На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

4 января войска Юденича перешли в контратаку против растерянных частей 9-го и 10-го турецких корпусов, и уже через сутки 9-й корпус практически прекратил существование. Остатки же 10-го корпуса не просто отступили, а бежали в горы, где попали под удар Ольгинского отряда и 6 января были разгромлены под Ардаганом. А. Керсновский пишет: «Бой под Ардаганом был крещением только что сформированной 3-й Кавказской стрелковой дивизии, полки которой поддержали старую славу кавказских гренадер. Князь Цулукидзе с 10-м Кавказским стрелковым полком захватил начальника 30-й турецкой дивизии со штабом, было взято 4 орудия. Только что подошедшая из семиреченских степей Сибирская казачья бригада генерала Калитина стремительно атаковала в конном строю по оледенелым кручам и захватила 2 пушки, а 1-й Сибирский казака Ермака Тимофеевича полк взял знамя 8-го турецкого Константинопольского». 7 января генерал Юденич высочайшим повелением становится во главе Кавказской армии и отдает приказ добить зажатый под Караурганом на Зевинской позиции 11-й турецкий корпус. Для этого нашим войскам пришлось около недели пробиваться в обход турецких позиций по снегам выше человеческого роста. «Этот подвиг совершен стрелками 18-го Туркестанского полка полковника Довгирта. За пять суток они прошли 15 верст в снегу выше человеческого роста в 20-градусную стужу и не получая горячего. Под Караурганом захвачен начальник 34-й турецкой дивизии со штабом», – отмечает летописец кавказских сражений. К 20 января Юденич продвинулся на 40 верст вглубь турецкой территории и остановил преследование. По большому счету преследовать было некого. От турецкой армии мало чего осталось. Историк А. Керсновский назвал Сарыкамышское сражение самым упорным делом, «что за два с половиной столетия и одиннадцать войн русские имели с турками». Наверно, можно с ним согласиться. Турки потеряли из 90 тысяч бойцов до 70 тысяч, в том числе 15 тысяч пленными и всю артиллерию, русские – 20 тысяч. Очень много оказалось обмороженных. Только у нас их насчитывалось 6 тысяч человек. Турок не считали. В результате Сарыкамышской победы Турция оказалась в тяжелейшем положении и вынуждена была начать переброску новых и новых сил на Кавказский фронт, который стал и останется до конца войны самым угрожающим для Османской империи.

Так закончился 1914 год для русской армии. Закончился, несмотря на чувствительное поражение в Восточной Пруссии, вообще-то с положительным результатом. На северозападном и западном направлениях мы, как говорится, «остались при своих». На юге же заняли всю Галицию, вышли на Карпатские перевалы и окончательно подорвали боевую мощь австрийской армии, как и турецкой на Кавказском фронте. Россия, как и остальные страны Антанты, заканчивала год с положительным балансом и теми же проблемами, что и у союзников и у противника – огромная убыль личного состава кадровых войск, огромная нехватка вооружений, боеприпасов, других видов обеспечения боевых действий и довольствия. Мы тоже встали перед необходимостью сосредотачивать все резервы всей страны. В отличие от Западного фронта на Восточном фронте все-таки не полностью закончился период маневренной войны. Линия фронта на Востоке еще не приняла вид непреодолимого рубежа траншей, укреплений, основных и запасных позиций, как это сформировалось во Франции. Хотя войска все более и более зарывались в землю. Так же, как и на Западе, начало меняться отношение к самой войне солдат, офицеров, генералов. Романтизм первых месяцев улетучился вместе с едким дымом сгоревшего пороха непрерывных артобстрелов, чудовищными, зачастую непонятными потерями. Война стала тяжелой, нудной работой, на которой убивают. Дадим слово уже упоминаемой нами Софье Федорченко, точнее бойцам, чьи высказывания она записывала: «Что здесь плохо – много из нашего брата, нижнего чина, сон теряют. Только глаза заведешь, ровно лавку из-под тебя выдернут, летишь куда-то. Так в ночь-то раз десять кричишь да прокидываешься. Разве ж такой сон в отдых? – мука одна. Это от войны поделалось, с испугов разных…» «Он в глаза не глядит, а так неспешно идет. Вижу – сейчас будет меня насмерть убивать. И что делать-то? Коли не он меня, так и у меня ружье на взводе. Тут уж кто кого. Я и выстрелил. Он еще шагов сколь-то на меня – ив землю». «А тут сразу нас под ихние пулеметы угораздило. Совсем не похоже, как я-то боялся… Страху нет, отчаянности столько, просто до греха… Как вышел, так бы сквозь землю провалился… И туды голову, и сюды голову, хоть в жопу засунь голову, а не уйти… Как лежишь до атаки, так все думаешь, как бы убегти… А вышел – орать до того нужно, кишки сорвешь… Ну уж тут пусть немец не подвертывается… Семь смертей ему наделаю, а взять не позволю… Вот тебе и убег… Все другое». Начались и первые трения с офицерским составом: «У нас офицер – ни тебе учен, ни тебе умен, а словно индюк выхаживает. Зато до дела – ни пальчиком. Ждем, как его бой испытает. А думать надо – не быть клушке соколом». Поразительные откровения!

Итак, подведем краткие итоги осенне-зимней кампании и всего первого года войны. Прежде всего, окончательно выяснилась несостоятельность предвоенных планов на размах предстоящей борьбы, разочарование и растерянность, прежде всего военных. Любопытно в этой связи замечание английского премьер-министра Ллойд Джорджа: «Великие бои 1914 года рассеяли все мечты, разбили все надежды военщины обеих воюющих сторон. В результате военные руководители утратили всякое представление о путях к достижению конечной победы… Никто не имел ясного представления о том, что нужно предпринять сейчас».

Ясно было одно – вместо молниеносной войны предстояла длительная война, которая требовала огромных многомиллионных людских резервов, огромного количества материальных средств, оружия, боеприпасов. Накопленных в предвоенные годы запасов как раз хватило до конца 1914 года. Предстояло решать в короткий срок эту сложнейшую задачу.

В стратегическом плане стратегия ведения и выигрыша войны генеральным сражением тоже потерпела крах. На Западном фронте истощенные армии обеих сторон перешли к обороне, фронт стабилизировался, образовав сплошную боевую линию. Противники зарылись в землю, непрерывно совершенствуя свои укрепленные позиции. К этому же постепенно переходили войска и на Восточном фронте.

Размах военных операций характеризовался участием в них огромных масс войск, сил и средств – сотни тысяч человек, тысячи орудий, например в Марнской и Галицийской операциях. Ширина полосы наступления доходила до 400 километров, глубина до 200 километров. Продолжительность операций составляла от 5 до 33 суток. Темп наступления – 6 —10 километров в сутки.

На тактическую составляющую существенно повлияла возросшая роль огня, особенно пулеметного. Пехота не могла наступать густыми цепями и начала прибегать к самоокапыванию. Кстати, только в русской армии это было закреплено еще в довоенном уставе. В наступлении огромную роль стала играть артиллерия, призванная прокладывать путь пехоте. К сожалению, сопровождение наступающей пехоты артиллерийским огнем еще не применялось. Зато в полную силу заявила о себе тяжелая артиллерия, роль которой до войны во всех армиях, кроме германской, недооценивалась. Немцы же первыми создали и применили под Льежем и Мобежем орудия ближнего боя – минометы. Хотя, как мы знаем, в русской армии миномет был создан еще в 1904 году в Порт-Артуре. Другое дело, что в 1914 году о них забыли.

Авиация так и не приобрела ударный характер и использовалась в основном в разведывательных целях. Бомбометание было редким явлением, а для войны в воздухе требовалась хотя бы установка пулеметов на аэропланы. Дирижабли легко сбивались артиллерией.

Получил путевку в жизнь новый вид переброски войск автомобильным транспортом, хотя участники войны еще долго будут изучать опыт французской армии.

С переходом к позиционной войне с необходимостью устройства сплошной линии траншей, убежищ, других многополосных, до трех-четырех, укреплений резко возросла роль инженерно-саперных войск. А вот крепости себя не оправдали и показали способность к обороне только при поддержке полевых армий.

Одним словом, война разворачивалась не на шутку, другая, непонятная и кровавая война.

Касаясь сравнительного анализа событий Первой мировой войны и Великой Отечественной войны, не могу не разочаровать неомонархистов и неодемократов, с пеной у рта утверждающих о силе русской армии, России образца 1914 года и слабости Красной армии советского строя к достойному сопротивлению врагу. Все их утверждения имеют ярко выраженный политический и идеологический подтекст. Ненависть к советской власти и особенно к Сталину не дают этим «правдорубам» видеть и понимать очевидное. Я уже говорил в предыдущем очерке о колоссальном превосходстве по силе, мощи, возможностям, боевой подготовке и боевому опыту гитлеровской армии над кайзеровской. Небо и земля. И, конечно, столкновение в 1914 году русских с немцами и австрийцами несопоставимо с ударом гитлеровцев в 1941 году.