Илинара. Драготариус (СИ) - Шмидт Елена

— Ты, наверно, и там всех знаешь? — улыбнулся Егор.

— Не всех, — пожала плечами, — люди здесь меняются довольно часто. Север, сам понимаешь. Но может, кто-то остался из старых.

В пятом участке, сидел только дежурный, но Лина не была с ним знакома. Когда она вошла, он резким движением стукнул папкой по столу.

— Прибил, наконец, — выдохнул облегчённо, и только потом поднял глаза на вошедшую. — А вы, простите, по какому вопросу?

— Ветров не заходил? — быстро спросила девушка.

— Уехал на газоперерабатывающий, — поморщился он, что ищут не его.

— Зачем? — удивилась Лина.

— А кто его знает, — хмыкнул, пристально рассматривая её, — посылку какую-то пристраивать. Я не могу заменить?

— К сожалению, нет, — ответила, разворачиваясь и выбегая за дверь. — Егор, давай скорей! — крикнула, выскакивая из участка. «Значит, что-то нарыл, раз рванул туда. Господи, хоть бы он не полез его задерживать», — с ужасом думала она, добегая до машины и залезая внутрь.

Ветров расстрелял весь свой боезапас и продолжил лихорадочно нажимать на курок. Красные светящиеся глаза уставились на него в упор. Нечто дёргано двинулось к нему. Тело мужчины, пробитое пулями, истекало кровью, и за ним тянулись кровавые дорожки, но Царевский, криво скалясь мёртвой улыбкой, шёл, не останавливаясь, даже невзирая на то, что ноги стали заплетаться. Наконец, Моралусу надоело, и бросив, ставшее ненужным ему тело Царевского, он вынырнул и медленно поплыл вперёд к надоедавшему смертному.

Сергей стоял, расставив ноги и мысленно читая «Отче наш». Он выучил эту молитву ещё в Чечне, и она не раз спасала ему жизнь, посылая помощь, в, казалось бы, безвыходных ситуациях. Но в этот раз она пришла от того, кого бы он предпочёл не видеть здесь никогда.

— Папа, — звонкий девичий голос разрезал пугающую тишину. Лина неслась вперёд изо всех сил, ничего не видя перед собой, лишь понимая, что ещё мгновение и отца убьют прямо на её глазах. Она просто чувствовала это, и не могла допустить, чтобы это произошло. Только не тогда, когда она уже почти нашла его. — Не смей! — закричала она, ещё не зная, что сейчас сделает, но готовая рвать голыми руками того, кто надвигался на Ветрова. Следом за ней бежали охранники с проходной, где она с боем прорвалась, не обращая внимания, на запрет.

Моралус уже был готов разделаться с надоедавшим человечком, испортившим его такое хорошее тренированное тело, с которым он научился даже делиться энергией, чтобы оно стало сильнее, но странный голос с каким-то таким приятным на слух воспоминанием остановил его. «Драготарка? — удивлению его не было предела. — Не чистая, но такая вкусная», — он даже заурчал. Этот мир не пугал его. Здесь нечего было бояться. Здесь не было жрецов, которым помогала Илинария. Моралус втянул в себя жизненную энергию стоящего напротив мужчины, но разделаться с ним до конца времени не было, хотелось вдохнуть женщину, и он решил, что добьёт его потом, если тот выживет, и рванул к ней.

Чёрный сгусток метнулся к Лине, буравя её красными глазами и насылая волны неприятного смертельного холода.

— Егор, не подходи! — крикнула она, увидев боковым зрением сбоку от себя мелькнувшую тень парня. — Не подходи, — прошептала, вглядываясь в того, кто к ней приближался. Наверно, этот миг она не забудет никогда.

Жуткие красные глаза зависли напротив и теперь пристально разглядывали её, словно находя что-то знакомое и наслаждаясь этим узнаванием. «Странно, — удивился Моралус, — такое впечатление, что она совсем меня не боится».

Казалось, что стоящая напротив него полудраготарка гневно изучает его. От неё неслись волны ненависти, он соскучился по их запаху и вкусу.

«Какое блаженство, как я сейчас наслажусь, — думал он, — впервые за многие годы. Интересно она одна или они здесь встречаются, надо только поискать?» Такое с ним случалось крайне редко, но сейчас он испытывал эйфорию. Всё длилось не больше минуты. Внезапно приняв форму человека, протянул к Лине руку и погладил по щеке. Девушка стояла, не дрогнув. Даже от его неприятного леденящего прикосновения. Едва он притронулся к ней, из её нагрудного кармана выскользнула оранжевая ящерица, на которую женщина не обратила внимания, взобралась на плечо и также, уставившись на Моралуса зелёными глазами, гневно приподняла гребень, словно предупреждая его. Где-то в глубине его подсознания промелькнуло, что он когда-то видел нечто подобное, но не придал этому значения.

— Кто ты? — вдруг спросила она у него.

— Моралус, — ответил, удивляясь, что может с ней разговаривать, он ведь раньше этого не делал. Это позабавило его.

— Откуда ты? — вновь задала она вопрос.

— С Драготариуса. А ты? — задал встречный.

— А я отсюда. Зачем ты убиваешь? — спросила она.

— Я ем, — он хмыкнул, — я всегда хочу есть. И мне нравится, как ты пахнешь.

— Уходи отсюда, людей нельзя убивать! — крикнула она ему в лицо.

— Мне всё равно. Ваши запреты не касаются меня. Вы для меня всего лишь жалкий источник энергии, которая мне необходима, чтобы вернуться.

Он придвинулся к ней и осторожно вдохнул её энергию, стремясь растянуть блаженство. И тут произошло неожиданное. Вместе с её такой сладкой жизненной силой пришло жуткое жжение и резкая боль. Казалось, что внутри всё воспламенилось. Моралус отпрянул, из его глаз первый раз исчез холод смерти, и появилась растерянность, страх и обида.

— Кто ты? — просипел он, жар не утихал, сжигая его.

— Илинара, — гордо подняв голову, ответила женщина. И он, услышав ненавистное имя, взвыл, метнулся в ближайшую тень между зданиями и пропал.

— Папа, — Лина бросилась к лежащему Ветрову, — папочка, — шептала, стуча его по щекам, — пап. Очнись, пожалуйста, прошу тебя.

— Лина, подожди, — Егор подошёл к ней и отстранил её от Сергея. — Надо пощупать пульс, а не трясти его. Мы же не знаем, что с ним.

Парень настойчивым движением отстранил её, осторожно приподнял руку Ветрова, и когда нащупал слабый пульс, с облегчением вздохнул.

— Он живой, Лин, не переживай, он живой, — и обнял её свободной рукой. От облегчения девушка разрыдалась, уткнувшись в его плечо, жуткое напряжение, сковавшее её, наконец, стало отпускать.

— Я так испугалась, Егор, думала, что это конец. Я бы себе не простила, если бы он умер. Послушай, — лихорадочно зашептала она. — Эта тварь назвала себя Моралусом и сказала, что мы для него лишь еда. Егор, представляешь, всего еда. А я так не хотела умирать. Это какое-то безумие. Да? — она закрыла лицо руками и тут же словно вспомнив, попросила. — Вызови скорую.

— Мы уже всё вызвали, — раздался голос Молчанова. Вернулись опера, задерживавшие Василевского. Стояли рядом охранники, ничего не понимающие.

— Что это тут было? Может, кто объяснит, — пытался выяснить седоволосый начальник охраны. — Опера, где ваш начальник? Где Фадеев?

— Петрович, да здесь я, что ты кричишь? Надо оцепить завод, у вас тут непонятно что происходит?

— У нас непонятно? — Петрович покрылся красными пятнами. — Это вы тут развели… Так что это было, кто-нибудь мне ответит?

— Если бы мы знали, кто это, — Лина встала и только сейчас увидела лежащее высохшее тело. — Кого он убил? — она, не отрываясь, смотрела в сторону трупа мужчины. Он ей смутно кого-то напоминал. К телу направились двое сотрудников, а она никак не могла понять кто это.

— Лисицына. Жалко, хороший мужик был, — вздохнул, стоящий рядом Молчанов.

— Вениамин, — прошептала Лина и закусила до крови губу, чтобы снова не зареветь, — прости нас, пожалуйста.

— А вы-то тут при чём?

— Это мы его в это расследование втянули, — глаза всё же наполнились слезами.

— Не льстите себе девушка, — Молчанов серьёзно посмотрел на ней. — Лисицын никогда не делал того, чего не хотел. Так что вряд ли бы у вас получилось его куда-то втянуть без его желания.

Вдалеке раздался вой сирены скорой. Через десять минут Ветрова повезли в больницу. Лина с Егором отправились следом, пообещав Фадееву потом заехать в участок и всё рассказать. Садясь в машину, девушка предупредила его, что пусть подготавливает себя морально к тому, что придётся услышать нереальные вещи.