Вечер потрясения - Андрей Завадский

Мины, точно змеи, оставались до поры невидимыми, неосязаемыми, замерев где-то под ногами, чтобы, стоит только кому-то или чему-то их потревожить, немедленно ужалить, пронзая пламенем кумулятивных струй кажущуюся несокрушимой броню. Они разили в самое уязвимое место, в днище, туда, где защита была слабее всего – лоб, башню, борта боевой машины закрывала самая толстая броня, способная выдержать попадание подкалиберного снаряда, оперенной иглы, мчащейся в шесть раз быстрее звука, но если так же защищать корпус целиком, вес его превысит все разумные пределы. Чем-то неизменно приходится жертвовать, и конструкторы Т-90, избрав, казалось, наилучший вариант, сделали экипажи почти беззащитными перед минной угрозой.

Механики-водители, даже самые опытные, чувствовали, как дрожат руки, как сводит судорогой впившиеся в рычаги управления ладони. Каждый пройденный метр мог стать последним, любое лишнее движение – роковым. Кумулятивная струя ударит снизу, прожигая тонкий лист брони, пламя мгновенно доберется до боекомплекта, от выстрелов в борт или лоб защищенного не только толщей стали, не только блоками "реактивной брони", но также и неровностями рельефа, и тогда страшной силы взрыв разметает многотонный танк на куски. Опасность была рядом, и осознание этого заставляло солдат делать ошибки, нервничать, спешить. И они гибли, один за другим.

– Доложить обстановку, – приказал Белявский, яростно взглянув на штабных офицеров, увидевших в глазах полковника страх, смешанные с отчаянием, досадой и едва управляемым гневом. Кто-то посмел помешать его победоносному наступлению, и полковник Белявский был готов голыми руками разорвать в клочья первого, кто попадется на его пути. – Какие потери?

– Товарищ полковник, первый батальон потерял четыре танка, – немедленно отозвался подполковник Смолин, уже успевший установить связь со всеми подразделениями полка. – Второй и третий батальоны также докладывают о потерях. Мы лишились в общей сложности дюжины танков, кроем того, в третьем батальоне погиб комбат, возглавивший колонну и первым напоровшийся на мины.

– Вот черт! Без единого выстрела и такие жертвы!

Полк наступал широким фронтом, раскинув в стороны стальные крылья танковых батальонов, и все они, все три разом, нарвались на мины. Двигавшиеся во втором эшелоне мотострелковый батальон и батареи зенитно-ракетного полка потерь не понесли, но теперь продолжать наступление было невозможно. Натыкаясь на впередиидущих, взводы и роты замирали в опасной близости друг от друга, сгрудившись, утратив мобильность, лишившись простора для маневра, так необходимого танкистам, так ценимого ими с самого появления танковых войск.

– Нужно провести разведку, товарищ полковник, – предложил Смолин, добавив в голос побольше убеждения. – Минное поле не может тянуться на сотни верст. Просто обойдем его и двинемся дальше.

– Потеряем время, – отмахнулся Белявский, лихорадочно пытавшийся придумать решение внезапно возникшей проблемы. – Янки из космоса смогут наблюдать за всеми нашими маневрами и при помощи авиации установят новые минные поля именно там, куда мы сунемся. Нет, черт возьми, мы должны идти вперед!

Любая задержка вызывала в душе Николая Белявского только бешенство, не сдерживаемое ничем, никакими доводами, никаким голосом разума. Враг был близко, слабый, беспомощный, но каждая минута промедление позволяла ему укрепить позиции, лучше подготовиться к обороне, потом, когда закипит бой, взяв с собой больше русских солдат, его, полковника Белявского бойцов.

– Саперные части в первый эшелон боевых порядков! – приказал полковник Белявский, окончательно переставший чувствовать себя защищенным, пребывая под тонкой броней командно-штабной машины. – Где минные тралы, черт возьми?!

Полк замер, наткнувшись на почти непреодолимую преграду. Чудовищно сильный организм оказался бессилен перед крохотными кусками металла, рассыпанными в сплетении густых трав. Сотни танков и бронетранспортеров застыли на равнине, фырча запущенными на холостом ходу моторами, не решаясь двинуться ни вперед, ни назад – всюду среди этого разнотравья грозные боевые машины буквально на каждом шагу подстерегала смерть.

– Немедленно начать разминирование, – кричал, до хрипоты срывая голос, полковник Белявский. – Провести разведку минных заграждений, проделать проходы! Полк должен продолжать движение!

Командир полка чувствовал в эти мгновения, как его сжигает бессильная ярость. Полк оказался словно окружен призрачными, но почти несокрушимыми стенами. Вокруг на сотни верст раскинулись родные степи, русская земля, своя, та, которую Николай Белявский и каждый его боец были готовы защищать ценой собственных жизней. Но семена смерти, засеянные врагом, дали всходы, и теперь каждый пройденный метр приходилось оплачивать своей кровью, каждый шаг был шагом в неизвестность, заставлявшим судорожно сжиматься очерствевшие сердца солдат, мертвой хваткой стискивавших рычаги управления боевых машин.

– Я чувствую себя мишенью, – прорычал Белявский, метавшийся в тесноте десантного отделения БМП-1КШ, не находя себе места. – Мы как на ладони! Янки наверняка видят нас из космоса, и скоро небо почернеет от их проклятых самолетов!

Инженерно-саперный батальон танковой дивизии безнадежно отстал, затерявшись где-то среди степей, и полагаться на его появление было бессмысленно – чудо не повторяется дважды, и живым напоминанием об этом оказался зенитно-ракетный полк, пусковые установки которого следовали в хвосте танковых колонн. В прочем, "урки", установки разминирования УР-77 "Метеорит", "главный калибр" дивизионных саперов, были практически бесполезны, когда дело касалось мин с неконтактными взрывателями. Американские BLU-91/B, устанавливаемые дистанционно, не реагировали ни на какое внешнее воздействие, приходя в действие лишь в тот миг, когда точно над ними оказывалась металлическая громада вражеского танка. Пятидесятитонные боевые машины, неудержимые в стремительной атаке, неуязвимые для снарядов и ракет, оказались беспомощными перед крохотными устройствами, щедро разбросанными по степи.

– Товарищ полковник, инженерно-саперная рота на подходе, – доложил Смолин, ни на минуту не прекращавший переговоры по рации с подразделениями полка. – Тылы отстали, нужно немного времени, чтобы доставить на передовую саперов и танковые тралы.

– Американцы знают, что делают. Мы топчемся на месте, и впредь буде двигаться вперед черепашьим шагом, и янки не могут этим не воспользоваться. Они скоро будут здесь!

"Уралы" саперной роты, подпрыгивая на ухабах, уже мчались по степи, вздымая клубы пыли. Мощные дизели выли на высокой ноте, работая на предельной мощности. Водители до боли в ладонях сжимали рычаги, уверенно объезжая остановившиеся посреди бездорожья танки и бронемашины, направляясь к самой кромке минного поля. Они были нужны там, где кипел бой с невидимым, бездушным и беспощадным врагом.

Тяжелые грузовики вылетели на передний край, поравнявшись с головными танками – впереди чернели покрытые копотью "туши" боевых машин, собою обозначивших границу минного поля – и солдаты из автомобильного взвода тотчас принялись вытаскивать из кузовов доставленный в такой спешке груз. Сноровисто орудуя лебедками, бойцы, потные, уставшие, испуганные, один за другим выгрузили три танковых трала КМТ-7, единственное и самое надежное средство преодоления неожиданно возникшей преграды.

Полковник Белявский, не найдя в себе сил просто ждать, спрыгнул на землю, поправив портупею с висевшим на правом боку "Макаровым" в стандартной армейской кобуре, и рысью бросился к негромко, но от души матерившимся бойцам, обливаясь потом, уже крепившим массивные конструкции на боевые машины. Даже общими усилиями, даже при помощи нехитрой, но надежной техники, оказалось не простым делом установить тралы, чудовищные сооружения из тяжелых даже на вид ребристых катков и острых, точно клыки, плужных лемехом, на танки Т-90, и тем более не легко это было делать под нетерпеливые окрики командира.

– Быстрее, сынки, пошевеливайтесь, – хрипел Николай Белявский, через слово сплевывая под ноги набившийся в рот песок. – Полк должен двигаться дальше без остановок! что бы ни случилось, только вперед! Быстрее же, вашу мать!

Командир полка нервничал, с тревогой поглядывая на небо. Он не сомневался, что враг уже рядом, что американцы спешат пожать плоды своей победы – полдела просто остановить полк, следует уничтожить его, выбить как можно больше боевых машин. Здесь, на равнине, обездвиженные танки и бронемашины превращались в прекарсную мишень, массу мертвого железа, отличную цель для противотанковых ракет.

– Быстрее, – прикрикнул Белявский, подгоняя сопевших от натуги солдат. – Они вот-вот появятся!

Наверное, кого-нибудь пониже званием солдаты, работавшие под предводительством краснолицего коренастого прапорщика, просто послали бы, но сейчас перед ними был целый полковник, к тому же, неосознанно поглаживавший табельное оружие, и, пожалуй, способный пустить его в ход без колебаний, в таком напряжении он находился. И потому бойцы, скрежеща зубами, молчали, стараясь и впрямь действовать быстрее, чтобы, наконец, доложить: