то оно было бы самым лучшим доказательством и должно быть включено в дело. Если же это позволение было устным, то тогда, в соответствии с буквой закона, если обвинение вводит часть показания, то я имею право ввести его полностью.

– Мы проведем тут всю зиму, Ваша Честь, если будем рассматривать все эти посторонние проблемы, – Гуллинг был откровенно злым.

– Мне не кажется, что это постороння проблема, – решил судья Линдейл. – Я сказал бы, что это часть линии защиты, если бы свидетельница не была спрошена о том, что представляло часть разговора. Раз была затронута часть разговора, то я хочу, чтобы защитник своими вопросами вскрыл весь разговор. Я предложил бы вам, мистер Мейсон, поставить вопрос несколько иначе.

– Отлично, – сказал Мейсон. Он повернулся к Хелен Ридли и с улыбкой спросил: – Вы сказали, что дали Роберту Хайнсу разрешение на пользование своей квартирой?

– Да.

– Это было устное разрешение?

– Да, сэр.

– Что еще тогда было сказано?

– Ваша Честь, я протестую, – сказал Гуллинг. – Это открытый вопрос, который может внушить различные ответы.

Хелен Ридли ответила, старательно подбирая слова, пытаясь упомянуть как можно меньше фактов:

– Я не помню всего разговора. У нас было несколько бесед на эту тему. Но тогда, когда я окончательно дала мистеру Хайнсу разрешение пользоваться моей квартирой…

– Если Высокий Суд позволит, – перебил Гуллинг, – я сделаю уточнение. Мы заинтересованы только одним этим разговором. Все более ранние разговоры или переговоры по поводу получения этого разрешения, не должны обсуждаться. Вопросы защиты должны относиться только к вещам, которые обсуждались в этой последней беседе.

– В этой последней беседе, – ответила Хелен Ридли, – я сказала Хайнсу, что он может занять мою квартиру. Я дала ему ключ от квартиры и мы договорились, что он будет сообщать мне обо всех телефонных звонках.

– Вы можете вспомнить еще что-нибудь? – спросил Мейсон.

– Нет, – сказала она. – Из этого разговора – нет.

– Шла ли речь о двух женщинах, которые должны были занять эту квартиру?

– Мы договорились, что Хайнс поселит в ней кого-нибудь.

– Чтобы этот кто-то заменял вас?

– Не совсем.

– Но должен был пользоваться вашим именем?

– Ну, да.

– Я покажу вам объявление, которое появилось в газете, – сказал Мейсон. – Вы говорили с Хайнсом о помещении этого объявления в газете?

– Только в этом разговоре, – напомнил Гуллинг.

– Да, именно в этом разговоре.

– Нет, Хайнс сделал это не договорившись со мной, – сказала Хелен Ридли.

– В этом разговоре вы установили тип женщины, которая должна была поселиться в вашей квартире? Верно ли, что это должна была быть брюнетка с определенными физическими параметрами?