Обещания, которые мы собирались сдержать (ЛП) - Мерфи Моника

Я почти смеюсь над тем, как она использует слово «маленький». В нем нет ничего маленького. — Эта собственность стоит огромных денег, — замечаю я. Я провел небольшое исследование. Он купил его за десять миллионов, но сейчас он стоит пятнадцать. Может быть, даже больше.

— Я стою огромных денег, — говорит она, и в ее словах звучит эго Ланкастера. — Я не продам его.

— А я и не предлагаю.

Она вздыхает и наклоняет свое тело к моему. — Когда я узнала, что Эрл сделал это для меня, что он купил мне это, я сразу поняла, что должна приехать сюда. И я не хотела никому говорить. Я не хотела, чтобы они знали об этом.

— Почему? — Я хочу хоть раз услышать ее реальные доводы. А не кучу оправданий или причудливой чепухи. — Будь со мной честной, Сил.

На мгновение она умолкает, единственным звуком является редкое щебетание птиц. Шелест деревьев. Я не привык к такой тишине. Я предпочитаю город со всем его шумом и криками людей. Гудками и громкой музыкой.

— Я хотела убежать от своей жизни. — Она вздыхает и отводит взгляд. — От моей матери.

Я ничего не говорю. Я не знаю всех подробностей их отношений, но я хочу, чтобы в конце концов она мне рассказала. Когда она будет готова.

— От всех, на самом деле. — Она возвращает свое внимание ко мне, выражение ее лица свирепое. — Города. Высшего общества. Мне надоело быть Сильви Ланкастер. Я просто хотела быть… собой. Просто Сильви. Ничего лишнего.

Это невозможно, но я понимаю, что она пытается сказать.

— Сначала мне было страшно жить в этом большом доме, совсем одной. Слава Богу, что есть Роланд. — Она смеется, и это мягкий, хриплый звук, который поселяется в моем нутре. Возбуждает мой член. — Я начинаю привыкать к этому. Здесь так тихо. Совсем не похоже на жизнь в городе.

— Это нервирует.

— Правда?

Я киваю, испытывая желание протянуть руку и коснуться ее, но подавляю его. Я не могу быть слабым. Я здесь как ее друг. Ничего больше.

Ах, какая ложь. Мне почти стыдно, как легко я думаю об этом, когда это очень далеко от правды.

Я никогда не смогу быть просто другом Сильви. Не тогда, когда я знаю вкус ее губ. Ощущение ее обнаженного тела под моим. Как она выглядит, когда кончает. Ощущение ее киски, обхватывающей мой член.

Нас связывает слишком длинная история. Извращения и грубая, но очень глубокая. Настолько глубокая, что кажется, будто Сильви пульсирует в моих венах. В моей крови.

В глубинах моей души.

Глава 13

Сильви

Я напоминаю себе, что Спенсер здесь только из — за моего брата, но я не могу удержаться от того, чтобы не зажмуриться от его близости. То, как он улыбается мне. В последний раз, когда мы были вместе, он был жесток. Наказывал меня. Ненависть в его глазах была очевидна, и я считала, что в тот момент потеряла все шансы, которые у меня могли быть с ним.

Теперь у меня есть надежда. Глупо верить, что он простит меня за то, что я вышла замуж за Эрла, ничего ему не сказав, но я ничего не могу с этим поделать.

Надежда есть, крошечный огонек, мерцающий в глубине моего сердца. Если бы кто — то и появился неожиданно, я бы хотела, чтобы это был Спенсер. Никто другой. Даже мой брат или сестра.

Особенно они. Они бы в конце концов рассказали нашей маме, и она пришла бы прямо сюда и попыталась утащить меня домой. Если бы она появилась, когда я только приехала, я бы, возможно, позволил ей. Здесь было так страшно, так тихо, так темно по ночам.

Сначала темнота меня пугала. Что там может быть жуткого? У меня были видения людей, одетых в черное, проскальзывающих сквозь деревья. Как будто банда ниндзя отправилась на задание, чтобы похитить меня и вернуть в Нью — Йорк против моей воли.

Мое воображение всегда было совершенно необузданным. Когда я была маленькой и находилась на попечении моей матери, моя жизнь была простой. Скучной. Запертая в комнате, вынужденная оставаться в постели. Наедине со своими мыслями и воображением, которое росло и росло.

Мне нужно было чем — то себя развлечь.

К счастью, из леса не выходили ниндзя, готовые похитить меня, и мне становилось все комфортнее оставаться здесь. Жить здесь одной.

Иногда до меня доходит, что это мой дом. Что он не принадлежит никому, кроме меня. Я не знаю, каково это — владеть чем — то, что принадлежит только мне. Все, где я жила, принадлежало семье Ланкастеров. Или когда я вышла замуж и переехала к Эрлу — та квартира, в которой я живу сейчас, может принадлежать мне, но она была Эрла.

Эрл, возможно и купил этот дом, но перед смертью он записал его на мое имя и никогда не появлялся здесь. Его практически никто не трогал из моих знакомых или родственников.

Это все мое.

И теперь я делю его со Спенсером.

Я веду его по дому, ничуть не смущаясь, что он пережил лучшие времена. У него хорошие кости, и со временем я его переделаю.

Когда я завожу его в лифт, который поднимет нас на второй этаж, он, наконец, нарушает холодный фасад.

— Лифт? На два этажа? — Он поглаживает свой подбородок. — Это лишнее, тебе не кажется?

— А если ты инвалид? В инвалидном кресле? Это намного проще. Хорошо, когда есть выбор, — напоминаю я ему, упираясь рукой в стену, когда лифт вздрагивает перед началом подъема. — Хотя он не в лучшем состоянии.

Он останавливается на втором этаже, еще раз вздрагивает, прежде чем двери открываются.

— Я заметил, — говорит Спенсер, выходя из лифта.

Я следую за ним, уворачиваясь от него, чтобы продолжить показывать дом. Я показываю все спальни, оставляя свою напоследок. Она находится в конце коридора, и когда мы входим внутрь, он замирает перед окнами, которые его встречают. Из окон открывается вид на яркий зеленый лес.

— Кажется, что ты спишь на деревьях, — говорит он, и в его голосе звучит благоговение.

Он описал это идеально. Именно так это и ощущается. Возвышающиеся красные деревья окружают окно, стекло настолько чистое, что кажется, можно протянуть руку и дотронуться до них. Дом стоит на склоне холма, и второй этаж создает ощущение, что ты висишь в воздухе. Среди деревьев.

Мне это нравится, и я никогда не была той, кого тянет к природе. В конце концов, я выросла в городе.

Я смотрю, как он стоит перед окнами и смотрит на пейзаж. Он выглядит совершенно неуместно, стоя в этом ветхом доме, одетый в костюм за десять тысяч долларов. Безупречный, несмотря на то, что он пролетел более пяти часов на самолете, чтобы найти меня.

Скорее всего, на частном самолете, так что это было не слишком трудно, но все же.

— Это лучшая комната в доме, — заявляет он, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть на меня.

Я киваю в знак согласия. — Вид потрясающий.

— На окнах нет занавесок, — замечает он.

— Я просыпаюсь с видом на лес. — Он отворачивается от меня и снова смотрит на лес. — Нет смысла закрывать его. Деревья такие густые, что солнце не проникает настолько, чтобы быть слишком ярким. И здесь никого нет. Нет необходимости в уединении.

— Не знаю, смогу ли я когда — нибудь привыкнуть к этому. Жизни здесь, — говорит он рассеянно, почти про себя.

— Удивительно, как быстро ты можешь адаптироваться.

Спенсер снова поворачивается, его выражение лица нейтрально, когда он наблюдает за мной. — Вот как ты выживаешь. Ты всегда умела легко приспосабливаться к окружающей обстановке.

Я ерзаю под его взглядом, желая сменить тему. Мне никогда не нравилось, как он меня оценивает, всегда пытается меня разгадать, и большую часть времени мне хочется сказать ему, чтобы он поцеловал меня в задницу.

Только потому, что в большинстве случаев Спенсер прав в своих предположениях — и это бесит.

Он медленно осматривает остальную часть моей спальни, останавливаясь, когда замечает вазу кремового цвета на комоде, из которой торчит букет черных перьев. Он совершенно не сочетается с остальным декором комнаты, но я нашла эту странную композицию в антикварном магазине в Кармеле и поняла, что должна ее заполучить.

— Красивые перья, — говорит он, и его взгляд находит мой.