Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки - Коллектив авторов

Запереложенность земель, зараставших травой, позволила монастырям не только укрепить собственную животноводческую базу, но и побуждать крестьян увеличивать поголовье скота. Для этого Иосифо–Волоколамский монастырь в 1590/91 г. выделил почти 1800 рублей, раздав их по кабалам, чтобы на эти деньги крестьяне приобрели коров, овец и свиней. Отныне под видом взимания «роста» монастырь ввел новый вид денежной ренты: «боровные, баран- ные, масляные деньги», собирая в год по 600 рублей. Кроме того, пастбища и пашни сдавались на съем. Например, в 1581/82 г. монастырь получил только за аренду земель 194,5 рублей. Однако отмена явочным путем тарханов не позднее 1581 г. привела к тому, что у крестьянства, вынужденного платить правительству значительные суммы, резко снизилась денежная масса; платежи за съем монастырской земли уменьшились. Отныне часть сенокосов также сдавалась «из снопа»[340].

Достаточно широко было развито ростовщичество и раздача крупных сумм в долг. Чудов монастырь в 1585/86 г. дал по «кабалам» взаймы монастырским крестьянам и всяким людям — 55 руб. 146 денег. В Долговой книге 1532/33 г. Иосифо–Волоколамского монастыря зафиксировано 670 крестьян–должников из 202 селений, взявших ссуду от 18 денег до 1,5 рублей. По мнению Г. А. Победимовой, это «подможные» деньги для ведения крестьянского хозяйства, своеобразная форма кредитования земледельцев[341]. Большое количество кабал дошло от Спасо–Прилуцкого монастыря, причем значительная часть их явно ростовщическая, с уплатой процентов. Кредитование крестьян, выдача им «подмоги» помогали монастырям сохранять постоянный состав своих земледельцев в условиях существования потенции свободного перехода в Юрьев день. В Иосифо–Волоколам- ской обители вплоть до конца 60–х годов XVI в. состав крестьян оставался стабильным, и лишь в 70–е годы, с начала экономического кризиса, ситуация резко меняется[342].

Помимо крестьян, хозяйство монастырей обслуживали детеныши. В Кирилло–Белозерском монастыре на 184 старца приходилось «всяких служебников и детенышей и мастеровых» 300 человек. Кроме них существовала особая категория слуг — 91 человек, половина из которых была в селах «на приказах и на доводах». Другая половина проживала в монастыре («ели и пили монастырское»). Это воины, судя по тому, что каждый из них имел свои седло, саадак, саблю и епанчу. В достаточно нестабильной военно–политической ситуации монастырь имел немалый отряд бойцов, половина которых охраняла самих иноков и обитель, а вторая оберегала имущество в селах. Итого, Кирилло–Белозер- скому монастырю служили 391 человек, ровно вдвое больше чис- [343] монахов. Чудов монастырь в 1585/86 г. давал жалованье 128 служебникам, из которых 53 человека были детеныши 1–й и 2–й статьи. Следующая крупная группа — 23 конюха, каждый со своим седлом и епанчой. Затем шли — 8 поваров, 23 дворника в селах, гвоздари, плотники, бочарник, каменщик, пивовар, 5 рыболовов, 4 засыпки (по одному на мельницу), 2 огородника. Вряд ли здесь перечислены все служебники: часть из них в момент раздачи жалованья находилась вне пределов Москвы. Все они получали также отдельные деньги на рукавицы (15 денег). На каждого была составлена поручная запись. Основной обязанностью детенышей была работа на пашне. Один из них назван котельником. Еще про одного известно, что он работал на мельнице[344]. В Иоси- фо–Волоцком монастыре в 1588 г. служило не менее 93 человек, из них детенышей — 38. Конюхи также составляли значительную группу — 12. Истопников, в том числе и сельских — 8, поваров — 5[345].

В крупных земледельческих монастырях часть иноков лишь формально сохраняли связь с обителью, почти постоянно проживая в тех селах, которые были даны им «в приказ». Так, в Иосифо–Воло- коламском монастыре в 90–х годах были образованы 6 сельских приказов, возглавляемых старцами[346]. Кроме того, часть монахов постоянно находилась в длительных отъездах.

Основная часть денежных поступлений в монастырскую казну (от 30% до 55% в разных обителях) шла за счет пожертвований и вкладов. Этот мощный источник доходов, не связанный с производством и отсутствующий в светских вотчинах, был очень важным подспорьем для обителей, и чем знаменитее она была, тем больше получала денег от прихожан и вкладчиков. На втором месте стоят денежные поборы с населения (от 22% до 31% в разных монастырях). Но учесть можно только денежную часть ренты. Если бы была возможность перевести всю получаемую продукцию в денежное измерение, то в таком случае эта статья доходов занимала бы первое место. Удельный вес поступлений от торговли незначительный у рассматриваемой группы монастырей. Как уже говорилось, сельскохозяйственная продукция шла почти целиком на покрытие собственных нужд (см. табл.).

Наиболее крупные траты приходились на жалованье монастырским работникам и самим старцам и на ссуды земледельцам. Кроме того, помимо государственных налогов, деньги на которые собирали с крестьян, почти ежегодно монастыри выплачивали некоторые суммы государству. Так, в июне 1586 г. Чудов монастырь выплатил 150 руб. «по государеству уложенью… в городовое дело», а несколько позже — 50 руб. на приезд Антиохийского патриарха. Надо отметить, что достаточно высокие траты падали на приобретение продуктов питания, готовых изделий или полуфабрикатов. Монастырям, особенно северным, было выгоднее купить провизию, чем везти из своих удаленных сел. То же можно сказать и о Чудове монастыре, находившемся в центре страны[347].

Монастыри внесли известный вклад в аграрное производство. Около них возникали слободы, селились ремесленники, возникали

Эволюция денежных поступлений Иосифо–Волоколамского монастыря 1573/74 г. 1575/76 г. 1579/80 г. 1588/89 г. Вклады 123 р. 80% 1203 р. 66% 1486 р. 63% 455 р. 54% Поборы с крестьян 165 р. 11 % 240 р. 13% 454 р. 19% 132 р. 16% Торговля 87 р. 6% 194 р. 11% 117 р. 5% 24 р. 3%

торжки. Н. А. Горская, проанализировав урожайность на монастырских вотчинах, пришла к выводу, что близлежащие пашни (околомонастырские) лучше удобрялись и урожай там был выше[348].

ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА И МОНАСТЫРЕЙ

Образование Русского централизованного государства сопровождалось изменениями в общественной структуре страны. В борьбе с удельно–княжеской оппозицией московское правительство опиралось на определенные слои духовенства, в том числе и на многие монастыри. В благодарность великие князья одаривали обители ругой, выдавали многочисленные жалованные грамоты, наделявшие монастыри судебной и податной неприкосновенностью. Но данный союз был крайне противоречив и условен. С усилением верховной московской власти усиливается и наступление на церковные льготы. Уже в 1480–е годы Иван III продолжал линию на сокращение податного иммунитета, препятствовал покупкам земли обителями, имел намерение затребовать в казну для проверки все владельческие документы Сергиева монастыря[349]. В XVI в. четко выкристаллизирова- лись две проблемы, которые стали теми горячими точками сопряжения, вокруг которых шла неустанная борьба: 1. стремление правительства к ограничению роста церковного землевладения вплоть До секуляризации; 2. отмена иммунитетных пожалований. Эта борьба отмечена многократными попытками царской власти перейти в наступление, которое тут же сменялось еще более щедрыми пожалованиями. Для нее характерны временные успехи и компромиссы. В Судебнике 1550 г. конец ст. 43 гласил: «Тарханных вперед не дава- ти никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех». В 1555/56 г. был нанесен удар по привилегированной торговле крупных монастырей[350]. Однако в связи начавшимся хозяйственным запустением в ряде уездов на 60–е — вторую половину 70–х годов приходится массовая выдача жалованных грамот. Начавшийся с эпидемии и голода 70–х годов экономический кризис заставил правительство вновь вернуться к проблеме монастырского землевладения и тарханных привилегий. 9 октября 1572 г. царский синклит совместно с Освященным собором запретил передавать землю в крупные монастыри, «где вотчин много». Мелким монастырям можно было делать земельные вклады, но только с разрешения царя. В качестве компенсации у монастырей запрещалось выкупать вотчины. Как и многие постановления того времени, данный приговор не имел практического значения. В годы «великого разорения» земельные богатства крупных монастырей значительно приумножились. В послании Ивана Грозного в Кирилло–Белозерский монастырь, датируемом второй половиной 1573 г., недовольство царя вызывают, по существу, все крупные монастыри: Троице–Сергиев, Кирилло–Белозерский, Симонов, Чудов, Савво–Сторожевский, дмитровский Пес- ношский, Никитский. Большинство из них обвиняются в нарушении устава строгой монашеской жизни: «точию одеянием иноцы, а мирская вся совершаются». В 1576–1579 гг. наступает спад выдачи жалованных грамот, регулирующих вопросы налогообложения. Встречаются случаи нарушения податного иммунитета[351].