Приключения-1966 - Виктор Смирнов

И в то же время сколько мощи в этой словно высеченной из гранита морде! А где же у него глаза?

Кашалот держался примерно на одном расстоянии от нас, то опускаясь на несколько метров глубже, то снова поднимаясь...

Михаил начал делать фотоснимки.

— Включи кинокамеру, — сказал я ему.

— Боюсь вспугнуть. Судя по многим научным источникам, они отличаются очень чутким слухом, — не отрываясь от иллюминатора, ответил Миша.

Кашалот снова проплыл так близко, словно в самом деле собирался нас протаранить.

— Уходит! — вдруг вскрикнул Михаил.

Я глянул в иллюминатор. Кашалота уже не было. Мишка был так огорчен, будто потерял лучшего друга.

— Может, вернется, — сказал я, чтобы его утешить.

Хотя, пожалуй, лучше бы он не возвращался и не пробовал играть с нами.

— Глубоко же они забираются, — с легкой завистью сказал Базанов.

— Ныряют и глубже, — ответил Михаил и вдруг остановился на полуслове, приникнув к иллюминатору.

Кашалот вернулся!

Неторопливо и плавно он начал снова кружить возле нас. Иногда он на миг задерживался на одном месте, словно выбирая, как лучше ударить своей тупой, круто обрубленной головой. Это были не слишком приятные мгновения...

Потом кашалот вдруг широко разинул свою громадную пасть, — я так и ахнул. Она у него изнутри была снежно-белая!

Собирается нас проглотить или просто зевает?

Нет, опять начал кружить... А через несколько минут снова ушел на поверхность. За воздухом.

За воздухом, которого нам так не хватает...

— Мишка, ты видел, какая у него пасть? Белая!

— Видел. Некоторые считают, будто кашалоты специально ныряют вот так, с разинутой пастью, привлекая белым цветом кальмаров. Но это лишь предположения.

Мы замолчали, ожидая, когда кашалот появится снова. Неужели он больше не вернется? Теперь мне почему-то стало немножко грустно и одиноко от этой мысли.

Но он вернулся и в третий раз.

И опять плавно кружил и кружил, порой словно заглядывая в самые иллюминаторы.

— Почему он возвращается? — спросил я у Михаила.

— Вероятно, принимает нас за светящегося глубоководного кальмара. На них обычно кашалоты охотятся. Видишь, его особенно привлекает болтающийся кусок оборванного троса. Наверное, напоминает ему щупальца кальмара, а видит он плохо. Хочет схватить и не решается.

— Если бы он решился! Тогда бы мы были спасены!

Михаил непонимающе уставился на меня.

— Если бы он схватил нас за этот трос и как следует тряхнул, может быть, волной смыло бы этот проклятый ил, понимаешь? И мы всплыли бы на поверхность!

Мишка о чем-то задумался. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается.

— Ну? Что ты хочешь предложить? — подбодрил его Базанов.

— А что, если попробовать попеременно включать моторы? — сказал я Базанову. — Тогда трос начнет дергаться, колыхаться. На подвижную приманку он быстрее клюнет.

Базанов посмотрел на Михаила.

— Как, Миша? Не вспугнем мы его такими маневрами?

— Очень возможно, что и вспугнем. Я же говорил, что кашалоты весьма чувствительны к шумам, хотя на этот счет в научных источниках встречаются довольно противоречивые сведения...

— Тоже мне точная наука! Сплошные противоречия, и ничего ясного, — пробурчал я.

Мише, видно, стало обидно, потому что он сказал:

— Но одно установлено достаточно точно: кашалоты реагируют на ультразвук. Когда какого-нибудь кашалота ранят люди или, скажем, косатки, он посылает в воду ультразвуковые сигналы, и другие кашалоты немедленно приходят к нему. Они даже помогают раненому товарищу всплыть на поверхность океана, чтобы он мог набрать воздуха в легкие...

— Ну и что?

— Вот я и предлагаю попробовать подманить его ультразвуковым сигналом. Как будто бы кашалот, просящий помощи.

— Какая частота сигнала? — деловито спросил Базанов.

— Что-то около ста тысяч колебаний в секунду. Но надо проверить, потому что сигналы другой частоты, наоборот, отпугивают кашалотов. Это даже используют китобои на Азорских островах, сгоняя кашалотов в нужное место. Как бы не ошибиться. Сейчас посмотрю...

Он пошарил в своем хозяйстве, нашел справочник, открыл нужную страницу. Базанов тут же выхватил книгу и начал изучать, бормоча:

— Так... Кажется, выходит, если перевести на мегагерцы...

Потом он сунул книгу мне в руки и начал возиться с аппаратурой.

Неужели получится?!

Я снова приник к иллюминатору. Кашалот продолжал маневрировать на границе слабо освещенной зоны. Наверное, скоро ему придется всплыть, чтобы глотнуть свежего воздуха. Вернется ли он к нам еще раз?

— Поторопитесь, — сказал я. — А то он поднимется на поверхность. Запас воздуха у него кончается.

Мне никто не ответил. Потом раздался встревоженный голос Михаила:

— Что с вами, Константин Игоревич?

Я обернулся.

Базанов стоял, положив руку на выключатель, с каким-то странным задумчиво-отсутствующим видом. Михаил удивленно смотрел на него.

— Что же вы не включаете? — спросил я.

Базанов перевел взгляд на меня, потом на Михаила.

— Вот что, мальчики, — медленно проговорил он. — На этот опыт уйдет почти вся оставшаяся энергия наших аккумуляторов.

Об этом мы совсем забыли. Но если сядут аккумуляторы, не останется уже никакой надежды...

Нам не завести моторы, нечем будет питать рацию...

Черт! Сколько задач, от которых зависит жизнь, приходится нам нынче решать!.. Не слишком ли много для одного дня?

Я поглядел на Базанова, чтобы посоветоваться с ним хоть глазами. Но он смотрел на Михаила. Понятно, ждет, будто Мишка даст ему какие-то гарантии, что кашалот отзовется на наш призыв. Но кто их может дать?

Мишка молчал. Молчал и я.

Но это не выход из положения. Время идет. И решать все равно надо.

— Ладно, мальчики. Трусы в карты не играют, — вздохнув, произнес Базанов, и негромко щелкнул выключателем.

Я бросился к иллюминатору.

Кашалота не было!

— Он ушел, всплыл! — вскрикнул я. — Мишка, в твой иллюминатор не видно? Может, он перешел на твою сторону?

— Ничего у меня не видно, — тихо ответил Михаил.

Мы все переглянулись.

Базанов уже протянул руку к выключателю, но Мишка остановил его.

— Подождите, Константин Игоревич. Еще минуту-две. Может быть, он все-таки услышит и вернется. У них так бывает: чем больше времени кашалот пробудет под водой, тем дольше потом находится на поверхности.

Мы прилипли к иллюминаторам: я — к одному, они — к другому.

Вернется?

Нет?!

Чуть слышно гудел прибор, пронизывая толщу воды неслышными для наших ушей ультразвуками. Услышит ли их кашалот?