Охотники на людей - Руслан Мельников

— Ать, хорошо! — довольно прикрикнул сержант. Судя по всему, этот трес-балл достался ему.

…Со следующим домом было сложнее. Здесь их встретили стрельбой. Правда, не сразу.

Массивная входная дверь оказалась распахнута настежь. Она словно приглашала войти, наскоро осмотреть здание и следовать дальше.

Бориса насторожил кирпич, подложенный под дверь. Кто-то не хотел, чтобы она случайно закрылась. Кто-то хотел видеть подступы к дому и любого, кто приблизится к порогу.

Это было похоже на хитрость.

Борис остановился.

В полумраке темной прихожей почудилось слабое движение. Он отшатнулся в сторону — к стене соседнего дома, пригнулся. И — вовремя.

За дверным проемом полыхнула вспышка. Грянул ружейный выстрел. Крупная картечь кучно посекла кирпичную кладку над головой, звякнула о каску. Не пригнись он за миг до того, картечь разнесла бы забрало и превратила бы лицо в кровавое месиво.

Борис упал, где стоял. Размытая дождями водоотводная канавка была не самым надежным укрытием, но это все-таки лучше, чем ничего.

Рядом — в той же неглубокой траншее — залегли Ухо и Шурш.

Шурш, перевернувшись на спину, поднял автомат и вслепую дал очередь боевыми. Однако ни задеть, ни напугать хуторского стрелка не удалось.

Бахнуло снова Картечь легла точнехонько в рыхлый земляной холмик, из-за которого шмальнул Шурш. Холмик взорвался, засыпав охотников пылью и комочками грязи.

— Перестреляю всех, суки пятнистые! — донеслось из дома.

Голос был отчаянный, громкий и срывающийся. Голос загнанного в угол человека.

«Дело плохо», — понял Борис.

У хуторского стрелка позиция была лучше, чем у них. К тому же на таком расстоянии даже старый раздолбанный дробовик мог оказаться не менее серьезным оружием, чем хэдхантерский калаш.

Перестрелять-то их, может быть, и не перестреляют, но головы поднять точно не дадут.

Борис покосился на Ухо. Ну? И какие теперь будут распоряжения? Снова Берест — вперед? Под убийственную картечь?

— Резину — на морду! — скомандовал сержант.

Борис облегченно вздохнул.

Да, в сложившейся ситуации это было самое разумное решение. Пришла пора газовых гранат.

На то, чтобы надеть противогазы и снова водрузить сверху каски, много времени не понадобилось. Легкие резиновые маски со сдвоенной коробкой фильтра, широкими окулярами очков и миниатюрным переговорником надежно закрывали глаза, нос и рот.

Уши оставались открытыми: так можно было слышать и приказы, доносившиеся из шлемофона, и внешние звуки.

— Ну, где вы там, ублюдки?! — не унимался хуторской стрелок.

Он явно был не в себе. Еще бы! Не каждый день свободному гражданину приходится сражаться с хэдхантерами за право оставаться свободным. Не каждый день рискуешь получить на пороге собственного дома пулю или шприц-ампулу, превращающую тебя либо в покойника, либо в раба.

— Ну, высуньтесь, что ли! — орал хуторянин. — Ну, подставьтесь, мать вашу!

Ухо вынул из подсумка гладкую округлую гранату, помеченную зеленой полосой. «Цвет жизни», — отстраненно подумал Борис. Но какой жизни! В руках хэдхантера цвет этот обретал новый зловещий оттенок. Хорошей жизни хэдхантерская нелеталка не сулила никому.

— Короче, так, моя граната — мой клиент. — Ухо кольнул их холодным взглядом из-за окуляров противогаза.

Борис не возражал. Он уж как-нибудь обойдется без этого трес-балла. Шурш тоже спрятал недовольство куда-то глубоко и надежно. Наверное, ссориться с Ухом — себе дороже.

— Ну что, пятнистые, съели, да?! Облажались, суки?! — снова закричали из дома.

Хуторянин нервничал все сильнее. И собственным криком старался придать себе уверенности.

Ухо вырвал запал. Гранату он бросил на голос, одним лишь движением кисти, даже не подняв руки над земляным бруствером.

Запоздало грянул выстрел. Картечь просвистела в воздухе. А толку-то?!

Послышалось шипение. И почти сразу же — тяжелый надсадный кашель.

Борис покосился на Ухо. Не пора ли подниматься?

— Лежим, — негромко процедил сержант, — Не спешим. Ждем…

Ухо как в воду глядел.

Грохнул еще один выстрел. Видимо, глотнувший газа хуторянин палил уже вслепую — на авось, от отчаяния. Картечь снова со свистом рассекла воздух.

— Су-кхе-кхе-кхе!

Стрелок окончательно захлебнулся в кашле. Ухо выждал еще пару секунд. И лишь когда сквозь кашель послышались рвотные звуки, взмахнул рукой.

— Встаем! Работаем!

Они вскочили одновременно, с автоматами на изготовку. Впрочем, в оружии нужды больше не было.

Граната лежала у порога — возле кирпича, поддерживавшего дверь. Хуторянин то ли не успел ее отбросить, пока еще была такая возможность, то ли побоялся выходить из укрытия. Ну а теперь… Теперь тяжелое желтоватое облако газа расползалось перед домом и клубилось в прихожей.

И все ширилось, ширилось, ширилось. Тихое шипение не умолкало. Удивительно, как маленькая железная болванка может вместить в себя столько слезоточивой дряни!

Борис заглянул в дверной проем. Ощущение в хэдхантерской противогазной маске с непривычки было такое, словно чьи-то большие липкие руки давят на лицо, однако обзору это не мешало.

Борис сразу понял, что клиент готов. Стрелок — невысокий мужчина средних лет с заблеванным подбородком — корчился в спазмах на полу прихожей и о сопротивлении больше не помышлял. Ружье — вертикальная двустволка — валялось рядом.

Мимо проскользнул Ухо. Тратить шприц-ампулу на хуторянина сержант не стал. Просто нацепил на запястья и лодыжки сотрясающегося в кашле человека наручники со своей меткой.

Они теперь не хуже шприца укажут, кому принадлежит этот трес-балл.

— Берест, проверь комнаты, — приказал Ухо. — Шурш, зайди с другой стороны и проследи за окнами.

Из этого дома сержант не хотел выпускать никого.

Борис вслед за расползающимся туманом обошел помещения.

В доме никого не было.

— Ладно, Берест, зови Шурша, — приказал Ухо, когда Борис вышел из дома. — Пусть возвращается. Идем дальше.

Газовое облако к тому времени уже накрыло почти весь дворик и дотянулось до неприметной пристройки, стоявшей в сторонке. Это был небольшой дощатый сарайчик, на который хэдхантеры поначалу не обратили внимания. А чего обращать-то? Стены — тонкие и дырявые. Дверь — без замка, болтается на ржавых петлях.

Но теперь.

Теперь Борис внимание обратил. Ему показалось, будто из пристройки доносится странный, похожий на хрипение звук. Потом кто-то не удержался — сдавленно кашлянул. Раз, другой…

Борис бросился к сараю.

Хрясь — ногой в хлипкую дверь.

Дверь едва не слетела с петель. Распахнулась. Стукнулась о стену. Борис вскинул автомат.

И опустил.

Вот ведь гадство какое!

Откинутая крышка небольшого погребка. Лестница, уходящая вниз…

А возле лестницы в угол забился пацаненок лет десяти. Одной рукой размазывает по лицу сопли и слезы. Другой зажимает рот, стараясь сдержать кашель.

Но струйки газа уже проникли сквозь щели в дощатой стене. И желтоватая дымка валит из-за спины Бориса в распахнутую дверь.

Здесь концентрация слезоточивой отравы еще не столь велика, как у входа в дом, но задавить кашель все равно уже нет никакой возможности.

Ребенок часто-часто моргает красными слезящимися глазами, скулит и, пуская пузыри соплей, старается отползти подальше от застывшей в дверном проеме пятнистой фигуры.

Только вот дальше ползти некуда. Дальше — стена.

Потом сдерживаемый длительное время кашель наконец прорвался. Хриплый, страшный, громкий.

Ну что ж, теперь понятно, почему дверь в доме была открыта нараспашку. Понятно, почему их так старательно заманивали туда, отвлекая внимание от сарая. Судя по всему, ребенка спрятали в погребке. Однако хэдхантерская слезоточка тяжелее воздуха. Этот газ предназначен как раз для того, чтобы выкуривать людей из таких вот тайных нор.

Наверное, когда растекающееся по двору газовое облако добралось до сарая и первые струйки начали проникать в погреб, мальчишка смекнул, что в подполье ему уже не спастись. Струсил. Полез наружу. Надышался, конечно…

Пару секунд Борис стоял над захлебывающимся в кашле ребенком и не мог нажать на спусковой крючок ампуломета. Стрелять по детям он еще не привык.

Это сделали за него.

Над ухом прозвучал сухой хлопок подствольника.

Борис от неожиданности вздрогнул.

Пацан дернулся на полу. Дернулся, скрючился… Болевой шок. Паралич. Мальчишка даже кашлять перестал.

Борис обернулся. Шурш! Прибежал на кашель. Шустрый какой, мать его!

Борис выматерился сквозь зубы.

— А не надо было тормозить, Берест! — Хэд гулко хохотнул в противогазной маске. — Все, ушел твой балл. В следующий раз расторопнее будешь.

Шурш истолковал его злость по-своему. Решил, что Борис убивается из-за того, что не успел пометить добычу своим шприцем.

Борис не сдержался — добавил от души еще пару ласковых.

— Ты че, пацана пожалел, что ли? — догадался наконец Шурш. Удивился. Похоже — искренне, — Ну и дурак! Не ты подстрелишь — так кто-нибудь другой…