Волчья ягода - Ольга Ружникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лена это поняла, когда он впервые ее ударил. По случаю обнаружения ею отсутствия в квартире всей бытовой техники. Включая уж совсем недорогую микроволновку.
Нет, на «дозу» у Алика средства были. Он просто проигрался в казино. И обещал отдать «прямо сейчас». И при этом был в ссоре с папой, что обычно платит за всё «и за шмотки для тебя, дура!».
Работать Алик не умел и не пытался. Время проводил в тренажерных залах, ресторанах и казино. И всё реже брал с собой Лену.
Настоящим наркоманом не был — вообще или еще. Так — «для души». Но вот что подторговывал — Лена догадывалась. Не сам, конечно.
Кто его отец — не спрашивала. Коммерсант какой-то. Это — не ее дело. А вздумай Лена считать иначе — в чём именно она не права, Алик объяснит быстро.
Иногда у него появлялись деньги — много. Где брал? Лучше не спрашивать. Может, у папы. Наверное. Папа же коммерсант.
Когда-то Лена смеялась над предсказаниями подруг. Теперь всё сбывалось на глазах. Просто не с тем парнем.
Да и звонила она им всё реже. Только когда Алик исчез на полгода. И то не сразу. Всё ждала, что вот-вот появится на пороге. Радостный и счастливый: «Ленка, валим в ресторан на всю ночь! Пусть все видят, самая клевая телка — у меня!» Или злой и раздраженный: «Ленка, деньги давай!»
Лена выросла в насквозь интеллигентной семье. Пресно интеллигентной. Грубость Алика казалась почти глотком свежего воздуха. Сначала.
— Ты — мазохистка! — разозлилась Инга. — Вспомни, как он с тобой обращался?
Лена презирала себя, но поделать не могла ничего. С ним она жила, словно в горячечном сне, а без него провалилась в серое, вязкое болото. Где ничего не хочется делать. Даже жить.
— Пусть только вернется… — рыдала Лена. — Я всё ему прощу! Это я виновата… Я буду совсем другой — пусть только вернется… На колени встану!
Инга просто позвонила Лениным родителям, уже год как переехавшим в Гатчину и по уши этим довольным. И они просто увезли Лену с собой. Не слишком спрашивая. В Гатчину, а потом — на всё лето на дачу. Купаться и клубнику есть.
— Никаких курортов! — вздохнула мама. — Нет там, как выяснилось, ничего хорошего.
К осени Лена приобрела интересную модную худобу и золотистый загар. А к зиме пришла в себя. Настолько, чтобы хоть дышать. Собрала вещи и вернулась в город. Алик, возможно, ее искал. А Лены там не было. Инга — не подруга, а предательница. Как она могла — тайком?! Это было вообще не ее дело!
Алик действительно искал Лену. И немедленно по возвращении нашел. В тот же вечер.
— Он тебя когда-нибудь убьет, — в трубку предупредила Инга.
Приглашать ее в гости Лена больше не собиралась. Да и Алик честно рассказал, что Инга делала ему авансы. «Так что твою якобы подругу просто жаба душит. Она тебя вообще с детства ненавидит. У тебя было всё, а она на такой помойке выросла…»
— Больше мне не звони, — холодно велела Лена. Правда не решилась повесить трубку сразу.
Все-таки лучшая подруга… Столько лет! Еще задолго до Алика…
— Вот найду твоего бывшего, и пусть он это… пристрелит, — вполне серьезно пообещала Инга.
— Не смей! — взвыла Лена. — Если тебе меня хоть чуть-чуть жаль — не смей, поняла?! Я без него умру, ясно?!
— Ясно, что ты — дура, — вздохнула Инга. И бросила трубку первой.
Когда Алик ушел снова, Лена не умерла. И не вернулась к родителям. Вместо этого поступила как героиня одного любимого сериала. Круто изменила жизнь. Совершенно, окончательно и бесповоротно. Сделала то, чего боялась еще в университете.
Посреди учебного года пошла работать в школу.
2
— Зорка, проснись, Зоринская! — Как всё привычно. Опять Женькина рука больно трясет за плечо. — Хорэ орать на весь дом — тетку разбудишь. Зорка!..
Девушка порывисто села на кровати. Липкий пот струится по лбу, из горла рвется крик. А в глазах — та же липкая муть.
Брательник. На коленях возле ее кровати. В одних плавках и майке. Глаза — по юбилейному десятирублевику. И блестят так же. В неровном свете полной луны.
— Сейчас же ложись обратно, ты что! — нахмурилась Зорина. — Пол холодный. Хоть бы тапки надел…
Не такой уж холодный, конечно. «Благородный» паркет, да еще и пушистый ковер. Да и этаж — второй. А на окне — деревянный стеклопакет. Вишневого цвета. Из самой навороченной фирмы.
— Не сахарный, не растаю! — буркнул непослушный брат.
— Не растаешь, а замерзнешь. Форточка открыта, а ты тут полуголый бегаешь.
— Чё там открыто-то? — презрительно скривился Женька. — Микропроветривание? То ли дело дома было…
Где свистело из всех щелей.
— И вообще — спи давай, тебе завтра в школу. Опять там зевать будешь.
— С тобой поспишь! — проворчал брательник.
— Женя!
— Да ладно — мне ко второму уроку.
Самое противное, что он прав. А ничего поделать Зорка не может. Которую ночь подряд.
— Одиннадцать с половиной лет — Женя! — братишка пробурчал что-то еще. Уже смиряясь со своей участью. Привычно.
И вернулся на свою кровать — у противоположной стены. Но глаз не закрыл.
— Почему не спишь? — устало проронила сестра.
— А кто будет тебя будить, когда тебе машина приснится?
А когда их в разные комнаты переведут? Тетка вообще грозилась — завтра. И лучше не думать — зачем.
А тут в доме еще Виталик обитает.
Зорка поежилась. Лунная дорожка кажется… зловещей. Чем-то напоминает сонное озеро на Трассе Смерти.
Задвинуть штору? Лень вставать. И… страшно?
— Какая машина?
— Серая, — бесцветно объяснил Женька. — Без номеров.
— Может, сегодня обойдется?
Это всё из-за луны. Когда на небе узкий серп превращается в наглый блин — мерещится всякая гадость. И вспоминается.
Может, просто душновато? Открыть бы нормально это «стеклоокно», так братишку простудить жалко.
— Мечтай! Она тебе всегда снится после зала суда. В комплекте. А потом какие-то хиппи…
— Не надо, — устало попросила Зора. — Я просто не буду засыпать… Так полежу.
Лежать и смотреть на луну — до утра. Или на ее тень — сквозь темную бордовую штору. Слушать ровное дыхание братишки…
А потом — клевать носом весь день. И еще день. Завтра луна еще не убудет.
— Ты уже раза четыре это говорила, — напомнил заботливый Женя. — Или пять. Только у тебя не получается. Кому-то нужно, чтобы ты заснула…
Та-ак… Еще не хватало свихнуться.
