Битлз: секретные материалы - Артур Макарьев

— Где уж тут успокоиться, — вздохнул Заха-ревич.

— Нет, раскисать не надо, — уверенно сказал Костя, — мы все проходили через это. Несправедливо. Обидно. Зыкина, помню, два дня рыдала после той статьи, успокаивали как могли.

За разговорами не заметили, как кончился антракт. «Машина-Грузовик» пошла на сцену, их выход был встречен бурными аплодисментами. Шуров и Рыкунин, уже в дубленках и шапках (за ними пришла машина, их ждали на другом концерте), все же задержались за кулисами, послушали немного группу — их уже торопили. Все-таки одну песню дослушали. Уже в машине Шуров покачал головой, сказал:

— Ну что же, имеет место быть, это ведь авторская песня.

— Авторская песня с более современным аккомпанементом, — согласился Рыкунин. — И почему у нас всегда так талантам не помогают, травят, а бездари пробиваются, да еще с хорошими ставками за концерты.

Лондон. Би-би-си. Русская служба. Июль 1976 года

Писем из СССР в адрес Русской службы стало приходить все больше. Севу Шаргородцева стали просить обо всем, например, прислать пластинку той, или иной группы: «Ну что Вам стоит, Сева, у Вас в Лондоне ведь это есть в избытке, а у нас в городе об этом и не слышали». Чего только не просили: зубную пасту, пасту для обуви, лекарство для мамы и папы. «Сева, ну что Вам стоит?» Барбара посчитала, что только на первую половину 76-го года сумма просьб составила 540 тысяч 286 фунтов. Не больше не меньше. Действительно, ну что Вам стоит, Сева? В нашем городе этого нет, а в Лондоне есть все.

В МИ-6 понравилась популярность Севы, писем было много. На всякий случай Севе напоминали, чтобы никому ничего не обещал, таких денег у Би-би-си нет, а за свой счет может посылать что угодно и кому угодно. Додик Ковальзон, испугавшись, написал объяснительную. Он и так не очень-то понимал, нравится ли в СССР его передача или пишут так, попросить что-либо. А вдруг пришлет? Во всяком случае, передачу слушали. Барбара внимательно следила за всем этим, читала письма, часто возмущалась на слезные просьбы. Но были и дельные советы, сообщения. Из одного письма вынула статью из «Литературной газеты» «Зачем такой Грузовик на нашей дороге?». Показала Додику:

— Что-нибудь знаешь о группе?

— Да, слышал. Они начинали где-то в конце 68-го года, я видел-то их пару раз. Дети состоятельных родителей. У Андрея Захаревича папа большой начальник в Москве, не знаю кто, но знаю, что начальник. Ударник у них Сережа Кавабуке, японец, отец у него представитель JAL в СССР.

— Вот как, — только и сказала Барбара.

Они сидели, пили кофе в музыкальной редакции Русской службы Би-би-си, но Додик где-то в душе запаниковал.

— Я о «Машине-Грузовик» ничего не знаю и сказать ничего не смогу.

Барбара отхлебнула кофе из своей кружки:

— Можно подумать, Додик, вы говорите в эфире обо всем, что хорошо знаете. Надо будет — и расскажете. А сейчас забудьте эту группу. Вот, почитайте текст для сегодняшней записи.

— Да, кстати, — сказал Додик, — Марков наверняка знает все об этой группе, вот кого надо спросить.

— Придет время, спросим, — сказала Барбара, но насторожилась.

Что это он вспомнил Маркова? Что имел в виду?

— Я его видел перед отъездом, — продолжал Додик, — знаю, что он женился, что у него дочь, работал он, по-моему, где-то в горкоме комсомола. Но в Москве уже знали, что я подал заявление на отъезд к тетке в Израиль, так что Марков, как и многие бывшие друзья, избегал со мной встречаться.

— Ну и правильно! Честный советский человек, член КПСС, что у него общего с человеком, покидающим Родину, — улыбнувшись, сказала Барбара.

Додик давно уже не обращал на ее «подколы» внимания.

— Ну все, — сказала Барбара, вставая, — пойдем делать передачу. — И направилась в студию.

Додик допил кофе и с большим нежеланием последовал за ней.

Москва. Июль 1976 года

В 1976 году Марков очень активно работал в Минвузе, встречая и провожая иностранные делегации, а также организовывая прием иностранных граждан в СССР. Марков много мотался в служебной машине по Москве, постоянно навещая аэропорт «Шереметьево-1», очень часто, иногда по два раза в день.

Иногда в машине он нарывался на музыку вокально-инструментальных ансамблей. Слушать все это было неинтересно, иногда и смешно — как-то это все было непрофессионально. В Англии и вообще на Западе была другая музыка, уж очень все по-любительски получалось у наших. Поляки, чехи, венгры и немцы из ГДР играли совершенно другую музыку, копируя западные стандарты, но сохраняя при этом национальный колорит. Практически все группы соцстран были сильнее наших отечественных ансамблей. Марков несколько раз с женой и друзьями ходил на выступления ансамблей из Польши, Чехословакии, Венгрии, а вот на наших ансамблях было все скучно и безлико, хотя хорошие отношения сохранились и с Игорем Крановым, и с Григорием Свободкиным. Билеты на выступления можно было достать всегда. Но дома была коллекция пластинок лучших английских, американских групп и ансамблей, и особого желания после рабочего дня идти на концерт отечественных ансамблей не было. Его подружки из моисеевского ансамбля, Наташа и Антонина, почти всегда привозили из загранпоездок Саше Маркову новые пластинки, так что он всегда был в курсе того, что происходило на Западе, и по-прежнему слушал свой приемник «Зенит» (один из лучших радиоприемников 60-х годов), слушал американский, английский хит-парад, радио «Люксембург» и другие европейские станции. По понедельникам покупал в киоске «Союзпечати» польскую молодежную газету «Штандарт молодых», где печатались английский и американский хит-парады. В общем, всегда был в курсе.

Севу Шаргородцева на Русской службе Би-би-си послушал несколько раз — не впечатлило. Антисоветчина так и перла от этого Севы, все очень зло — и при чем тут музыка? Сразу стало ясно, что ничего-то в музыке этот Сева не мыслит. Так, чтец чужих слов. А ведь раньше, в 60-х, Русская служба была на высоте, хорошая музыка, всегда свежие хиты и отличные переводы названий песен на русский язык. И куда смотрит Барбара Стоун? Иногда Марков ловил себя на мысли, что ему обидно за Русскую службу, за ее былые отличные музыкальные передачи без политики. И надо же было Би-би-си опуститься до уровня Севы Шаргородцева! Слушать это все было невозможно, и Марков, как и многие другие его знакомые, увлекавшиеся поп-музыкой, перестал слушать Севу.

В 1976 году Марков случайно встретил во дворе Сергея Кострова, который в 74-м вернулся из Египта и уже третий год работал представителем «Совморфлота» в Париже.