Забытый коттедж (ЛП) - Файфер Хелен

Конечно, Меган знала, что он лгал ей о чувстве вины за то, что натворил, и она ни на минуту не верила, что он его испытывал. Однако изображать раскаяние у него получалось очень хорошо и совершенно убедительно. Он был так очарователен с ней и так внимательно слушал.

Ему нравилось слушать радио и целыми днями читать книги. Благодаря своему обучению в качестве медсестры, она знала, что он проявляет многие черты психопата, но это делало его только еще более привлекательным для нее, потому что Меган разделяла многие из тех же черт. Она улыбнулась при мысли о том, что Генри думает, что она такая милая и невинная. Он купился на ее историю о том, что она подвергалась жестокому обращению, когда на самом деле у Меган уже полгода не было парня.

Она посмотрела на часы над плитой и закрыла книгу, сунув ее в сумочку, чтобы прочитать во время обеденного перерыва. Забежав в спальню, чтобы взять телефон с прикроватного столика, она в последний раз взглянула на свою стену, заполненную газетными статьями о Генри Смите. Она знала его так же хорошо, как саму себя. Он никогда бы не признался ей в этом, но она понимала, что в заключении его поддерживала мысль о том, чтобы наконец отомстить Энни Грэм. Меган так сильно хотела быть там, когда он это сделает, наблюдать со стороны. Она вышла из квартиры и села в машину, чтобы немного проехать на работу, взволнованная тем, что снова увидит Генри.

Ключ повернулся в замке, и он улыбнулся про себя. Меган всегда была такой пунктуальной, и он восхищался этим, в ком угодно. Он почувствовал запах ее духов, прежде чем она переступила порог, что-то такое цветочное, но фруктовое, и ему запах понравился. Она вошла с его таблетками.

— Доброе утро, Генри, скучал по мне?

— Скучал, Меган. Дни проходят так медленно, но, без встреч с тобой, они тянутся еще дольше. Надеюсь, у тебя есть для меня хорошие новости.

— О, ты такой милый. По крайней мере, кто-то скучает по мне. Да, есть.

Она протянула пластиковый стаканчик, наполненный набором таблеток, и он взял его. Коснувшись пальцами ее кожи, он почувствовал, как дрожь пробежала по всему его телу. Было трудно сдержать дрожь, пробежавшую по его спине. Меган отстранилась от его прикосновения, как будто ее обожгло, и он улыбнулся.

— Ну, тогда ты собираешься избавить меня от моих страданий? Пожалуйста.

— Вчера вечером я велела ему собрать вещи и уехать. Я все думала о том, что ты сказал мне на днях, и решила, что ты прав. Нет смысла продолжать отношения только потому, что мне не нравится быть одной.

Генри притворился, что принимает таблетки, пока она ковыряла свои ногти.

— И как ты теперь к этому относишься? Жалеешь, что сказала ему, что все кончено?

— Сначала я была в ужасе, мой голос дрожал, но потом, когда увидела, как он собирает свои вещи и уходит, даже не сказав «пожалуйста, не говори, что все кончено, детка», поняла, что поступаю правильно. Он даже не выглядел обеспокоенным, просто пожал плечами и ушел. Я имею в виду, я бы возненавидела, если бы он сломался и заплакал, но было бы приятно знать, что он хоть немного обеспокоен. Ты оказался прав. Он был просто халявщиком и пустой тратой места.

Генри подавил широкую ухмылку, которая грозила вырваться наружу. Он любил быть правым.

— Я рад, что твое сердце не слишком разбито. Ты замечательная девушка, и для тебя есть подходящий человек, я в этом уверен. Ты узнаешь его, когда встретишь, и тогда поймешь, что такое любовь.

Он протянул руку и похлопал ее по руке. Генри ожидал, что она отстранится от него, но она этого не сделала, и он улыбнулся.

— Ты так думаешь, Генри? Мне действительно не нравится быть одной. Полагаю, я должна быть благодарна, что у меня есть работа, на которую могу прийти, и с тобой можно поговорить, иначе могу сойти с ума и оказаться в женском отделении.

— Ну что, ты слышала что-нибудь еще о наших специальных посетителях на следующей неделе? Придут ли они в это отделение, чтобы встретиться с группой кровожадных уродов, или их отведут в женское, где они смогут вежливо побеседовать с пациентами, которые намного милее и намного менее страшны, чем мы, убийцы?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Меган запрокинула голову и рассмеялась.

— Ты ведь знаешь, что они не захотят пожимать вам руки, если только это не какая-нибудь кучка европейских благодетелей, которых не волнует ничего, кроме борьбы за какое-то дело. Никому об этом не говори, но я слышала, как говорили при передаче смены, что собираются усыпить всех в этом отделении и оставить меня и Джули за главную, пока они пойдут и поговорят со всеми хорошими важными людьми. Может, нам устроить вечеринку здесь, Генри? Если они это сделают, ты действительно мог бы ненадолго выйти из своей комнаты, если все уроды будут спасть. Было бы неплохо, если бы ты провел некоторое время вне этого места.

— Ну, это звучит замечательно, но, конечно, я буду так же накачан наркотиками, как и остальные? Я буду не в том состоянии, чтобы устраивать грандиозную экскурсию или мастер-класс.

— Нет, если ты не примешь таблетки, то не будешь. Просто убедись, что тот, кто даст тебе лекарство в то утро, не увидит, как ты опускаешь его за спинку стула. Я знаю, что ты иногда это делаешь, но мне плевать. Я бы тоже не хотела наполнять свое тело дерьмом, понятия не имея, каковы побочные эффекты, так что тебя не виню.

Генри кивнул. Такая милая невинная Меган не была одурачена им. Может быть, она вовсе не такая милая и невинная.

— А, ты знаешь об этом. Почему ты не доложила сестре-командирше? В конце концов, это противоречит правилам, когда пациент не принимает предписанные ему лекарства, но ты знаешь, что я этого не делаю и никому ничего не сказала.

— Потому что, Генри, ты мне нравишься, я могу с тобой поговорить. Ты не хочешь меня насиловать, и я надеюсь, что ты не захочешь убить меня, как сделали бы другие, если бы им дали шанс. Мне жаль тебя, и я не думаю, что тебе место здесь, взаперти в этой комнате, изо дня в день. Я просто хочу сделать тебя счастливым.

На этот раз Меган сама протянула руку и взяла его за руку.

— Ты же знаешь, я бы помогла тебе, если бы ты захотел выбраться отсюда. Я бы никому не сказала. Это стало бы нашим секретом. Мы могли бы поехать куда-нибудь, и я могла бы присмотреть за тобой. Делать покупки, отправлять сообщения, и ты смог бы получить определенную степень свободны. Очевидно, что мы оказались бы в бегах от полиции, так что это было бы не так уж много свободы, но это чертовски больше, чем у тебя сейчас. Тогда я могла бы быть с тобой. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы попытаться сбежать, Генри? Ты должен был это делать. Знаю, что на твоем месте я бы так и делала. Я думаю, лучше умереть, пытаясь сбежать, чем провести здесь остаток своей жизни. Что ж, я предлагаю тебе шанс покинуть больницу, но нам нужно какое-нибудь тихое и спокойное место, чтобы скрыться.

Генри почувствовал, что у него открылся рот. Он не знал, что сказать. Это был поворот как в книгах, но тот, который ему очень понравился. Очевидно, в Меган была очень авантюрная жилка, которая хотела подвергнуть ее жизнь риску и помочь убийце сбежать. Он кивнул. Она дала ему ужасно много поводов для размышлений. Он пока не хотел говорить слишком много, но он уже все спланировал.

Подруга его матери умерла за пару месяцев до того, как его поймали, и она оставила им свой фургон на самой оконечности острова Уолни. Плата за место была выплачена за пять лет вперед, и ключ был приклеен скотчем под верхней ступенькой фургона. Они могли бы отправиться туда и спрятаться в относительном покое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Полиция так и не нашла фургон, и он был зарегистрирован не на его имя, а на имя его матери. Может быть, ему все-таки не пришлось бы убивать Меган, и это имело определенный смысл, потому что ему сложно было бы выжить самостоятельно, не сейчас, когда он так выглядел. Из-за Энни он выделялся из толпы и привлекал внимание людей. Это было то, что он должен был очень тщательно обдумать, прежде чем согласиться на предложение Меган.

***