Колония - Одри Маги
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Немного. А еще упражнялся в рисовании птиц.
И света на море.
Рад слышать, мистер Ллойд.
У тебя хорошо получается, Джеймс. Глаз у тебя
неиспорченный.
Это то же самое, что хороший?
Тебя не нужно учить, как видеть. Ты видишь сам. Полезное дело.
Очень.
Потому что я не хочу быть рыбаком.
Я бы тоже не хотел быть рыбаком.
Джеймс покачал головой.
Вы были бы бедным рыбаком, мистер Ллойд. Ну, я б наловчился.
Джеймс рассмеялся.
Вряд ли.
Ллойд посмотрел на воду — она еще не согрелась. Может, Михал меня научил бы. Взял в ученики.
Джеймс покачал головой.
Так Михал еще раз и сел с вами в лодку.
Ну, Франсис.
Уж он-то тем более.
Придется тебе меня научить, Джеймс.
Джеймс покачал головой.
Я буду художником.
Нелегкая это жизнь, Джеймс.
Все легче, чем у рыбака.
В некоторых смыслах тяжелее, Джеймс. Ты просто пока не понял.
Зато про рыбаков понял, и всё лучше этого.
Ллойд посмотрел на кастрюлю, на поднимавшийся над нею пар.
Вы меня научите, мистер Ллойд?
Я не учитель, Джеймс.
А кто может научить? Рисовать, как вы?
Нужно окончить художественную школу.
А она где?
В Дублине, наверное. Или в Лондоне. Или в Глазго. А как туда попасть?
Не знаю, Джеймс.
Джеймс встал прежде, чем вода закипела, вылил ее в ванну.
Так нормально будет, мистер Ллойд.
Полагаю, что да, Джеймс.
Джеймс вернулся в мастерскую, запер дверь. Нарисовал море, а в нем стаи рыб, лодку на поверхности. В лодке стоял мальчик с кистью в одной руке и рыболовной сетью в другой. Под лодкой на морском дне он нарисовал перевернутый каррах, рядом раскиданы три тела. Поставил подпись: ДГ.
В мастерскую вошел Ллойд, одетый, борода сбрита, чистые волосы причесаны.
А мать твоя знает, как у тебя хорошо получается? Она вообще не знает, что я здесь.
Почему?
Джеймс пожал плечами.
Устроим для нее выставку, Джеймс. Нашу общую.
Я не хочу.
У тебя хорошие работы.
Не хочу, чтобы она знала, чем я занимаюсь. Почему?
Джеймс вновь взялся за рисунок.
Ванна была достаточно горячая, мистер Ллойд?
Да, Джеймс. Спасибо.
Ллойд облокотился на подоконник.
Покажи мне другие свои работы, Джеймс.
Мальчик сходил в дальний конец мастерской, принес небольшую стопку картин. Передал Ллойду вид мастерской от дверей, с пола.
Как ты это придумал?
Увидел, как сюда вполз муравей.
Ллойд засмеялся.
Давай назовем ее «Глазами муравья».
Он пересмотрел все картины.
Нам нужно еще красок, молодой человек. Точно.
И кистей.
И угля, мистер Ллойд.
Закажем.
Ллойд повел рукой вдоль комнаты.
На адрес «Колония художников на краю Европы»
Джеймс рассмеялся.
Ну, тогда нас уж точно найдут.
Майкл Кирни — католик, боец ИРА. Ему двадцать лет, он родом с Гленвех-Драйв в Западном Белфасте. В среду, одиннадцатого июля, другие бойцы ИРА вывезли его из города, пытали, убили выстрелом в голову. Тело бросили рядом с Ньютаунбатле-ром, графство Фермана, в пятидесяти метрах от ирландской границы.
Марейд разлила виски — белесо-желтая жидкость вольготно струилась в чашки. Они чокнулись, выпили.
Вкусно, Михал, сказала Марейд. Вкуснее, чем обычно у тебя.
Налила снова.
Ну а как оно у вас-то мистер Ллойд? — спросил Михал. Там, на утесах.
Очень хорошо, Михал. Лучше, чем я ожидал.
Там есть что рисовать?
Утесы. И свет очень удачный.
Ивее?
В принципе, да.
Все утесы и утесы?
Ллойд кивнул.
Он хочет стать Моне, сказал Массон.
А это кто такой?
Самый знаменитый художник в мире, рисовавший утесы.
Француз, небось, сказал Михал.
Естественно, подтвердил Массон.
Они рассмеялись, выпили.
А как ваша книга, Джей-Пи?
Очень хорошо, Михал. Закончил историю вашего языка.
А конец-то счастливый, Джей-Пи?
Это мы поглядим, Михал.
То есть у вас все готово?
Массон покачал головой.
Теперь нужно писать про мою работу, про сравнительное исследование.
Ллойд осушил чашку.
Так и что дальше будет, Массон?
Марейд налила по третьей.
Как я уже сказал, нужны большие вложения,
иначе язык умрет, как манкский и древнескандинавский.
А это что, плохо? — спросил Ллойд.
Для кого-то нет, сказал Массон.
Я человек утилитарный, Массон. Прагматик.
И?
Чем тратить деньги на умирающий язык, лучше строить дома и открывать больницы.
Это древний язык с древней историей. Манкский был таким же. И древнескандинав
ский. Ничего, мир без них как-то телепается.
И вам этого довольно, Ллойд? Телепаться.
Ллойд пожал плечами.
Чего ж делать-то? Нужно двигаться вперед.
Все сложнее, Ллойд.
Вы правы, Массон. Речь об общем благе.
И?
Если английский больше способствует общему благу, нужно говорить по-английски.
А что такое общее благо? Кто решает, в чем оно?
Хорошее жилье, школы, больницы.
Можно их завести, но говорить по-ирландски.
Правда? Здесь, на этом острове, такого не происходит. Здесь происходит одно: бедность. И отсутствие перспектив.
Массон опрокинул в рот виски.
Как художник может быть столь равнодушен к древней прекрасной вещи?
Если я заболею, я предпочту качественную больницу.
И все? В этом вся ценность языка? Попасть в качественную больницу.
Еще рассказать, что у меня за симптомы. Массон всплеснул руками.
От таких взглядов и правда заболеешь.
Марейд разлила по четвертой. Они выпили.
Эта страна была колонией, сказал Ллойд.
И ею остается, сказал Франсис.
Ллойд пожал плечами.
Язык — жертва колонизации, сказал он. В Индии. На Шри-Ланке. Жертва французского в Алжире.
Да, сходство есть, сказал Массон.
В Алжире и Камеруне насаждали французский. В Ирландии, Нигерии — английский. Ради прогресса приходится учить язык колонизаторов.
И?
Ллойд пожал плечами.
Так вот оно. Во всем мире.
И?
Ущерб уже нанесен, сказал Ллойд. Нужно двигаться дальше. Вкладывать деньги в то, что еще живо.
Язык еще жив, сказал Массон. Здесь, на острове.
И говорит на нем кучка старух, сказал Ллойд.
Марейд не старуха, сказал Массон. Бан И Нил среднего возраста. Язык далеко не так мертв, как того хотелось бы англичанам.
Я ничего не хочу, сказал Ллойд.
Вы всегда ненавидели этот язык, сказал Массон. Чувствовали в нем угрозу. Ваши соотечественники обращались с ним безжалостно. Как дикари.
Ллойд сложил руки, а ноги вытянул.
А, ну конечно, я и забыл. Французы обожали языки Алжира ^вскармливали и лелеяли берберский и арабский.
Хватит дурачиться, Ллойд.
А я дурачусь?
Безусловно.
Что ж вы не в Алжире, не боретесь с ущербом, нанесенным французами? Приехали сюда, браните англичан за их бессовестность, а сами ничем не лучше.
Я лингвист, я пытаюсь помочь.
Там бы и помогали.
Массон поднял бутылку, унимая дрожь в
