Историк - Стас Северский

— Хорошо. Но только, пока с этими мохнатыми зверьми не надо сражаться.

— Они защищаются… Это правильно, Олаф… Я знаю, что изначально скингеры были запланированы не такими, что они должны были быть доверчивыми и беззащитными… Сначала, когда их только сделали, они такими и были… Но они научились защищаться со временем… И это правильно, Олаф…

— Что ты знаешь об этом?..

— Просто, я такой же, как они… Я ничего не знаю и мне страшно, хоть я и умею обращаться с этим мощным оружием… Я, как этот зверь, боюсь тебя, Олаф… Но у меня нет никого, кроме тебя… Мне некуда идти в этой снежной пустыне — я могу только быть рядом с тобой, зная что ты погубишь меня…

— Зачем остаешься, если — знаешь?.. Я не держу…

— Я еще надеюсь, Олаф… Надеюсь на тебя, ведь на себя мне здесь надеяться и думать нечего…

— Ты прав. Ты один здесь ни на что не способен… Но не ровняй себя с этими тварями — они созданы для белой мглы…

— А я создан для войны, Олаф… Но мне известно, как страшно оказаться посланным в бой, не зная, что предстоит пройти, как преодолеть… Ты завел этих зверей в белую мглу среди чужих им далей, связанных веревками, под ударами кнута, горящего злобой, — ведь ты был зол на них… а они просто не понимают, не знают… Командир срывал на мне злобу, как ты на них, — только за то, что я не понимал, не знал… Но я не хотел уходить от него, от взвода в лес к врагу, когда он прогонял меня, заставляя идти… Он заставил… И я ушел — в темный бурелом…

— Ханс, ты… Он тебя в разведку послал, а ты…

— Я не понял, куда он меня послал… Я просто шел, пока меня не подобрали другие бойцы, а потом — охотники…

— Неужто командиру послать, кроме тебя, некого было?..

— Некого…

— Перебили всех?..

— Не всех… Просто, остальные все, как и я, были — недоработанные…

— Нищает армия системы, раз таких бойцов воевать посылает…

— Нет… Просто, времени не было дорабатывать…

— Нищ тот, у кого нет времени. Не имеющий времени, не имеет и жизни.

Ханс перевел на меня тревожный взгляд…

— Олаф, я не знаю, что такое — время.

— Что-то вроде энергии пространства. Это измерение пространства… четвертое измерение.

— Я слышал, что их одиннадцать…

— Их — одиннадцать только при сложных расчетах, а при простых — всего четыре.

— Нет, я не понимаю…

— После об этом, не сейчас.

— А ты много знаешь…

— Не много — я простой боец.

— А я сначала думал, что ты ничего не знаешь, как я… Решил, что ты дикий, как зверь…

— Я стал диким, как зверь, Ханс, но я не забыл, что этот мир подчинен порядку.

— Я ж думал, что ты колдуешь у котла…

— Чушь какая… Просто мхи с лугов скингеров обладают антисептическими свойствами… Я покажу тебе, как их обрабатывать правильно…

Ханс простодушно улыбнулся, с непонятным мне спокойствием, нашедшим на него так вдруг… Но его глаза снова открылись страху, когда пылающий бич рассек воздух, гася загоревшиеся вблизи глаза Зверя…

— Как ты можешь думать, что этот скингер осознанно преследует тебя, зная, что гром — отголосок разряда молнии?..

— Ангрифф! Он преследует меня! Он идет с бурей! Идет следом за мной!

— Ты твердишь это, как заклинание!

— Это и есть мое заклятье! Это мое проклятье — моя месть!

— Преследуешь его ты, а не он тебя! И сейчас ты испугаешь и разозлишь зверя! Заставишь его нападать защищаясь!

— Он слишком силен и умен — он нападает, атакуя, и защищается, отражая атаку!

— Он — скингер, Олаф!

— Ангрифф — Зверь!

— Он не дух этой снежной пустыни! Он простой скингер! Дай зверю время понять, что ему делать дальше! Не путай его, вставая у него на пути, не сбивай его простые мысли! Не тревожь зверя, оставь в покое, и он уйдет! Преодолеет страх, и уйдет искать скингеров среди лугов, оставив всех вас — охотников! Забыв вас всех и ваше преследование!

Ханс посмотрел на меня с неожиданной настойчивой твердостью, видно, сочтя, что у меня еще есть обрывок разума, к которому он способен воззвать…

— Он не забудет…

— Он вспомнит, что охотникам нужна его шкура, когда они придут содрать с него шкуру, как каждый скингер, Олаф!

Я с удивлением, о котором давно позабыл, всмотрелся в лицо недоработанного бойца Штрауба… Бледное от холода открытое лицо, отражающее первые проблески рассвета…

— Ханс, надень маску, обморозишься…

Первые проблески рассвета гаснут на его закрытом лице… Рассвет… Красный луч хмелит разум, заливая кровью мои глаза… Дйерв встает против света каменной глыбой и Грелл прокрадывается среди лучей… Ветер бьет мне в грудь вьюгой… Ветер свивает в веревку мои волосы, вяжет их в узлы… Мы связаны северным ветром… Мы поклялись убить Зверя!

— Ангрифф! Ты будешь погребен несходящим снегом у подножья вершины! Ты будешь низвергнут с Тилл-Фйэлл ветром севера, Зверь, приходящий с бурей!

Запись № 10

Я упал на колени, но вьюга вихрится вокруг, окружая и кружа голову… Все вертится, вращаясь, — все вокруг острия Тилл-Фйэлл, вздымающегося над снегами, скрывшими холодные тела Грелла и Дйерва… А Зверь входит в круг, кружась со мной, смотря прямо мне в глаза, не отводя взгляда… И вой ветра заглушает мой крик… И крик Зверя заглушает вой ветра… Но я оскалился Зверю клинком… Этот кинжал — мой единственный, еще не выбитый, клык… И я режу мои волосы, спутанные с шерстью Зверя…

— Ангрифф! Огонь твоей злобы забрал моих охотников! Ты забрал их всех! Но зачем ты взял его?! Он не знал ни одной охоты! Он не знал ничего, Ангрифф!.. Ничего, кроме зла, в котором старался разглядеть добро!.. Он не знал, что не будет пощады!.. Не будет пощады от Зверя!.. От тебя!.. От меня!.. Зверь не знает пощады!.. Он — зло!.. Только — зло!.. Но ты — простой зверь! А я — простой человек! Ангрифф! Тебе не сделать меня Зверем! Я не стану Зверем! Я не позволю стать Зверем тебе! Ангрифф!

Лезвие лязгнуло, столкнувшись с когтями и ударилось об лед, выскальзывая из окровавленной руки… Я метнулся в сторону, хватая и подключая сбоящий бич, сбрасывая тяжелую шкуру… И невидимый мне через пустые глазницы зверя боец открыл помутневшие от боли глаза…

— Я забыл, что был человеком, Ханс… Но я вспомнил… Я стану человеком снова, я смогу… Я стану человеком, когда не станет Зверя…

— Зверя не станет, когда ты перестанешь считать им его и себя…

Ветер трезвящим холодом пролетел по моему искаженному оскалом лицу… Я подхватил бойца, бросаясь к упряжке… И бич обрушился на спину головного… Форфирд дернул постромки, налетая на ветер широкой грудью… А бич взвился над ним вновь…

Головной упал на узкой тропе меж скалистых ущелий… Я подключил тягу, тормозя платформу, останавливая следующих за ним зверей… Но он рухнул, как подкошенный, и идущий следом налетел на него — сорвался, стягивая других… Я обрубил постромки, отпуская его крик с ветром, отдавая его снегу… Он уволок с собой и упавшего головного, оставив мне только Скальда и Ангст… Я спрыгнул на землю, осторожно подступая к испуганным скингерам… Скальд… Нет, он не может вести… Поведет Ангст… Я рискну впрячь ее головной…

— Ангст… Послужи мне… Я дам тебе волю… Но сейчас ты поведешь…

Скальд охотно бежит за ней, беспрепятственно рвущейся вперед, в ветер… Она послушна моим окрикам, моему бичу… Я притормаживаю ее на поворотах, и она устойчиво проходит сложные участки… Я гоню ее на прямой дистанции, и она несется, не зная удержи… Но она молода, и на прямых ровных участках несет, непослушная мне…

Ангст окончательно сорвалась и понесла, стоило нам спуститься к подножью гряды… Что остановить ее я теперь не смогу, я понял только сейчас — как-то внезапно, как-то вдруг… Я стараюсь не смотреть на бойца, закрывшего глаза в забытьи… стараюсь не слышать его дыхания… не замечать глубокие ожоги… Он не знает, что такое крик, как все бойцы системы, умирающие молча, но я хочу, чтобы он кричал… тогда бы я знал, что он еще жив, хоть его и гложет эта боль… Я вколол ему тяжелый болевой блокатор… но ему больно и сейчас… А Ангст несет нас не к базе, а… Я не знаю, куда она несется, — в белую мглу…

Отчаянье сковывает мою грудь холодом, не давая вдохнуть… В несгибаемой руке гаснет отключенный бич… Подача энергии прекращена, поле распадается, распуская управляемые частицы, и рукоять разрядника лежит в отмороженной руке никчемной вещью… Но где-то очень глубоко еще бушует буря, еще горит пожар, поджигая мой кнут…

Нет, я не смогу ни жить, ни умереть человеком… Я бужу силу. И расправленные плечи становятся легки, как крылья. Я горю, сгорая в этой силе — силе Зверя… Я горю, горит мой бич! Под моим бичом сгорит и Ангст! Она сгорит в моей ненависти!

Запись № 11

Горящим кнутом я выправил курс, но Ангст не покорилась мне — упала замертво, окутанная клубами едкого дыма опаленной шерсти, увлекая за собой и задыхающегося Скальда…