Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

Однако вслух наши коллеги ничего не сказали, и мы начали «штурмовать» проблему.

— Вопрос первый, — сказал Михаил Федорович, — на каком заводе может выпускаться эта лампа?

— Заводы предназначены для выпуска массовой продукции, — ответил на это Петр Семенович, — а эта лампа создана либо в их экспериментальных подразделениях, либо в структурах, аналогичных нашим НИИ. Пройдет немного времени, и она будет на всех заводах Германии.

— Но тогда она уже не будет нужна в Минрадиотехе, — сказал Михаил Федорович.

— Давайте определимся, что это за лампа и для чего она может служить. Тогда круг заводов и проектных структур, где ее можно искать, сократится, — вмешался я.

— Судя по названию, а также зная направления исследований в этой сфере, можно предположить, — сказал Петр Семенович, — что эта лампа, возможно, является элементом, на основе которого осуществляется еще одна попытка скрестить ужа и ежа.

— Точнее, — перебил его мой начальник.

Но начальник технарей заступился за своего подчиненного:

— Он сейчас все сформулирует проще.

— Ужа и ежа, значит, создать одновременно детекторно-полупроводнико-ламповое приемное устройство. А следовательно, мы существенно сократим число изучаемых объектов, если определимся, где такие работы в Западной Германии производятся.

— Так вот и подскажите нам, — сказал Михаил Федорович, — какие объекты могут делать такие лампы?

— Нам нужно подумать, — сказал на это Зеленский. — Хотя бы до завтра.

На том мы и разошлись.

На следующий день, правда, только к вечеру, наши коллеги дали нам предположительный список заводов, где могла быть создана эта лампа. Список был небольшой, но и не маленький.

И тогда у нас с Михаилом Федоровичем родилась прекрасная идея подготовить документ и передать его Уполномоченному. Я быстро набросал справку: «Проведенными мероприятиями установлено, что данная лампа могла быть изготовлена на заводах (список прилагается)».

А так как оперативные позиции нашего отдела направлены на решение вопросов, относящихся к подрывной деятельности эмигрантских организаций, мы просили Уполномоченного поручить дальнейшее решение задачи тем, кто располагал на указанных объектах или в их окружении оперативными источниками.

Прошло полмесяца, в течение которого мы занимались текущими делами. И даже вырвались в Берлинскую оперу, а еще посмотрели появившийся у нашего соседа по посольской колонии телевизор. Оказывается, наши жены давно скооперировались и ходят в гости к жене хозяина телевизора на просмотр телепередач.

И вот однажды меня вызывает Михаил Федорович и говорит:

— Был у Евгения Петровича, он сказал, что честно поставил задачу перед руководителями других подразделений, но…

— Все понял, — ответил я, — оперативных источников на этих заводах у них нет.

— Ты правильно понял. Таким образом, мы затянули выполнение поручения Уполномоченного. Что будем делать?

— Сделаем паузу, — пошутил я.

— Только не на неделю, — ответил он мне.

— Паузу мы сделаем до обеда, а после я подойду к вам с предложениями.

— Давай без официоза, ты можешь подойти с предложениями, но не оформляй их письменно, нет у нас времени на соблюдение процедур.

Хотя я и попросил у начальника времени до обеда, но уже определился с моими действиями. Дело в том, что один из заводов в списке отдела Зеленского находился в предместье Мюнхена…

Сходив домой на обед и объявив жене, что убываю в командировку, я вернулся в здание Аппарата Уполномоченного. Надо сказать, что мы никогда не собирались в командировки дома, ну, разве, если такая командировка была в Советский Союз. У нас на службе было два чемоданчика. Один, как у любого военного, — «тревожный», другой для командировок в Западную Германию, Как правило, это был чемодан или саквояж западного производства с вещами в соответствие с легендой твоего пребывания на чужой территории.

После обеда я зашел к Михаилу Федоровичу и доложил, что у меня нет иного варианта, как слетать в Мюнхен и изучить обстановку вокруг этого завода, а потом попытаться через свои источники в Мюнхене добыть эту лампу или ее техническое описание.

— Что нужно от меня? — спросил он. — Командировку я тебе подпишу прямо сейчас.

— Срочно нужны западногерманские марки на возможные расходы.

— Я тебе выдам из резервного фонда, но это немного.

— Позвоню оттуда, если понадобятся еще.

— Я бы мог пообещать переслать тебе еще, но ты знаешь, что без тебя, без рапорта, без обоснований этого не сделать.

— Хорошо, — говорю я. — Тогда придется ограбить банк для того, чтобы оплатить расходы.

— Если ты украдешь документацию, то расходы тебе компенсируются, — говорит начальник.

— Михаил Федорович, я не вор, чтобы таким образом добывать материальные носители информации…

— Да ладно! — отвечает он. — Ты же не Ефимов, у тебя с чувством юмора все в порядке, ты все прекрасно понимаешь. Иначе не ляпнул бы Квасюку о преимуществах стеклянной лампы по сравнению с металлической. Ну, ни пуха…

Расим

Дома Расим взялся за чтение ильясовской статьи.

«В степях Нижнего Задонья еще до нашей эры, появились племена, которые греки называли сарматами, — писал Ильяс. — Позднее их стали называть “аланами”. Это был конгломерат кочевых племен охотничьих, скотоводческих. Во II веке нашей эры эти племена вытеснили скифов из Подонья и двинулись на запад».

Далее автор не спеша подводил читателя к тому, что осколки этих племен осели в XVII веке на территории Беларуси. И этот период не зря называется «сарматским». Здесь автор приводил подтверждения современников. Французский путешественник де Ламбурер так описывал шляхту в XVII веке: «С великолепием, возбудившим всеобщее изумление, выступил отряд из 200 человек шляхты, принадлежащей к знаменитейшим родам. Одежды их были большей частью персидские, златотканые с цветочным узором или из бархатов различных расцветок. Чаще всего они были подбиты бесценными мехами, там были спинки соболя и пантеры. Под платьями — туники, сплошь из златотканого материала или бархата, золота, серебра или шелка, вышитые руками. Головные уборы отделаны куньим мехом, а плюмажи из перьев черной цапли схвачены были в зависимости от богатства аграфами из бриллиантов».

В культуре и быте шляхты «восточный стиль» имел самое широкое распространение. Я. Тазбир писал: «Чем шляхтич богаче, тем больше наряд его напоминает убранство турецких вельмож и даже самого турецкого султана».

Это же утверждали и другие европейцы, побывавшие в Речи Посполитой. Подтверждением этому служат и знаменитые слуцкие пояса.

«Чтобы наладить их производство, Казимир Радзивилл в XVIII веке привез в Слуцк персов и турок, а на учебу в Персию были посланы белорусские мастера Томас Хаецский и Ян Годовский, которые привезли оттуда материалы, технологию и оборудование».

Далее автор писал, что сарматы, скорее всего, были частью Парфянского царства, и в это время наблюдается активная иранизация населения ближайших племен и народов. Именно оттуда берет исток слово «шляхта». В эпоху Сасанидов шляхтой называли богатых людей, которые имели уважение в обществе и большие земельные наделы. На верхненемецком древнем языке шляхта обозначала род, породу.

После этого автор сделал вывод, что предками ВКЛ были сарматы, которые, обогатившись культурным наследием Ирана и Персии, двинулись в Крым для новых завоеваний. Скифы, хозяева Причерноморья, пришли в упадок, они не выдержали натиска хорошо вооруженных всадников-сарматов, или аланов.

Здесь автор приводил параллели между названиями аланы и уланы, легкой кавалерией ВКЛ, состоящей сплошь из татар.

Сарматы образовали Боспорское царство. Богатые сарматы стали посредниками в торговле между местным населением и греческими городами, содействовали взаимопроникновению и взаимосвязи культур.

«Современники до сих пор восхищаются искусством сарматов, — писал автор статьи. — Они вобрали в себя все лучшее от скифов, взяв себе на вооружение их “звериный стиль”. Костяные ложки, украшение колчанов, амулеты, золотые изделия, инкрустированные драгоценными камнями.

Эта тяга к роскоши была перенесена и в жизнь шляхты ВКЛ. Особенно наглядно это видно на так называемых “сарматских” портретах.

Сарматы принесли с собой свои обычаи. Так надмогильные плиты из круглых становятся более плоскими. Верхняя часть такой плиты обычно украшалась рядом розеток, а в нишах арочного типа располагались изображения умерших. В народном искусстве сарматов была широко распространена глиняная посуда с ручками в виде барана, лошади или птицы. Встречалась также посуда в “зверином стиле”, что прослеживается и в современной керамике Беларуси. А посуда, под названием “гляк”, была у мастеров Боспорского царства.