Осколки (Трилогия) - Вероника Иванова

— Немного.

— Уже хорошо, — кивнула Тилирит.

— Хорошо, но мало.

— Хорошего всегда мало, иначе мы не считали бы его желанным, — тетушка проводит пальцами по вязаному полотну. — Согласен?

— А если нет?

— Это твои проблемы, — кокетливая улыбка, мгновенно сменяющаяся строго сдвинутыми бровями: — Ты помирился с Мантией?

— Мы и не ссорились.

— Если пребывание на грани разрыва — не ссора, тогда твои слова правдивы. Но мне почему-то кажется, ты лжешь.

— Вовсе нет.

— Но всей правды не говоришь, верно?

Опускаю взгляд. Конечно, не говорю. А кто сказал бы на моем месте? Признаваться в слабости, едва не ставшей причиной ожесточенной борьбы? Я не настолько смел. К тому же, у моих противников всегда будет передо мной преимущество. В степени осведомленности, поскольку не уверен, что не существует еще пары-тройки способов ограничить мои возможности до безопасного уровня. Однако мне о них не расскажут, не так ли? Ни Мантия, ни тетушка, глаза которой переливаются искорками ехидного превосходства.

— Наше мирное общение так необходимо?

— Тебе нравится воевать?

— Не нравится. Но далеко не все споры могут решиться без применения силы.

— Не все, конечно, — соглашается тетушка. — Но лично тебе это не нужно.

— Да-а-а-а? Как же тогда заставить Мантию слушаться? Уговоры и просьбы зарекомендовали себя не лучшим образом, а стоило разок припугнуть, мигом стала шелковой!

«Фантазер…»

Тилирит придерживается схожего мнения:

— Уступка в малом не означает победы в войне. Не обманывайся, Джерон: твое сражение еще не окончено.

— Знаю, тетушка, знаю! Но не могу отказать себе в удовольствии помечтать. Можно?

— Можно все, если не переступаешь границ разумного, — следует мягкое наставление.

— Я стараюсь.

— И это делает тебе честь.

— Но не облегчает жизнь?

— Конечно, нет. Легко жить только отъявленным негодяям и откровенным глупцам, а ты, как ни пытался, не смог примкнуть ни к первому лагерю, ни ко второму.

— Разве?

Делаю вид, что обиделся, и Тилирит печально усмехается:

— Для всякого дела нужен талант.

Подначиваю:

— Даже для злодейского?

— Особенно для злодейского! — Подхватывает тетушка.

— К слову о злодействе: скажи, есть еще способы меня остановить, если понадобится?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я должен знать.

— Перечислить?

— Ни в коем случае! Просто скажи, есть они или нет. Пожалуйста!

Взгляд Тилирит наполняется сожалением:

— Задай этот вопрос кто-то другой, я бы знала, что он ищет в ответе выгоду. А ты…

— Я тоже ищу. Свою выгоду.

— И в чем она состоит?

— В уверенности, что мир не рухнет, если со мной что-то произойдет.

— Пожалуй… Да, именно так, — решает сама для себя тетушка.

— Так есть способы?

— Да.

— Вот теперь я по-настоящему успокоился!

— И зря, — лукавое замечание. — Потому что, помимо способов нужны еще и исполнители, а с ними всегда трудно.

— Трудно? В каком смысле?

— Ручки запачкать боятся, вот в каком! — Презрительно морщится Тилирит.

— А ты? Тоже боишься?

— Конечно, — легкое признание. — Поэтому не спеши радоваться.

— Хорошо, не буду.

Подол темно-изумрудного платья шуршит по направлению к двери, и я спохватываюсь:

— Ты ведь все про всех знаешь? Когда должна родить Кайа? Только не говори, что с минуты на минуту!

— Конечно, нет: дети так быстро не делаются. А вот бисквиты… — Тетушка принюхалась к кухонным ароматам, залетевшим в комнату. — Бисквиты уже на подходе. С каким сиропом предпочитаешь их есть? С малиновым или земляничным?

Огрызаюсь:

— Со сливовым! Ты не ответила.

— Недели через две, — отмахивается она. — Успеешь допутать свое творение.

Я успел и даже вдвое быстрее указанного срока. А еще сутки спустя уже подставлял теплому солнцу нос, ожидая, пока меня соизволит принять Страж Границы.

Громкий титул эльфа, пропускающего (или не пропускающего, что случается куда чаще) в пределы лана чужеземца, наполнялся смыслом только в разгар военных действий, а в мирное время на границе скучали либо злостные нарушители спокойствия, либо творцы, нуждающиеся в уединении, либо фанатики, видящие угрозу в каждом вздохе. Мне, можно сказать повезло: Страж того прохода, который быстрее и удобнее прочих выводил меня к дому Кайи, относился к первым. То есть, отбывал на границе наказание. Чем страшны упорствующие в заблуждениях личности, объяснять не надо. Касаемо же поэтов и художников плохо говорить не хочется, но они, в силу обладания талантом, мало связанным с житейскими проблемами, настолько рассеянны, что, нарвись я на представителя этого племени, мое пребывание на Границе рисковало бы затянуться до следующей зимы.

Пепельно-зеленоватые локоны и прозрачно-серые глаза выдавали принадлежность листоухого к одному из Лесных Кланов. А скучное высокомерие — к эльфийской расе в целом. Вообще-то, могу понять неудовольствие, кривящее каждую черточку точеного лица: быть сосланным на людские территории за ничтожную провинность (а сам эльф, наверняка, полагал ее ничтожной, в отличие от Совета) и целыми неделями скучать в одиночестве, чтобы потом напяливать церемониальные доспехи (это по весенней-то жаре!) и давать от ворот поворот незваным гостям — бессмысленная трата времени и сил. Стража могло извинить и извиняло только то, что он не подозревал о цели моего путешествия в эльфийский лан. Извиняло, впрочем, ровно до того момента, как был получен ответ на первый вопрос.

— Изложите причину, по которой нуждаетесь в проходе через Границу, — бесцветным голосом предложил эльф, при этом увлеченно следя за мухой, беспомощно шевелящей лапками на столе после падения в результате неудачной попытки пробежаться по потолку. Я, в свою очередь, тоже засмотрелся на несчастное полусонное создание и не сразу сообразил, что фраза предназначалась мне, чем еще больше утвердил Стража в мысли, что все люди тупы и не заслуживают уважения.

— Семейное дело.

— Семейное? — Лениво переспросил эльф.

— Совершенно верно.

— Какой семьи?

— Моей.

Серые глаза стали еще прозрачнее.

— Кланам нет дела до…

— Чужих рас? Не смею спорить. Но моя семья… скажем так, не совсем обычная.

— Что сие означает?

— Я не связан с остальными ее членами кровными узами.

Эльф помрачнел. Видимо, решив, что я над ним насмехаюсь.