Ящик Пандоры - Мэри Шелдон

Она отступилась и оставила меня в покое, а со временем я почувствовал, что потихоньку сползаю со статуса друга на статус жильца. Хуже этого ощущения ничего не придумать.

Да и просто видеть вблизи, как изменили ее несколько месяцев в Лос-Анджелесе, становилось невмоготу. Пандора полностью приняла голливудский стиль жизни и, казалось, стремится не только называться агентом, но и выглядеть как агент. Для нее важно есть в модных ресторанах, ходить на ланч с нужными людьми, наряжаться, как старлетка, в облегающую одежду, красить пряди волос в разные цвета.

Но, может, я к ней несправедлив. Я ведь знал, как она хотела добиться успеха. И если она сочла, что это кратчайший путь, кто я такой, чтобы осуждать ее? Просто для меня Пандора Браун всегда была чем-то особенным, и мне больно видеть, как она изо всех сил старается уподобиться всем, кто живет в этом городе.

И кое-что еще меня сильно беспокоило. Ее дружба с Лори Макс. Признаюсь, что с нашей первой встречи в «Старбаксе» я относился к ней с предубеждением.

Я сразу решил, что она из тех женщин, которые всего добиваются с помощью секса, в Палм-Спрингс тоже таких хватало. Но со временем я убедился, что ошибался. Я стал понимать, что облегающая одежда и яркая косметика могут служить некой дымовой завесой, за которой она пытается что-то скрыть. По правде говоря, Лори меня просто пугала. У меня возникало чувство, будто все, что она делала или говорила, имело какую-то тайную цель, выражало скрытые ото всех намерения.

Но Пандора от нее в полном восторге. Она все время ходит с ней обедать, берет ее с собой на деловые встречи, в выходные они иногда ездят по клубам. Согласен, Лори можно высоко ценить за деловые качества, но Пандора явно хватила с ней через край. Понятно, что она скучала, что ей не хватало Стеф и она невольно искала ей замену. Но, по-моему, можно найти что-нибудь получше.

Шли дни, я понемногу научился справляться со своими чувствами. Перестал ожидать отклика от Пандоры и постарался с головой уйти в работу. Но тут меня поджидало другое разочарование. Оказалось, что обосноваться в Лос-Анджелесе не так просто, как я думал, и бизнес продвигался не так быстро, как я ожидал. Связи и знакомства Пандоры ничем не помогли, рекламные объявления, которые я давал сам, также не приносили ощутимых результатов, и я целыми днями сидел без дела. Несколько раз я был близок к тому, чтобы все бросить и вернуться домой, но упрямство не позволяло, и я давал себе еще неделю. А потом еще одну.

Мама и Джанин предлагали мне помощь, но я, конечно, отказывался. Так прошел месяц. Я сгорал со стыда при мысли о собственной беспомощности, мне было невыносимо жить в офисе Пандоры.

Наконец, где-то в конце декабря, наметились какие-то сдвиги. Слухами земля полнится, и я приобрел некоторую известность. Бизнес стал набирать обороты, список моих клиентов пополнялся. В середине января я даже начал откладывать деньги, хотя до того, чтобы снять собственное жилье, было еще далеко. И все-таки я приободрился. Переезд в Лос-Анджелес оправдался, по крайней мере с точки зрения бизнеса. Единственное, что мешало мне жить, — это чувство одиночества, которое с каждым днем усиливалось.

Вечерами, после ухода Лори и Пандоры, вокруг воцарялась тишина. Вся эта обстановка — потертая мебель, картотеки с документами десятилетней давности, афиши в холле с портретами давно умерших кинозвезд — так угнетала меня, что жизнь казалась жалкой и никчемной.

Я стал совершать долгие прогулки по ближайшим окрестностям, чтобы хоть на несколько часов вырваться из офиса. Поначалу я выбирал маршруты в районе Сансет-Плаза, бродил мимо магазинов, бутиков и ресторанов, разглядывал людей, которые туда приходили. У них были безукоризненные прически, дорогая одежда, и мне казалось, что в их походке и манере говорить есть какая-то нарочитая поспешность.

Вскоре мне там надоело, и я стал уезжать дальше по бульвару Сансет или Пико. Там оказались довольно злачные места, с большим количеством баров и порномагазинов, но все-таки они выглядели по-настоящему живыми. Я вспомнил свой первый приезд в Лос-Анджелес, когда меня ужаснуло убожество Голливуда. Теперь я чувствовал себя вполне уютно в таких местах. Видимо, Лос-Анджелес изменил не только Пандору.

Иногда я ужинал в кафе или пропускал рюмочку в баре, но на секс-шоу не ходил никогда. Мне казалось, что там я почувствую себя еще более одиноко.

Со временем я стал завсегдатаем этих мест, начал узнавать людей, регулярно приходивших туда по вечерам. На бульваре на каждом углу стояли ночные бабочки в коротких юбках и с пышными прическами. Поначалу они приняли меня за возможного клиента, но и потом, когда поняли, что я не по этому делу, относились ко мне по-дружески, здоровались, махали рукой или стреляли сигареты.

Однажды я увидел новенькую. Она выглядела очаровательной, полной какой-то свежей чистоты. Ей место где-нибудь на ранчо в Аризоне, а не на углу Сансет-Стрип в поисках клиента. Когда я подошел поближе и снова взглянул на нее, то понял, что ей не больше четырнадцати лет.

От этого я впал в такую тоску, что несколько вечеров вообще не мог выйти из дома. И только когда сидение в четырех стенах достало меня окончательно, я снова отправился своим старым маршрутом. Эту девушку я больше не видел.

Иногда для разнообразия я забредал на бульвар Санта-Моника, где слонялись парни-проститутки. Они сразу поняли, что я не их поля ягода, но, как и девицы, относились ко мне по-приятельски, и мы вполне ладили. Однако там была еще одна компания, которая мне сильно не нравилась. Каждый вечер, часов в одиннадцать, десятка полтора парней выныривали неизвестно откуда и по двое, по трое кучковались на каждом углу. Они одевались в черную кожу и передвигались очень тихо. Каждый раз, когда появлялась полицейская машина, они мгновенно растворялись во тьме и вновь выползали, как тараканы, едва полицейские скрывались за углом. Я тщательно старался обходить их стороной.

Но среди них был один малый, которого невозможно не заметить. Все прочие как-то не запоминались, но этот — просто нечто из ряда вон выходящее. Высокий, темноволосый, с прекрасной мускулистой фигурой, он походил на кинозвезду. Я не понимал, как парень с такой внешностью оказался на бульваре Санта-Моника, промышляя наркотиками или чем там еще.

К полуночи я возвращался в офис. В голове у меня звучала музыка, автомобильные гудки, и мне уже не было так одиноко.

В первый день нового года Том и Хелен обвенчались в часовне пустыни в Палм-Спрингс. Я отнесся к обязанностям шафера крайне серьезно и несколько часов сочинял речь, которая показалась смешной — по крайней мере мне.

На свадебном приеме я получил массу удовольствия, оказавшись среди старых друзей. Перед отъездом я хотел сказать Тому, как много он всегда для меня значил, но не хватило слов, чтобы выразить свои чувства. Я просто крепко обнял его и велел Хелен беречь мужа.

— Не сомневайся, — сказала она, и в голосе ее звучала такая любовь, что я чуть не взвыл.

По дороге в Лос-Анджелес я размышлял, как странно складывается наша жизнь. С самого детства мы с Томом были так похожи, что люди принимали нас за братьев. Как же получилось, что один из нас женился на любимой девушке, а другой превратился в самого одинокого человека во всем Лос-Анджелесе?

А через неделю я встретил Сару.

У меня была назначена деловая встреча в новом туристическом агентстве в Западном Голливуде. Когда я вошел в приемную, то заметил в одном из отсеков молодую женщину, миловидную, с вьющимися рыжими волосами и карими глазами. И главное — она очень естественно выглядела, не то что все эти лос-анджелесские девицы.

Она говорила с кем-то по телефону, судя по всему, собеседник ей попался непростой, но она общалась с ним на редкость терпеливо. На все вопросы отвечала вежливо и, даже повесив трубку, не выказала неудовольствия. Я хотел похвалить ее манеру обхождения с клиентами, но тут вышел управляющий, и мы отправились обсуждать наши дела.

Потом, когда я вернулся в приемную, она все еще сидела за столом и разбирала какие-то бумаги. Но я чувствовал — она знает, что я засмотрелся на нее.

Я стал прохаживаться туда-сюда, пытаясь найти тему для разговора. У нее за спиной висели туристические плакаты, рекламирующие Швейцарию, и я решил, что эта тема ничуть не хуже любой другой.

— Правда, что Маттерхорн[9] в Швейцарии больше, чем в Диснейленде? — спросил я.

Она засмеялась:

— Правда. Но там нет Снежного человека.

Таким вот образом у нас завязался разговор — о Диснейленде, Швейцарии, шале и катании на лыжах, даже о сыре.

Потом, когда мой набор тем иссяк, я спросил, как ее зовут.

— Сара, — ответила она.

Меня это потрясло.

В детстве у меня была любимая песня. Хит семидесятых годов «Улыбайся, Сара». Я постоянно слушал ее и все пытался представить, как выглядит девушка из песни. Она казалась мне очаровательной и скромной, примерно такой, как эта Сара.