Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП) - Мишель Пейвер

Он упорствовал. Ренн держала в руках чашку с горячим березовым соком и удивлялась терпению человека из племени Морского Орла.

— Да

не знаю

я! — отрезал охотник. — Я был занят, я шел торговать.

— Думаю, он пошел вверх по течению, — добавила спутница охотника.

— Вверх по течению, — уточнил Торак.

— Это все равно, что куда угодно, — заметила Ренн.

Но Торак уже шел в стоянку племени Ворона к лодкам из оленьих шкур.

Шла уже вторая ночь с погребального обряда Бейла, и после изматывающего перехода они достигли торгового места на берегу. Густой туман обволакивал стоянки на побережье и в устье Лосиной Реки. Племена Ивы, Морского Орла, Водорослей, Ворона, Баклана, Гадюки — все пришли, чтобы обменять рога и рожки на тюленьи шкуры и твердые Морские яйца. Фин-Кединн ушел вернуть одолженные у племени Кита лодки, а вороны гнездились на сосне. Волка поблизости видно не было.

Ренн нагнала Торака, который пробирался вперед, расталкивая толпу, не обращая внимания на заслуженные раздраженные взгляды.

— Торак, постой! — Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не слышит, она продолжила уже шепотом: — А ты не думаешь, что это может оказаться ловушкой? Прежде ты уже попадал в ловушки Пожирателей Душ.

— Мне все равно, — сказал Торак.

— Сам подумай! Тиацци и Эостра где-то поблизости, последние из Пожирателей Душ, самые могущественные из всех.

— Мне

все равно

! Он убил моего сородича. Я собираюсь убить его. И

не говори

мне, что надо пойти поспать и мы начнем с утра.

— Я и не собиралась, — ответила Ренн, уязвленная его резкими словами. — Я собиралась сказать, что раздобуду припасы.

— На это нет времени. Он и так уже опередил нас на два дня.

— Опередит еще сильнее, — возразила она, — если мы и дальше не будем охотиться!

Когда она дошла до своего убежища, которое делила с Саеунн, вид его знакомых, мешковатых оленьих шкур заставил ее остановиться. Меньше месяца назад она покинула его и убежала к лодкам, желая быть с Фин-Кединном и Тораком и снова увидеть Бейла.

Она закрыла глаза. Вспомнила, как разглядывала его искалеченное тело. Невидящий взгляд голубых глаз. Серая слякоть на камнях.

«Это его мысли, — повторила она себе. — Это его мысли сейчас впитываются в мох».

Зрелище стояло у нее перед глазами ночью и днем. Она не знала, видит ли Торак то же самое, потому что всякий раз, когда они начинали говорить об этом, все сводилось к поискам Тиацци. Казалось, в нем просто не осталось места для горя.

Туман тонкой холодной струйкой скользил по ее шее, и она поежилась. Она устала, и тело ее одеревенело от долгого перехода, а душа была пуста от горя и

одиночества

. Она и не подозревала, что можно чувствовать себя так одиноко среди людей, которых любишь.

А вокруг охотники появлялись и вновь исчезали во мраке. Она представила, с каким вожделением Тиацци держит в руках огненный опал. Человек, которому нравилось причинять боль другим. Который жил только ради власти.

Колдунья племени Ворона спала в углу укрытия, под затхлой шкурой лося. За зиму ее тело так усохло, что напоминало Ренн пустой бурдюк для воды. Она редко ковыляла дальше отхожего места, а когда племя переселялось, ее несли на носилках. Ренн задавалась вопросом, что же заставляет биться это сморщенное сердце и сколько еще это продлится. Уже сейчас в дыхании Саеунн угадывалось дуновение с кладбища племени Ворона.

Стараясь не разбудить ее, Ренн собрала свои вещи и набила мешок из кишки зубра продовольствием. Печеные лесные орехи, копченая конина, блюдо из толченой таволги, сушеная брусника для Волка.

Лосиная шкура зашевелилась.

Ренн вздрогнула.

Из-под шкуры показалась старческая пятнистая макушка: колдунья племени Ворона, прищурившись, оглядела ее.

— Так, так, — сказала Саеунн голосом, похожим на шелест сухих листьев. — Значит, уходишь. Стало быть, тебе известно, куда он направился.

— Нет, — ответила Ренн.

Саеунн всегда умела уязвить ее, зная ее слабое место.

— Но Лес велик… Уж наверное ты попыталась выяснить, куда он пошел.

Она имела в виду узнать при помощи колдовства. Ренн сжала сумку в руках.

— Нет, — пробормотала она.

— Почему?

— Не смогла.

— Но способности-то у тебя есть.

— Нет. — Внезапно в глазах ее выступили слезы. — Я должна видеть будущее, — сказала она с горечью, — но я не смогла предвидеть его смерть. Какой

прок

быть колдуньей, если я не могла предвидеть это?

— Может, ты и способна к колдовству, — проскрипела Саеунн, — но ты еще не колдунья.

Ренн захлопала глазами.

— Ты сама поймешь, когда станешь ею. Хотя, возможно, твой язык поймет прежде тебя.

«Опять загадки, — подумала Ренн с остервенением. — Почему всегда одни загадки?»

— Да, загадки, — сказала колдунья с сопением, почти похожим на смех. — Загадки, которые тебе предстоит разгадать! — Она замолкла, чтобы перевести дух. — Я раскинула кости.

Торак показался в дверном проеме и бросил на Ренн нетерпеливый взгляд.

Она жестом велела ему молчать.

— Что ты видела? — спросила она Саеунн.

Колдунья облизнула десны серым, словно глина, языком.

— Алое дерево. Охотника с пепельными волосами, что горит изнутри. Демона. Скрежет под выжженными камнями.

— Ты видела, куда отправился Тиацци? — бесцеремонно встрял Торак.

— О да… я видела.

Фин-Кединн появился у Торака за спиной, лицо его было мрачно:

— Он направляется в Сердце Леса.

— Сердце Леса, — подтвердила Саеунн. — Верно…

— Только что прибыл отряд племени Кабана, — сообщил Фин-Кединн. — Они спускались по Широкой Воде. У брода они заметили большого мужчину в долбленке, он направлялся к Черной Воде.

Торак кивнул:

— Он из племени Дуба, из Сердца Леса. Конечно, он отправится туда.

— Возьмем две лодки, — сказал Фин-Кединн. — Я сообщил племени, что они должны будут остаться здесь, а мы пойдем вверх по реке.

—

Мы?

— переспросил Торак резко.

— Я иду с тобой, — сказал Фин-Кединн.

— И я, — сказала Ренн, но они не обратили на нее внимания.

— Зачем? — спросил Торак Фин-Кединна.

С болью Ренн осознала, что он не хочет, чтобы они шли с ним. Он хочет сделать это в одиночку.

— Я знаю Сердце Леса, — сказал Фин-Кединн. — Ты нет.

— Нет! — вскричала Саеунн. — Ты не должен идти, Фин-Кединн!

Все обернулись к ней.