Четвертая дочь императора - Сергей Калашников

А разве командир миноносца или тральщика признается в присутствии подчиненного, что не знает какого-то важного кодированного сигнала? Конечно, нет. Просто станет наблюдать за действиями соседей, чтобы поступить аналогично. Ведь посыльное судно обошло всех. Так что заряды, прилипшие к бортам их кораблей ниже ватерлинии, начали срабатывать за час до рассвета. Через полторы минуты — разброс примитивных часовых взрывателей — риканцы лишились малотоннажной флотилии. Катер-то деревянный, а миноносцы и тральщики — стальные. Понятно, к чему прилипнет магнит, опущенный на веревочке за борт при перемещении кранца.

А пловцы-торпедисты подкараулили-таки легкий крейсер. Даже торпеду пустили на такой-то волне. Не попали. Сами люди-лягушки вернулись измотанными настолько, что смотреть на них было жалко. Фельдшер хлопотал с капельницами и требовал от кока бульона из птицы. Обе несушки с лихтера пошли в суп.

Потом пришел флагманский механик и сообщил, что захваченный вчера вражеский миноносец необходимо срочно ремонтировать и гнать на главную базу. На нем установлена паровая турбина, причем отличная, а не то, что… Его резкое замолкание можно было понять так, что у имперских конструкторов подобные агрегаты получаются не очень.

Больше ничего не происходило. Командиры снова собрались в салоне лихтеровоза. Предложений не было. Шторм набрал силу. Ни миноносец, ни катер в море не пошлешь. Сейчас атаковать оставшиеся семь эскортов и легкие крейсера представлялось вполне реальным, тем более что они не вместе, а нарезают круги вокруг архипелага на расстоянии во многие километры друг от друга. Если бы не волнение — миноносцы пожалуй справились бы.

Эта мысль на все лады была повторена каждым из взявших слово, и повисла тишина. Гошке стало как-то неуютно. Но вдруг заговорил начальник оперативного отдела.

— Выйти в море сейчас могут или транспорт или лихтеровоз. Если лихтеровоз примет балласт, колебания его корпуса под действием непогоды замедлятся. Артиллерия значения не имеет. У эскортов этой серии резкая бортовая качка, заряжающие снарядом в казенник не попадут. А торпеды можно разместить на затопленной палубе веером, да хоть бы и перпендикулярно курсу.

Молчание было недолгим.

— Мы тут и похлеще номера выкидывали. А не испытав ведь и не узнаешь, может ли это получиться. — Это командир семьсот четвертого.

— Заманчиво. — Капитан лихтеровоза тоже не молчит. — Разницы в скоростях при таком волнении тоже, вроде как нет. Эскорты вообще могут переломиться, если попробуют бежать полным ходом. И уголька в бункерах у них тоже не в избытке. Они давненько его жгут. Угольщиков наши наблюдатели не замечали, так что у них вряд ли больше чем по одному котлу под полным давлением. — Его взгляд в сторону Гошки источал мольбу.

Ну вот. Дожил. Такую чушь несут, что плакать хочется. А ведь штормы на Посейдонии не длятся долго. Нет, период безумных решений пора завершать. Жалко кураж у подчиненных обламывать, но атаковать лихтеровозом боевые корабли… ну, это право по-гусарски слишком.

— Шторм стихнет. Волнение уляжется. Перетопим всех по штатной схеме. Отстрелявшиеся сразу возвращаются на лихтеровоз для перезарядки. Транспорт стоит в засаде вот здесь, — Гошка показал на карте. Я на семисотом прикрываю артиллерийским огнем выходящие в атаку миноносцы. А пока то, да сё, штормит да непогодится, надо хорошенько прочесать острова. Нам сейчас чужой глаз на суше может дорого обойтись

Разговор сразу увял. Офицеры начали расходиться. Ротный замешкался, и Гошка «взял его за пуговицу». Сильно его заинтересовали морские пехотинцы с их техническим оснащением и универсальной подготовкой. Слово за слово, майора он разговорил.

— Представь себе, еще совсем пацаном сижу это я, рыбку ловлю. Клева нет, лодка покачивается на мелкой волне. Солнышко пригревает. В заливе — ни души. Вдруг из воды высовывается голова с глазом в пол-лица и прямиком ко мне. Ото рта усы черные за плечи идут, и прямо в горб.

У меня душа в пятки, хватаю весло, а оно берется за транец и ко мне. Хватило, однако, у меня духу. Не прыгнул за борт, и бить его не стал. Сообразил, что руки человеческие в перчатках, а остальное — типа водолазного снаряжения, только на незнакомый манер. А уж как он маску снял, и загубник изо рта достал — совсем успокоился. В общем — аквалангиста к нам с вашей Земли перебросило. Дайверами их еще называют на риканский манер. Вообще-то у бухты этой неважная репутация. Утопленников на берег не раз выносило. Причем, всегда незнакомых. Однажды раненого нашли, но спасти не удалось.

В общем, погреб я домой, даже снасти порезал от спешки. Сам знаешь, как к вашему брату пришельцу у нас относятся. Он бутерброды мои умял, воду выпил, даже помочь грести предлагал. А потом околоточный с фельдшером, повариха с кулешом, нарочный в волость. А у меня — мечта на всю жизнь. В общем, как школу окончил, все хорошенько нашему Порфиричу объяснил. Он отписал куда следует, а потом, через пару месяцев принес мне направление в морскую пехоту. Ну, в империи почитай, вся пехота морская, но несколько рот как раз для таких диверсий готовят. Про акваланги-то на Посейдонии никто не знает, не ведает.

Так что держится это все в огромном секрете. И, что обидно, без применения. Мы ведь все войны ведем исключительно оборонительные. А подводному диверсанту для работы нужен чужеземный порт. Когда ты заявку на роту морских пехотинцев сделал, слушок о твоих художествах уже ходил, так что я походатайствовал, в расчете на то, что смогу применить на деле то, что больше десяти лет разучивал.

Правда, мне еще зачем-то практикантку навязали, соплячка, конечно, но борозды не испортила.

— А в бухточке той еще земляне появлялись? — интересуется Гошка.

— Там теперь постоянный пост на мыске. По слухам, вроде как прибыло толи двое, толи трое. Но, эту информацию придерживают. Народ старается не болтать.

— А дайвера этого ты потом встречал?

— Конечно. Он работает наставником при наших диверсионных ротах. Все эти приемчики, что мы используем — все от него. И приспособления тоже. Придумал он их или раньше знал — не ведаю.

— Слушай, ротный, а ведь нам совсем не следует отсюда так уж торопиться домой. Дух про турбины важные слова сказал. А тут, нашими трудами в неглубоких местах этих самых турбин десятки могут лежать на дне проливов и в заливе. Правда, вне завода мы их на наших малышей поставить не сможем, но прихватить с собой хотелось бы побольше.

Экипаж семисотого набирался в главной базе по конкурсу. Его пригнали из отстойника Геленской верфи и включили в дивизион семисотых миноносцев. Хоть это и канонерка, но есть и сходная броня, и однотипные с остальными пушки. Опять же в бою командовать дивизионом сподручней с места событий, а здесь рубка на полшага длиннее и на ладонь шире. Когда прошел слух о наборе в дивизион Куксы, кандидаты на вакантные места завалили рапортами стол начальника оперативного отдела. Он и провел отбор. А сейчас Гошка в тесноте ходовой рубки этой канонерской лодки, задача которой, обеспечить выход в атаку следующих за ней миноносцев. Семьсот первого и семьсот второго, «Рябого». Здесь же капитан, два сигнальщика, начальник корабельной артиллерии и он — командир эскадры. И как это, интересно, он будет хоть что-то обеспечивать в такой тесноте?