Братья по крови. Книга первая (СИ) - Юрий Артемьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хрен его знает, товарищ майор…
— Подполковник… — поправил я его.
— Сопляк ты тринадцатилетний…
— Сам такой! — отшутился я. — Спеть песню из будущего это, значит, засветиться по полной. И объявить на весь свет: Смотрите! Вот он я!
— Я не подумал…
— А зря. Думать иногда полезно…
— Я просто не рассматривал с этой стороны…
— Понимаю… А я вот задумался… Жить хочется комфортно. Денег можно найти, используя опыт и знания из будущего. Но если мы начнём шиковать и швыряться ими, то ничего хорошего из этого не выйдет. А написать книгу можно попробовать. Только не чужую, а свою. И желательно, что-нибудь пафосное восторженное. Как комсомольцы-космонавты спасают мир от инопланетного вторжения или о том, как на Марсе…
— Будут яблони цвести…
— А почему бы и нет. Сейчас основная часть молодёжи ещё во что-то верит. Да и фантастика пойдёт на ура.
— Да что нас напечатает?
— А вот это уже оставь мне. Я разберусь.
— Только на обложке авторы как будут писаться: А. и А. Тихие? Забавно? Правда?
— Да… А если писать под псевдонимом… Не как, например, братья Стругацкие или братья Вайнеры, а скажем так: Алекс Тихий.
— Хитро… Сразу и не поймёшь… Алекс — это и Алексей, и Александр одновременно… Саня! Ты — гений!
— Я знаю…
— Хватит меня смешить! Швы…
— Послезавтра их снимут. А нас отсюда выставят пинком под зад.
— И что будем делать?
— Я думаю, что стоит поговорить с капитаном, когда он придёт снова. Мне показалось, что наша судьба ему почему-то не безразлична. Нам ведь многого не надо. Только слегка лёгкий толчок на старте, а там уж мы и сами с усами…
Глава 11
Глава одиннадцатая.
«А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться…»
* * *
Говорить не думая — что стрелять не целясь.
Можно друга своего, словом огорчить.
А потом переживать, даже не надеясь,
Что сумеет друг тебя за слова простить.
Ну а если друг простит, только не забудет,
Словно искорка костра слово будет тлеть.
Не подумав, не болтай! Так то лучше будет,
Чтобы о своих словах после не жалеть.
7 июня. 1974 год.
Москва. Детская больница.
На следующий день, во второй половине дня у меня уже состоялся серьёзный разговор с капитаном Васиным. Он вызвал меня поговорить на лестницу. Это был запасной выход и тут никто не ходил.
— Ну, что? Оклемался?
— Игорь Анатольевич!..
— Можно просто — Игорь.
— Товарищ капитан! Вы вдвое старше нас с братом. Так что лучше всё же соблюдать дистанцию и поддерживать некую субординацию в наших отношениях…
— Вот как ты загнул… Лихо… Откуда так много шибко вумных слов?
— Книжек много прочитал. Игорь Анатольевич! А что там по нашему делу?
— Что тебя конкретно интересует?
— Ну, хотя бы обвинение, выдвинутое против меня в убийстве несовершеннолетнего, совершённое при превышении мер необходимой обороны.
— Нет никакого обвинения. Вам с братом ещё нет четырнадцать. А к тому же действовал ты строго по закону. На вас с братом напала группа лиц с оружием. Ты защищал себя и брата, используя подручные средства. Вот выпишут вас, и тогда следователь подробно допросит на протокол в присутствии педагога…
— Тот самый следователь?
— Нет. Того следователя уже самого допрашивают. Он уж слишком рьяно подгонял факты, штампуя свои дела… Там много чего вскрылось. Ты же не в курсе. Практически всё отделение милиции, где ты ночевал выведено за штат. А многие уже без погон и под следствием. Они друг на друга такого наговорили, спасая свою шкуру, что нам теперь за год не разгрести. Среднестатистический сотрудник милиции — странное существо. С виду суровый и жёсткий, а порою даже и жестокий. Но стоит ему попасть под следствие, блеет как агнец на закланье, и сдаёт всех своих сослуживцев даже при отсутствии на него какого либо давления.
— И что? Все такие?
— Нет. Не все. Но таких много…
— А Вы-то сами? Я вроде бы видел на Вас форму капитана милиции… Себя Вы не причисляете к этим… блеющим агнцам?
— Понимаешь, Саша…
* * *
Блин. Где-то я подобное уже слышал. Кажется в одном из советских сериалов… Ну, да… Было что-то похожее…
— Пал Андреич! Вы — шпион?
— Видишь ли, Юра…
Что-то типа этого и прозвучало… И сейчас вот… Только это уже и не кино вовсе.
* * *
— Понимаешь, Саша… Я не совсем сотрудник милиции…
* * *
А по его интонации я понял, что его слова надо понимать немного по-другому, как: «Я совсем не сотрудник милиции»
Мои мысли стали скакать быстро-быстро. Если он не милиционер, тогда кто? Другого ответа на ум не приходит, как три буквы, пугающие иностранцев даже без перевода: «К. Г. Б.»
Ну, и что мне делать? Проявить догадливость несвойственную сиротке тринадцати лет от роду, или сыграть дурачка?…
Ни то ни другое не подходит. Дурака он во мне точно не видит. Хитринки в его глазах дают понять, что он читает меня, как книгу. Только вот книга это написана не на том языке, который он изучал в своих университетах.
* * *
— Я Вас не понимаю, Игорь Анатольевич.
— А мне кажется, что ты уже догадался…
— Догадки есть, но я не уверен.
— Не разочаровывай меня! Я уже сделал по поводу тебя определённые выводы, а ты сейчас делаешь вид, что ты ничего не понимаешь.
— Игорь Анатольевич. Я действительно многого не понимаю, а мои догадки — это всего лишь догадки… Я же никогда раньше не видел сотрудников столь серьёзной организации, как ваша… Могу и ошибаться.
— А ты прямо дипломат… Вроде и слов много наговорил, и особо ничего не сказал… Но и акценты расставил в нужных местах.
— Я в детдоме вырос. Там за лишние слова можно и по башке получить.
— Понимаю. Так вот… Отвечая на твой вопрос. Я не из тех, кто будет на первом же допросе плакать и каяться. Но… У тебя же отец партизан. И ты должен понимать, что враги могут такие методы применить при допросе, что расскажешь всё про всех.
— Ниндзя может откусить себе язык, чтобы никого не выдать.
— Найдётся полно способов, чтобы он всех выдал и без языка. Кстати, а откуда ты знаешь про ниндзя.
— Читал много. Ну и как-то попалась книжка про Японию. Там ещё про дзюдо было, про самураев. И там было написало, что откусив себе язык, тот японец умер. Кровь текла из языка, а он её глотал.
— Ясно… — задумчиво проговорил, глядя на меня комитетчик.
