В плену нашей тайны (СИ) - Сью Ники

— Мне звонили из школы, — произнес он, сидя на диване. Нога на ногу, в руках книга, на запястье дорогой ролекс и кеды, тот странный элемент, который всегда заставлял меня улыбаться. Дмитрий Вишневский не стремился к статусу идеала. Он мог запросто заявиться на собрание аукционеров в майке, забив на галстук и дорогой пиджак. После того как маму отправили жить в пансионат, мы стали чаще общаться с ним, и, пожалуй, Дмитрий был единственным человеком, кого я бы смело мог назвать своим родственником.

— Жаловались? — спросил, усаживаясь в кресло напротив. Отец мазнул по мне скучающим взглядом, словно ничего удивительного в разбитом лице не заметил. Мне нравилась его реакция, никаких охов и стонов.

— Сказали, ты раздобыл тараканов и довел парня до ручки. У меня только один вопрос, — он положил книгу на диван, вскинул бровь словно в самом деле, озадачился.

— Если тебя интересует причина, то…

— Где ты раздобыл тараканов? Они же переносчики инфекция, ты реально их трогал?

Я не выдержал, прыснув от смеха. Мне было больно смеяться из-за драки, но то была либо истерия, либо давно забытое чувство. Мы редко разговаривали вот так, как сейчас. Я бы не сказал, что отец не читал мне нотаций. Но порой казалось, он прекрасно чувствует причину моих поступков, по крайне мере, с тех самых пор… Мысли о маме вгоняли в тоску. Давно я не был у нее.

— Вчера я разговаривал с врачом Анны, думаю, надо бы забрать ее к нам.

— Что? — показалось, ослышался. В груди что-то сжалось, видимо сердце. Оно давно не тосковало по маминому голосу в нашем дома.

— Дома ей будет лучше. В конце концов, невозможно вечно прятаться в этих белых стенах. Нужно уметь принимать реальность со всеми ее вытекающими, даже если у тебя за спиной мешок страхов.

— Когда? — у меня не нашлось подходящего ответа, кроме как вопроса о дате. Да и отец, откровенно говоря, был не многословным. Мама жила в пансионате уже пять лет. Мы виделись с ней раз в месяц, но с каждым разом, создавалось вязкое ощущение, что она отдаляется от нас.

— В конце октября, у нее как раз закончится курс каких-то препаратов. Но Ян, — он поднялся с дивана, закинув руки в карманы прямых брюк. Я посмотрел на отца снизу вверх, прикидывая, к чему идет разговор. — Прекращай играть в героя защитника.

— Я не…

— Можешь врать мне, и даже друзьям, но вранье самому себе ничем хорошим не заканчивается.

— С чего ты взял, что я ее защищаю? — воскликнул. В голове вспыхнули события черного понедельника, мама, больница, врачи. Мне вдруг показалось, что кожу покрыл зуд, будто там язвы. Я много раз возвращался мысленно в те дни, пытался искать причины, глупые аргументы, но все это сводилось к нарастанию ненависти. Она не стихала, как и тяга к Еве. Внутри я разрывался на части, потому что невозможно под сильным порывом ветра идти по канту, и удерживать равновесие. В конечном итоге можно просто разбиться. Так происходило и со мной.

— Если бы ты не приставил нож к своему горлу, твой дед ни за что бы не спустил эту выходку маленькой проказнице. Уверен, ты и сам это прекрасно понимаешь. Я не знаю, что происходит между вами сейчас или было тогда, но Ян… — отец вздохнул, устремляя взгляд вдаль. Морщинки под его глазами говорили не столько о возрасте физическом, сколько о моральном. Он держал так много на своих плечах, что порой я не понимал, как вообще можно не сломаться под этой тяжестью.

— Пап…

— Если ты не можешь ее отпустить, то перестань хотя бы убегать. Честно сказать, из меня тот еще советчик, но я убежден, причины есть даже у самых импульсивных поступков, особенно в тринадцать лет. Подумай об этом до приезда матери. И при ней с таким раскрашенным фейсом лучше не ходи.

— Угу, — опустив голову, я выдал подобие улыбки. Отец редко проявлял заботу, в целом обо мне в основном пеклись слуги и остальные люди, получающие деньги от нашей семьи. Наверное, поэтому я задумался. Может быть, он и в чем-то и прав.

Глава 22

Всю неделю я ловила на себе взгляды почти каждого второго в этой дурацкой элитной школе, только ленивый не смотрел на меня. Однако на сей раз никто не шептался, молча поглядывали, а то и вовсе шарахались как от чумной. Вишневский, кстати, не был исключением. Он не шарахался, конечно, но глаз с меня не сводил.

В один из дней, когда я шла по двору школы, его машина с ревом заехала на парковку. Он громко хлопнул дверью, закинул на плечо ранец и остановился, встретившись со мной взглядами. Его белая рубашка была не заправлена, от чего ветер смело проникал под одежду, касаясь бронзовой загорелой кожи. Галстук свисал, он всегда свисает, создавая немного неряшливый вид. Что сейчас, что в детстве, Ян привлекал к себе внимание, он был слишком загадочным, закрытым, и в то же время очень красивым.

Вишневский шел уверенным шагом в сторону главного входа оставляя за спиной парковочную зону. Ребята расступались перед ним, словно перед божеством. В какой-то момент, мне показалось, демон идет прямо на меня, и от неожиданности я вздрогнула, ощущая табун мурашек, пробегающий по всем участкам тела. Я сжала руки, неуверенно прикусив нижнюю губу. Он продолжал смотреть, солнце игралось в переливах его чернильных глаз, и я по какой-то непонятной причине не могла отвести взгляда от этого наглеца.

Внешне у Яна не осталось следов от драки, зато Каримов так и не появился на занятиях, поговаривали, отец планировал отправить сына в другую школу, а старшего за проделки лишить карманных денег и еще чего-то, о чем народ в коридорах видимо не знал.

Я сделала глубокий вдох, только хотела развернуться и уйти, как внезапно Акимова выросла буквально в паре метрах от меня. Она подбежала к демону, чмокнула его в щеку и начала радостным голосом что-то верещать. Господи! Какая любовь у них, мерзость. Хотя понятно, почему Вишневский встречается с ней, она же мечта, во всех смысла слова: худенькая, с пухленькими губами и очаровательными янтарными глазами. Порой Акимова напоминала весну, гуляющую по улицам: от нее веяло сладкими ягодами и жасмином. Пшеничные волосы по пояс развивались на ветру. Карина походила лепесток, сорвавшийся с прекрасного цветка: такая же невесомая и притягательная. А еще она спокойно входила в любой кабинет, гуляла с друзьями и ничего не боялась. Нет, может, конечно, и боялась, но у нас с ней точно были разные категории страхов.

Ну и пусть мне далеко до девушки-весны, пусть во мне нет и капли ее харизмы и притяжения. Жизнь на этом не останавливается, правда?..

Выпрямив спину, я пошла по ступенькам к дверям школы. Плевать из-за кого демон подрался, плевать, кто меня запер и по чьей наводке. Скоро этот ад закончится, и мы больше никогда не увидимся ни с кем отсюда. Черная полоса не бывает вечной, однажды она исчезает, надо только уметь ждать.

В классе Ян одаривал меня молчаливым вниманием, спина горела каждый урок целую неделю. Мне хотелось подойти и спросить у него, какого черта? Но я понимала, ничем хорошим это не закончится, чем меньше мы контактируем, тем проще существовать в дурацкой школе для богатеньких деток.

А в пятницу ко мне подошла учительница по литературе. Лариса Глебовна была довольно общительной женщиной, пусть и не молодой. Она обожала свой предмет, могла часами разговаривать о писателях, поэтах, их творчестве и жизни. И хотя многие ненавидели литературу, я в ней находила отдушину, прячась от серой реальности.

— Ева, на минутку можно?

— Конечно, — я улыбнулась. Мы отошли к подоконнику.

— Нам пришло письмо из министерства образования, они предлагают поучаствовать в программе, где будет совмещена олимпиада, познавательные лекции и развлекательные мероприятия. Все это будет проходить в другом городе на территории гостиничного центра, в течение пяти дней. Десять человек от школы могут принять участие.

— Интересно, — произнесла, не особо понимания к чему она клонит.

— Вот и я подумала, что тебе будет интересно. По литературе выделяют одно место, и я хочу порекомендовать тебя. Финансовую часть берет на себя школа, на этот счет можешь не переживать.