Измена пахнет расставанием (СИ) - Бледная Ляся

— Это больше не повториться! — ответила я, чувствуя, как мои руки сжали.

— Мне надоело. Я звоню. — резковато произнес Алишер, набирая номер. Я попыталась встать, но меня резко усадили на диван.

— Понятно, — коротко ответил Алишер. Он положил трубку, озадаченно глядя на меня. — Значит, ребенок — инвалид?

Я шумно втянула воздух, словно мне его не хватало.

— Это ж надо! Удача сама плывет в руки Дамира, — заметил Алишер, садясь рядом. — Ребенок инвалид у депутата. И отец от него не отказался. Просто идеальная картинка. Отличный пиар ход. По факту, однозначная победа на выборах. Жаль Дамир так и не дождался этого момента. Впрочем, мы сейчас о тебе, а не о нем.

Мне казалось, что я сейчас брызну слезами в разные стороны.

— Я, если честно, плохо понимаю в ваших женских делах… И как советчик так себе, — Алишер произнес эти слова мягко и негромко. Хотелось тянуться душой к такому мягкому и понимающему голосу. Но я понимала, что сейчас не готова ни к кому тянуться душой, кроме малыша внутри меня.

— И что думаешь? — спросил Алишер, а я увидела его профиль в ореоле мягкого рассеянного света жалюзи.

Его телефон лежал на столе и звонил. Но начальник не брал трубку.

— Я думаю оставить ребенка, — неуверенным голосом произнесла я. И тут же внутренне дернулась. А правда ли я так думаю?

— Посмотри на меня, — внезапно произнес Алишер, а я невольно посмотрела. — Такая молодая, красивая и умная девочка хочет связать себя по рукам и ногам больным и неполноценным ребенком.

Эти слова врезались в меня, причиняя почти физическую боль. Словно маньяк режет меня ножом.

— Это капельницы, постоянные уколы, курсы, лечение, врачи, больницы, процедуры, сборы денег… Мы часто жертвуем деньги на лечение больных детей, — произнес Алишер. Он встал и взял из стола папку с документами.

На меня смотрели женщины. Молодые и не очень. Не смотря на то, что они все были разными по комплекции, возрасту и так далее, все они были одинаково уставшими. И этот блеск в глазах, когда им вручают чек на крупные суммы, похож на вымученные слез счастья. А потом были дети. И это было еще страшнее. Маленький прогресс, медицинские центры, отчеты о лекарствах, инъекциях жизненно важных препаратов, операции…

— Я видел, во что превращаются бедные женщины. Они почти все остались один на один с горем. У всех история как под копирку. Ждали здорового, родился больной, отец не выдержал и ушел, — произнес Алишер, и умолк на полуслове.

Я смотрела в детские глаза, примеряя на себя чужие судьбы.

— Через два года тебя уже будет не узнать. Никакой карьеры, никакой личной жизни. И выбирая между деньгами на стрижку и лекарством, ты выберешь лекарства, — произнес Алишер. Он видел, как дрогнули у меня руки. — Этот ребенок станет для тебя крестом, который ты будешь обязана нести всю жизнь. Но я же вижу, что ты девочка исполнительная, умненькая, старательная… И не готова жить на пособие, ломиться в разные фонды. Потом качели. Собрали деньги, операция, реабилитация и снова сбор на новую…

Я начинала внутренне понимать, насколько Алишер прав. Но я никогда не задумывалась о такой стороне жизни.

«Но это ребенок Дамира. Может, последнее, что мне от него осталось! Кусочек счастья, который я украла у судьбы!», — пронеслось в голове.

— И еще раз спрашиваю. Почему вас так волнует моя судьба! — спросила я, понимая, что ответ опять будет мутным и неоднозначным.

— Потому, что, — произнес Алишер, а я почувствовала, как он властно притянул меня к себе и прижал коротким и точным, словно выстрел в сердце поцелуем. Поцелуй продлился буквально пару мгновений, после которых я дернулась в сторону.

— Я немедленно пишу заявление на увольнение, — задохнулась я, с ужасом глядя на Алишера.

Глава 55

Через мгновенье мне стало нехорошо от собственных слов. Может, другая бы и прильнула, и отдалась бы прямо на этом диване в надежде, что это — ее будущее. Но я себе таких вещей не позволяла… И…

— Я понимаю твою реакцию, — негромко заметил Алишер, хотя я мысленно представляла, что он немного смутиться и будет чувствовать себя неловко. Напротив, он чувствовал себя так, словно у него появилась уверенность в чем-то. — У меня складывается впечатление, что ты не можешь отпустить прошлое и Дамира. Словно подсознательно в тебе живет желание вернуться к нему. И ребенок, который внутри тебя — ниточка, которая связывает тебя и его. И ты все цепляешься за нее. Пусть плохонькая, но ниточка.

Я отшатнулась, а меня усадили в кресло. Достаточно грубо и требовательно.

— Так вот, — негромко произнес Алишер, а я смотрела в его зеленые глаза. — Осознай тот факт, что ты ему не нужна. Любимых женщин не бросают. Их не давят машинами. Их не меняют. Не бросают без денег. Значит, ты кто? Правильно. Нелюбимая.

Я смотрела на директора, чувствуя, словно все вокруг звенит, а пространство сворачивается в две точки его черных зрачков.

— И ты думаешь. Ах, Дамир сейчас узнает про больного малыша! И будет чувствовать угрызения совести! И тут же прилетит! — заметил Алишер.

Он достал папку шлепнул ее на стол.

— Знакомься! Алименты! — произнес он, приоткрывая папку на первом деле. — На здоровых, красивых детей. Ты совсем не думаешь о будущем! Ты хочешь ползать на коленях за врачами!

— О каком будущем? — спросила я, чувствуя, как внутри проснулось что-то возмущенное. — О будущем, когда я буду ползать на коленях за врачами, умоляя что-то сделать, чтобы у меня был ребенок?! Операции, терапии, искусственное оплодотворение, клиники, надежда, врачи, лечение, деньги-деньги-деньги. И муж, который будет смотреть на все это, а потом уйдет к другой? Той, которая может ему родить? И деньги-деньги-деньги на психолога, который будет учить меня заново верить в то, что я — полноценная женщина?!

Алишер замер, глядя на меня с изумлением.

— Ну, наконец-то, — заметил он, выдыхая. — Хоть какая-то реакция!

Я сама словно опомнилась, очнулась от сна.

— Как на счет поужинать вместе? — спросил Алишер. — Я понимаю, ты можешь мне все рассказать… Думаю, тебе станет легче…

— Спасибо, — кивнула я, вспоминая слова мамы про счастье, которое я отгребаю от себя руками и ногами. — Я … подумаю… Да…

Я сейчас не готова думать о любви и всем остальном! Просто не готова!

— Подумай о том, что я сказал, — послышался голос Алишера. Он взял меня за руку, пока я пыталась понять, нравится мне это или нет. Сейчас было чувство, словно тебя корчит от боли, а друзья те временем показывают фотки с отдыха и требуют твоей срочной реакции, даже не догадываясь, что творится у тебя внутри.

Я вышла из кабинета, чувствуя, как силы изменяют мне. Я понимала, что решение за меня никто не примет. И принимать его должна я. И Дамир. Ведь это и его ребенок тоже…

Достав телефон, я открыла почти пустой мессенджер, наизусть помня красивый номер.

«Дамир, я беременна. Узи показывает, что ребенок не полноценный…», — написала я, и тут же стерла.

«Дамир, я беременна», — написала я снова, не решаясь отправить сообщение адресату.

Внезапно дверь открылась, а я примерзла к стулу.

Глава 56

На пороге стоял Дамир. Я примерзла к стулу, глядя ему в глаза.

Ни «здравствуй!», ни вопроса «ты что здесь делаешь?» Ничего. Только телефон в моей руке с неотправленным сообщением.

Я смотрела в ореховые глаза Дамира, а до меня долетал запах знакомого парфюма.

Этот предательский запах заставил меня вспомнить те счастливые дни, когда Дамир был на работе, а я, скучая по нему, просто открывала стиральную машинку и вытаскивала его рубашку. А потом стояла и нюхала ее, обнимала, а иногда надевала. Вот такая вот милая слабость, о которой никто не знал.

Неотправленное сообщение так и висело в поле. Кажется, сама судьба дала мне возможность сказать это в лицо.

Внезапно послышался шелест и голос.

— Так, вам цветы, — произнес курьер, прячась за огромным букетом. Казалось, что он не видел, кому. И сомневался. Мне или Дамиру.