Девушка из дома на набережной - Ольга Кентон

– У меня был твой отец. – Елена Петровна задумалась. Где-то она понимала, что рассуждать так неправильно, особенно спустя годы, как Юрия не стало. Ведь сейчас Лара – единственное, кто напоминал о нём. Иногда Ларе стоило засмотреться в сторону, задуматься – и она становилась во всём похожей на отца. Не внешностью, а именно этой глубиной сосредоточенностью. После смерти Юрия, Елена Петровна долго не могла понять, что делать в жизни, в том числе, что теперь делать с ребёнком. Ни с малышкой, доченькой, Ларочкой, звёздочкой, как её называли дома, а именно с ребёнком. Лара была долгожданной для отца. Материнский инстинкт у Елены Петровны не отсутствовал, но был потухшим. Начал расцветать к концу первого года жизни Лары, но со смертью мужа – исчез и никогда не вернулся. Елена Петровна растила Лару ни как дочь, а как человека, живущего с ней под одной крышей, который по воле случая, зависит от неё. Поэтому и понять восторг Лары по поводу незапланированной беременности не могла. Елена Петровна ни думала о каком-то другом более правильном разрешении лариной проблемы, чем аборт. Сейчас? Лара явно дала понять, что жалеет об этом, и, видимо, держит на неё обиду. По своей натуре, Елена Петровна не любила оправдываться в содеянном, но в этой ситуации, даже не представляла, как это сделать. Поэтому и не нашла ничего другого, кроме, как сказать, – А Стас на тебе никогда бы не женился!

– К чёрту мама, мне всё это надоело! Я, конечно, не могу тебя сейчас ночью выгнать на улицу, но, пожалуйста, завтра утром, когда поеду на работу, перебирайся к себе на Смоленскую. Наши отношения прекрасны только на расстоянии.

– Лара, это и моя квартира! Здесь жили твоя бабушка и твой отец!

– Мама, не надо патетики! Эта квартира ходила по рукам от одной семьи к другой. Я купила её на свои собственные деньги.

– А как же мои долги? – Елена Петровна умоляюще посмотрела на Лару. – Мне больше не у кого просить помощи.

– Сколько тебе нужно?

– Видишь ли, – Елена Петровна потёрла ладонями, недовольно взглянув на старый маникюр, Маркуша и я особенно не считали деньги. К тому же, Швейцария, ты же знаешь, как там всё дорого. Ещё я недавно подарила Марку новую гоночную машину, они дороже стоят, чем обычные. Но тут Елена Петровна заметила нетерпеливый почти рассерженный взгляд Лары и поняла, что эта преамбула ни к чему.

– И где же сейчас эта машина?

– Он на ней уехал.

– Мама! – Лара картинно схватилась за голову, как будто собиралась рвать на себе волосы. – Чёрт возьми, что за наивность, что за глупость, как ты могла?! Сколько всего вместе?

– Ну, ещё кое-какие счета – всего где-то около полумиллиона евро, может, чуть больше.

– Ну почему, почему ты вечно попадаешь в подобные истории? Мама, чёрт возьми, то я тебя вытаскиваю из больниц, то отыскиваю твоих любовников на курортах с другими девицами, теперь я должна искать для тебя деньги. У меня нет такой суммы наличными, у меня вообще нет свободных денег.

– А твой бизнес? Ты же хорошо зарабатываешь.

– Мама, а ты думаешь, что мне тоже надо на что-то жить, платить зарплату сотрудникам?

– Да, но ты могла бы, к примеру, продать пару своих машин.

– Мама, я могу продать хоть все свои машины, но нужной суммы не наберу.

– Лара, меня в тюрьму посадят…

Лара посмотрела на мать, ей стало жалко её.

– Боже мой, мама, ну что мне делать. Ладно, оставайся ночевать, завтра что-нибудь попытаюсь придумать. Мы можем оплатить хотя бы половину?

– Не знаю. Я им уже это двадцать раз обещала – вряд ли они теперь будут так долго ждать. Я вообще с трудом выбралась в Россию, они не хотели меня выпускать, но я сказала, что у меня дочь умирает, мне нужно её навестить.

– Спасибо, мама, лучше этого придумать было нельзя.

– Должна же была я как-то выкрутиться. Лара… – Елена Петровна жалобно взглянула на дочь, но тут же отвела взгляд, поскольку знала, что собирается спросить дочь о невозможном. – А может, продать эту квартиру?

– Никогда!

Лара развернулась и ушла к себе в спальню.

Глава 10

Кофе в семье Рубик был настоящим ритуалом. Лара помнит его въедливый запах, распространяющийся по дому, цепляющийся за всё его уголки и застревающий между мебелью, проникающий в шкафы с одеждой и даже в коробку с голландским шоколадом, который папа привозил ей из командировок. Да, именно с исчезновением отца из жизни Лары и связан этот навязчивый запах кофе.

Елена Петровна всегда относилась к чаю с мещанской брезгливостью, пила его, садясь за стол с мужем, когда тот возвращался с работы или из очередной армейской командировки. Уж очень любил Юрий Борисович стол, покрытый белой узорчатой скатертью, хрустальные вазочки с домашней выпечкой и конфетами, салатницы, наполненные до краёв оливье и винегретом, но больше всего – чай. Горячий, обжигающий губы чай, пахнущий ароматным букетом трав: чабрецом, мятой, малиной. Елена Петровна всегда заваривала к приходу мужа большой чайник и ждала. Это было какое-то безоблачное, словно картинное счастье.

Но однажды вместо появления мужа в квартире раздался телефонный звонок. Лара из своих детских воспоминаний не помнит ничего, кроме резкого движения матери: вот она кладёт трубку, поворачивается, смотрит на дочь, играющую в углу, и одной рукой со всей силы кидает фарфоровый чайник в стену, который тут же разбивается вдребезги, ошпаривает стены и стул кипятком. В ту минуту Елена Петровна не соображала того, что делает, она ощущала только горячую обжигающую боль и гнев, это было какое-то машинальное движение, как крик о помощи, как злость на весь мир, на мужа, которого в одно мгновение не стало, на собственную жизнь.

И всё…

После этого Елена Петровна никогда не пила чай – только кофе и алкоголь. Другие виды напитков тоже не признавала: заставить её выпить сок или, того хуже, воду было невозможно.

Странно, но и у Лары закрепилось это недопонимание чая. Как его пить? А китайская и японская традиции – что-то там переливать, заваривать, ошпаривать… С чаем она была даже не на «вы». Она его просто не знала. Чай был персоной нон-грата в её доме.

И это понедельничное утро началось с чашки горячего кофе, которое Лара приготовила в кофеварке, не забыв сделать такой же для матери. Елена Петровна только просыпалась, когда Лара уже сидела в рабочей комнате, просматривала электронную почту и параллельно обдумывала, к кому она может обратиться за помощью.

Елена Петровна появилась в дверях комнаты в изящном шёлковом пеньюаре. Она посмотрела на Лару и, поняв, что та занята и не обращает на неё внимания, проговорила сонным голосом: «Нигде так хорошо не спится, как дома, Лар. С добрым утром! Работаешь уже?»