Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам

Дэвид повернулся к ней и взял ее лицо в свои руки.

«Ты такая наивная, Мари. Такая неопытная… Моя Мари. Ты ангел. С тех пор как встретил тебя, я верю, что Бог существует».

И он ее поцеловал. Сначала медленно и осторожно, а потом крепко, до боли.

«Это были…» — выдохнула Мари, когда он наконец оторвался от нее.

Мари хотела сказать, что это — самые красивые слова, которые она когда-либо слышала, но Дэвид снова стал целовать ее, и она забыла обо всем на свете. Ей не хотелось думать о том, что его Бог всегда был с ними, с самого начала. Творчество — его Бог. В которого он не переставал верить, сколько бы тот его ни предавал. Бог, о котором он говорил на кладбище в Карне.

Расплатившись, они пошли к руинам. Птицы свили там гнезда, старые камни поросли травой. Несколько туристов сидели на земле с бутербродами в руках. Море простиралось вдаль, меняя цвет от синего до серого. Дэвид молчал.

Только по дороге домой, когда катер вышел из гавани, он снова заговорил. Мари стояла у перил и смотрела на воду, когда он подошел и обнял ее сзади.

«Когда бедность исчезнет, у нас останется только море, — сказал он. — Огромное, неисследованное море. И мы можем только предполагать, что творится там, на большой глубине».

«А что там творится? Я думала, люди эксплуатируют море так же активно, как и сушу, разве не так?»

Дэвид крепко сжал ее в своих объятиях.

«А тебе известно, что хотя шестьдесят процентов земной поверхности занимает вода, о дне морском мы знаем гораздо меньше, чем, например, о Луне. Люди долго думали, что жизни на такой глубине быть не может: там слишком темно. Но они оказались неправы. Там обитает около десяти миллионов различных видов живых организмов. И мы пока исследовали только мизерную их часть. В океане гораздо больше живого, чем мы можем себе представить. Гигантские рыбы до двадцати метров длиной и весом с тонну. Которые поедают более мелких рыб. Медузы, крабы, киты…»

«Ceratias holboelli».

«Ты способная ученица, Мари. А ты знаешь, что самая глубокая впадина в океане глубиной одиннадцать тысяч метров? По сравнению с ней наше море — просто лягушатник. Если бы только можно было ходить по дну и дышать!»

С этими словами он наклонил ее вперед, и Мари почувствовала, как ее ноги отрываются от палубы. Крепко обхватив за талию, Дэвид приподнял ее и держал над водой. Она полулежала на перилах вниз головой и беспомощно болтала ногами в воздухе. Мари попросила отпустить ее, сначала спокойно, потом в панике. Но Дэвид продолжал говорить, словно ничего не слышал:

«Разве знания о жизни на глубине не побуждают тебя захотеть стать кем-то больше, чем ты есть? Если прозрачные существа безо рта и органов пищеварения способны высосать жир из туши кита на глубине в тысячи метров и выжить в полной темноте, то такое развитое существо, как ты, наверняка тоже смогло бы. Моя русалка. Моя рыжеволосая русалка. Расправь свои плавники!»

В лицо ей брызнуло соленой водой, Мари закричала. Только услышав возмущенные голоса других пассажиров, Дэвид ее отпустил. Увидев ее перепуганное лицо, он расхохотался.

«Русалочка моя, ты решила, что я сброшу тебя за борт? Плохо же ты обо мне думаешь! Куда подевалось твое чувство юмора? Ты случайно не сошла с ума?»

Она стояла, уставившись в его глаза цвета морской воды. Бледная, словно рыбье брюхо, кожа. Грубой вязки свитер, джинсы и поразительной красоты руки. Она взяла их и осторожно лизнула кончики пальцев.

«Да, ты прав, — ответила Мари. — Я действительно теряю рассудок».

Воспоминания рассеялись, и Мари снова оказалась в квартире, которая была так далеко от дома.

Мари, ты ангел. С тех пор как встретил тебя, я верю, что Бог существует. При воспоминании о том, как Дэвид говорил эти слова, у нее мурашки бежали по коже. Мари помнила его прикосновения к ее лицу. Ей казалось, что его руки легко, одним движением, могут свернуть ей голову, как кукле Барби. В детстве у нее были куклы, которым можно менять головы с разными прическами. Это было гораздо проще, чем соорудить новую прическу.

Мари сунула руку в урну и коснулась пальцами пепла. Он был мягкий на ощупь и похож на пыль. Мари подумала, что ей следовало поехать в Рэнвиль-Пойнт и развеять пепел по ветру, как она и собиралась. Но тогда она передумала. Она увезла пепел с собой. И скульптуру тоже.

— Ты мертв, Дэвид? — спросила она у пустой квартиры.

— Конечно нет, — ответил он и усмехнулся такому нелепому вопросу.

Мари осторожно закрыла урну и повернулась к нему. Дэвид выглядел точно так же, как в тот день на Инишбофине. Даже волосы влажные. На кофте — пятно от джема, который они намазывали на лепешки.

— Конечно нет, — повторил он, — пока ты жива, я тоже жив, Мари. Ведь я — твоя фантазия, не так ли? Я живу в твоих мыслях и снах. Этого достаточно. Мы всегда будем вместе. Пока смерть не разлучит нас, сказали бы другие, но нас с тобой не может разлучить даже смерть.

Мари бросилась к нему в объятия, но ничего не почувствовала. Она словно обнимала облако, просачивающееся между пальцами, как пепел.

— «Гребень Клеопатры» получил новый заказ на убийство, — пробормотала она, уткнувшись лицом ему в плечо.

— Меня это не удивляет, — ответил он голосом, который звучал только для нее. — Вы хотели управлять событиями, но пока что они управляют вами. Да и как бы вам это удалось? В аду пусто, все черти — на земле и творят всяческие бесчинства. Что вы теперь будете делать?

— Не знаю. Я знаю только, что один старик хочет, чтобы мы помогли уйти из жизни его жене, которая лежит в коме.

— И вы еще сомневаетесь?

Мари видела скелет, просвечивающий сквозь тонкую кожу.

— Я выгляжу, как те существа из морских глубин. Ты сейчас это подумала, да? Очень может быть. Ты вспоминала про Инишбофин. И ты не знаешь, стоит ли помогать старику и его несчастной жене, как пару недель назад не знала, помочь ли жертве домашнего насилия. Ты меня разочаровываешь, Мари. Может, ты и правда сходишь с ума?

Она погладила его по волосам. Они показались ей теплыми.

— Я не одна. Мы работаем втроем. И вместе решим, что нам делать.

— Хорошо. Делай то, что должна делать.

Мари поняла, что Дэвид исчезает из ее сознания и к ней возвращается способность рационально мыслить. Она вскочила и побежала к телефону. Онемевшими пальцами набрала номер, и когда на другом конце ответили, поняла, что поступила правильно.

— Фредерик, — прошептала она. — Нам надо поговорить. «Гребень Клеопатры» получил новый заказ.

Глава семнадцатая

Фредерик сидел в бархатном кресле в «Фата-моргане». Посетителей было мало: вечер только начинался. Большинство придут позже, а ближе к полуночи почти не останется свободных мест. Михаэль, хозяин клуба, будет ходить и болтать с гостями, потирая руки и подсчитывая в уме прибыль. Евро, кроны — какая разница… Михаэль говорил, что к обменному курсу надо относиться с любовью. Для него, немца, который родился во время Второй мировой войны в семье, потерявшей все свое состояние, главной валютой так осталась немецкая марка.

Чтобы прогнать мысли о том, что случилось за последние недели, Фредерик совершал долгие прогулки. От ароматов кафе его начинало подташнивать, и он говорил удивленным Анне и Мари, что ему надо «выйти подышать». Садился в метро, проезжал несколько станций, выходил, шел к озеру Меларен и долго гулял по берегу. Большие суда проходили мимо, и Фредерик испытывал непреодолимое желание броситься в воду, доплыть до корабля и попросить взять его с собой, увезти в неизвестном направлении — все равно куда. Однажды он даже снял с себя пиджак, закатал рукава рубашки и попробовал пальцами ледяную воду, но не отважился нырнуть. Иногда Миранда находила его там. Он редко приглашал ее с собой, но она, видимо, подсознательно чувствовала, когда у него появлялось желание проветриться. Они часто гуляли вместе, и Миранда знала, где его можно найти, помимо «Фристадена», куда ей по-прежнему не было доступа. Фредерик пока не решался рассказать о Миранде своим подругам.

«Трус», — дразнила она его, когда была в хорошем настроении. «Предатель», — шипела, когда была раздражена. Он просил ее потерпеть. Она в ответ считала по пальцам дни, назначая дату, когда он должен будет представить ее Анне и Мари. И он невольно вспоминал, как когда-то сам считал дни в страхе, что отец все-таки найдет ружье.

Миранда все время говорила о деньгах.

— Ты должен действовать, Фредерик, — твердила она. — Никогда еще мы не были так близко к осуществлению нашей заветной мечты. Ты станешь богачом, если примешь верное решение. Уже через год мы сможем открыть «Дворец Миранды».

— Почему ты так в этом уверена? — резко спросил Фредерик.

— Потому что идея создать такое агентство, как «Гребень Клеопатры», гениальна в своей простоте, Фредерик. Решать людские проблемы. Вам это удалось. Я уже говорила тебе это. Немного рекламы, и у вас появятся новые заказы в стиле…